Гарри груйер – Фотограф Гарри Груйер: банальность может быть красивой
Фотограф Гарри Груйер: банальность может быть красивой
Гарри Груйер (Harry Gruyaert) родился в 1941 году в Антверпене, изучал фотографию и кино, снял несколько фильмов в качестве оператора-постановщика для фламандского телевидения, а в начале 1960-х переехал в Париж и работал помощником фотографа Уильяма Кляйна. После путешествия в Марокко в 1966 году, заинтересовался улицей и цветом.
В начале 1970-х Груйер жил в Лондоне. «Осознав силу оболванивания телевидения, заинтересовался портретом Англии и начал фотографировать экран телевизора», создав серию «Телевизионные кадры». Теперь она хранится в коллекциях Центра Помпиду.
«Это похоже на танец. Если я не фотографирую, то чувствую себя нехорошо. У меня в этом потребность». Гарри Груйер.
Фотограф много путешествовал по США, Европе, Северной Африке, СССР и Ближнему Востоку. В 1982 году присоединился к фотоагентству «Magnum».
«Я много разъезжаю, мне нравится ощущать это волнение и открывать новое. Это свобода. Если вы остаётесь в одном месте слишком долго, то начинаете думать, что это нормально, но в этом нет ничего нормального. Нельзя привыкать к вещам; для меня очень важно смотреть на всё свежим взглядом
»
Если избавить слово банальность от уничижительности, получится аккуратное существительное, подходящее, чтобы описать содержание фотографий Груйера. В его изображениях нет ничего журналистского, они не отягощены эмоциями. Есть лишь прозаические моменты жизни, привлекающие зрителей палитрой красок, как в снимке ниже: семь мужчин в офисе Кералы, один облокотился на стол, лицо в полумраке, смотрит в камеру, как и большинство из его компании. Нет оснований для придания особого значения или повода их присутствию. Их лица, как пустой стол на переднем плане, не требуют толкования.
Керала, Индия, 1989. «В ней нет никакой истории. Это всего лишь вопрос формы и света», – говорит Груйер об этой фотографии.
«Я обнаружил красоту банальности».
Безликие силуэты, драматические палитры и насыщенные композиции стали частью его фирменного подхода к съёмке мирских сцен. Ниже фотографии Гарри Груйера, снятые в советской Москве, и избранные работы из разных стран.
Москва. Вход в ГУМ, 1989.
Москва. Православная церковь, 1989.
Москва, 1989.
Москва, 1989.
Москва, спортивная площадка, 1989.
Москва, 1 мая, 1989.
Москва, 1989.
Москва, Арбат, 1989.
Москва, выставка собак, 1989.
Москва, 1 мая, 1989.
Москва, 1989.
Москва, ГУМ. 1989.
Москва, 1989.
Москва, 1989.
Москва, гостиница «Украина», 1989.
Москва. Уборная гостиницы, 1989.
Москва, 1989.
Москва, 1989.
Москва, 1989.
Москва, 1989.
Москва, 1989.
Москва, 1989.
Москва, 1989.
Москва, 1989.
Москва, 1989.
Москва, 1989.
Москва, 1989.
Москва, 1989.
Бельгия, Брюссель,1981. Дворец изящных искусств, картина Магритта.
Бельгия, 1981. Регион Валлония, деревня в провинции Брабант.
Бельгия, 1981. Улица Рояль.
Бельгия, 1988. Город Остенде, кафе на пляже.
Бельгия, 1981. Железнодорожный вокзал.
Бельгия, Брюссель, 1981. Ежегодная ярмарка «Foire Du Midi».
Бельгия. Трансъевропейский экспресс, 1981.
Бельгия, город Остенде, 1988.
Бельгия. Антверпен, Фламандский регион, 1988. Прачечная самообслуживания.
Бельгия, Брюссель, ночной клуб, 1981.
Марокко, Варзазат, 1986.
Марокко, Эс-Сувейра, Вал и крепостная стена города, 1976.
Египет, Каир, 1987. Во время Рамадана.
Египет, город Асуан. Занятие по гимнастике перед мечетью, 1992.
Марокко, Мекнес, базар. Банка маринованных лимонов, использующихся в традиционной кухне, 1981.
Марокко, Марракеш, рядом с площадью Джамаа-эль-Фна, 1986.
Марокко, юг, 1975.
Марокко, Марракеш, вход в мечеть, 1986.
Индия, штат Раджастхан, город Джайсалмер, 1976.
Египет. Долина царей, левый берег Нила, 1992.
Строящийся жилой комплекс в пригороде Вегаса, 1982.
Индия, Тривандрам. Конгресс Коммунистической партии, 1989.
Египет, Каир, 1988.
Ирландия, Голуэй, 1988.
Италия, Ассис.
Франция, Париж, 1985.
Франция, Париж, 1985.
Мали, город Гао, терраса местной гостиницы, 1988.
Франция, регион Пикардия, залив реки Сомма, 1991.
Франция, регион Пикардия, пляж, 1991.
Франция, Ницца, бухта Ангелов, 1988.
Антверпен, Бельгия, 1988.
Лондон, Национальная галерея, 2015.
Индия.
Ирландия, западное побережье, графство Керри, 1988.
Нью-Йорк, 1985.
Нью-Йорк, 1985.
Галисия, Испания, 1988.
Невада, Лас-Вегас, 1982.
Аэропорт Лас-Вегаса, 1982
Вашингтон, 1986.
Япония, Токио, 1996.
Япония, Токио, 2000.
Великобритания, Лондон, 1983.
Марокко, 1976.
Париж, кафе, 1985.
Франция, 2000.
Камерун, 1998.
Египет, 1998.
Турция, Стамбул, 1998.
Бельгия, 1988.
Провинция Антверпен, национальная дорога №1.
Бельгия, Антверпен, карнавал, 1992.
Ночной клуб, 1988.
Бельгия, 1981.
Брюссель, Бельгия, 1981.
Смотрите также:
cameralabs.org
Мир цвета Гарри Груйера — 30 Дней Фотоприключений — ЖЖ
? LiveJournal- Main
- Ratings
- Interesting
- Disable ads
- Login
- CREATE BLOG Join
- English
(en)
- English (en)
- Русский (ru)
30-day-photo.livejournal.com
«Рассказать историю полностью» — Российское фото
Еще в детстве Гарри Груйер (Harry Gruyaert) мечтал стать режиссером, но поработав постановщиком телевизионных документальных фильмов, он передумал и вместо этого обратил внимание на фотографию. Так мир получил одного из самых талантливых уличных фотографов.
Гарри Груйер родился в 1941 году в Антверпене, Бельгия, с 1959 по 1962 год учился в Школе кино и фотографии в Брюсселе. Позже он стал фотографом в Париже, работая между 1963 и 1967 годами внештатным постановщиком на фламандском телевидении.
В 1969 году он совершил свою первую из многих поездку в Марокко.
С 1970 по 1972 год Гарри Груйер жил в Лондоне. Для него это была отличная возможность провести беспрецедентные визуальные эксперименты: он решил осветить и снять мюнхенскую Олимпиаду 1972 года и первый полет «Аполлона». В его распоряжении был только сломанный телевизор, с помощью которого ему и удалось поэкспериментировать с цветами.
«Я стараюсь изобразить то, что является наиболее сильным, — говорит Груйер о своих работах. — Рассказать историю полностью, а не ее часть — это больше похоже на картину, целостную картину».
В 1973–1980 годах он совершил длинное путешествие по Бельгии, делая сначала черно-белые, а затем и цветные снимки.
Гарри Груйер присоединился к агентству «Магнум» в 1981 году. Он много путешествовал, в том числе по Азии, США, Ближнему Востоку и России.
В 2000-х годах Гарри Груйер отказался от пленки в пользу цифровой фотографии.
Его очень беспокоило качество черно-белых снимков, поэтому вначале он решил поэкспериментировать со струйной печатью. Лучшие оттенки, которые ему удалось обнаружить, нашли отражение в его фильмах. Цифровая печать открыла ему новые возможности, выводя Груйера на шаг ближе к его изначальному стремлению, а использование цвета означало для него утверждение истинного существования.
Трудно найти что-нибудь о Гарри Груйере без упоминания слова «цвет». Радикальная среда Бельгии 1970-хгодов безусловно оказала влияние на становление его творчества и карьеру: черно-белые работы Груйера последний раз были представлены во время закрытого шоу в Европейском доме фотографии в Париже.
Хоть цвет и может притягивать, но основным намерением Груйера при создании фотографии является момент повествования.
«Все-таки влияние кино и живописи огромно, — вспоминает Груйер о своих кинематографических озарениях, особенно о фильмах Микеланджело Антониони. —Фантастическое ощущение пространства и космоса; и не имеет значения, был ли ты в Лос-Анджелесе, или в Мадриде, или в Сахаре, — эффект присутствия остается. Для меня это что-то очень важное».
Груйер работал в качестве коммерческого и редакционного фотографа, но он никогда не идентифицировал себя как журналиста, даже став в 1981 году членом «Магнума», и это назначение многие восприняли как начало конца престижного коллектива, члены которого были фотокорреспондентами, в основном занимавшимися черно-белой съемкой. По словам Груйера, он больше ассоциировал себя с американским фотографическим движением 1970-х годов, в частности с работами Уильяма Эглстона, чья персональная выставка была представлена в Музее современного искусства в Нью-Йорке в 1976 году.
«Я работал в том же направлении,но только в Бельгии, и для меня это было еще одним подтверждением того, что, возможно, я поступаю правильно», — говорит Гарри Груйер.
Независимо от ассоциации с культурой он был в первую очередь индивидуальностью, тем, кто не боялся рисковать и чей интерес заставил его объездить почти весь мир, включая Европу, США, Африку и Азию. Позже, когда цифровая печать стала реальностью, Груйер сразу осознал ее потенциал и возможности и опубликовал свои фотографии.
«Даже когда было плохо, у нас была возможность и мы видели что-то новое», — утверждает он. Груйер долго держался за свою пленочную камеру, но производство фотоаппаратов «Кодак хром«прекратили в начале 2000-х годов.
«Мне нравится получать разный опыт, — говорит Груйер. — Не повторять одно и то же, а интересоваться разными вещами в этой жизни, приобретать столько опыта, насколько это возможно; если у вас есть только одна любовная история за всю жизнь, то это оказывает огромное влияние и меняет вас. Новое всегда вдохновляет меня».
rosphoto.com
Гарри Груйер. За границами цвета / Фотографы / Лучшие фотографии
Дата публикации: 27.08.2015
Гарри Груйер — бельгийский фотограф, который по праву признан мастером цветной фотографии. Родился Груйер в Антверпене, а учился в Брюссельской школе фотографии и киноискусства. Он увлекся цветом еще в самом начале своей карьеры. Его первый известный фотопроектом в 1972 году стал проект «TV Shots» (Телекадры). Является членом фотокооператива Magnum с 1981. Груйер всегда снимает в цвете, а объясняет это тем, что цвет дает больше плоскостей восприятия, подчеркивает окружающее человека пространство.
За свои яркие снимки Марокко в 1976 Гарри получил Kodak prize. Во всех фотографиях марокканской серии — небывалая энергия цвета, фактуры, движения. Главное действующее лицо здесь чаще всего вовсе не человек, а ткань, стена, тень, краска.
prophotos.ru
«Я люблю чувствовать». Виктория Мусвик
 © Magnum Collection / Magnum Photos Цвет — лейтмотив нынешнего Фотобиеннале, а бельгиец Гарри Груйер — один из признанных мастеров цветной фотографии. 67-летний фотограф родился в Антверпене, а учился в Брюссельской школе фотографии и киноискусства. Груйер увлекся цветом еще в самом начале своей карьеры. Его первый известный фотопроект 1972 года — TV Shots (Телекадры) — в прошлом году был переиздан в издательстве Steidl, а за свои яркие снимки Марокко в 1976 Груйер получил Kodak prize. В фотокооператив Magnum Груйер вступил в 1981. В Москве фотограф показал экспозицию Rivages (Берега). На меня работы Груйера произвели особенное впечатление во время слайд-показа на фестивале «Встречи в Арле» в 2004 году — эту работу фотограф также продемонстрировал в Москве. Гарри Груйер дружелюбен и контактен, внимателен к собеседнику, но держится на подчеркнутой и очень комфортной для общения дистанции. О важности для фотографа отстраненности и внимания к другому человеку, а также об особенном груйеровском ощущении цвета, света и композиции мы беседовали на открытии Фотобиеннале. |
С чего началась для Вас фотография?
О, это у нас семейное. Мой отец работал на фирме по производству пленки, так что она у нас дома постоянно водилась. 16-мм камера тоже была. Знаете, сколько себя помню, я всегда хотел заниматься фотографией. Но я стал фотографом не только поэтому. Все очень просто: я стал фотографом, потому что я не замыкался на фотографии. Я ходил в кино. Я работал в модной индустрии, видел красивых женщин. Смотрел на картины. И вот все эти элементы сложились вместе, постепенно, по чуть-чуть — и я стал фотографом.
Расскажите о своем первом известном фотопроекте — он ведь был связан с телевидением и цветом?
В тот момент я жил в Лондоне, это было самое начало 70-х — и я был просто заворожен телевизором в своей квартире. Это было самое начало цветного телевидения, оно было тогда в новинку. Конечно, я был не понаслышке знаком с ТВ и даже успел к тому времени поработать телеоператором. Но сидя перед экраном в качестве зрителя, я был пленен! Я дергал за антенну, за провода — и получал неожиданные цвета и искажения. Я провел пару месяцев, вглядываясь в мир на экране — первые полеты космического корабля Аполлон, Олимпийские игры в Мюнхене, телесериалы, реклама. Я был заинтригован этим новым медиа, властью телевидения, его влиянием на меня самого, тем, как оно «затягивает». Пленен тем, что передо мной было нечто одновременно настолько мощное, но в то же время и столь сильно промывающее мозги. Оно могло бы стать потрясающим образовательным инструментом, но превратилось в нечто коммерциализированное и шовинистическое. Оно манипулирует зрителем, продвигает определенные идеи, да так ловко. Возьмем мы Россию, Англию или Америку — в каждой стране есть своя национальная специфика в манипулировании. В общем, я делал фотографии с экрана. В тот момент еще не существовало технической возможности останавливать картинку, записывать программы. То есть я должен был уловить момент и либо успевал сделать снимок — либо нет. Пан или пропал.
А цель?
Пожалуй, зафиксировать реальность. То есть я превратился в эдакого «репортера из спальни» — и в тот момент я наиболее приблизился к фотожурналистике.
То есть это был репортаж? Или нечто вроде арт-проекта?
В тот момент, знаете ли, никто еще особенно не рассуждал о «фотографических арт-проектах». Но репортером меня тоже не считали. Я вступил в Магнум в 1981, и некоторым ну просто очень не понравилась эта идея. Я не делал «настоящих» черно-белых репортажей, не был фотожурналистом в традиционном понимании этого слова, а цвет — это было несерьезно! Я и для журналов особенно много не работал — хотя, конечно, у меня были публикации в National Geographic, Fortune, Vogue. Так что некоторые говорили: «Ну все, если мы примем этого парня, Магнуму крышка». Их было меньшинство — 75 % проголосовало за, но они все-таки были. То же самое говорили о вступлении Мартина Парра, но это было на 10 лет позже. Причем я вступал в Магнум одновременно с Аббасом. Он им представил как раз очень «фотожурналистские» черно-белые работы — гораздо более традиционные, чем те, что он делает сейчас, потому что с тех пор он сильно изменился. Ну, и я тоже изменился. Но в тот момент Аббас делал такую репортажную классику — а я показал им, к примеру, свой проект о Марокко, где очень яркий и сильный цвет. Ну и Магнум одновременно принял в свои члены двух настолько разных фотографов. Это было, прямо скажем, экстремальное решение.
В чем же экстремальность, ведь в ваших работах присутствует это очевидное, хотя и трудно определимое «магнумовское» качество — заинтересованности в жизни и людях, удачно найденный момент… В духе Анри Картье-Брессона.
О, про Картье-Брессона у меня есть для вас в запасе занимательная история! Он терпеть не мог эти «штучки с цветом» в фотографии: для него все это имело отношение только к живописи. Но когда он пришел 30 лет назад на мою «марокканскую» выставку, он был заинтригован. Он подошел ко мне и сказал: «Вообще, это интересно, но вот это ведь не вполне белый, а тут вот у вас слишком красный цвет» — ну и все в таком духе. Но он был действительно очень заинтересован и даже прислал мне книгу про принципы цвета в живописи. А потом спрашивает: «Вы прочли эту книгу?», я говорю: «Да, конечно, но я же не живописец, знаете ли». Вообще, у него самого было именно художественное образование. И вот он вдруг говорит: «У меня есть предложение, я бы хотел послать вам несколько своих отпечатков, а также пастель. Вы не могли бы раскрасить мои снимки?» Я опешил и отвечаю: «Ну, знаете, Анри, простите, но я не художник». Очень забавно вспоминать этот эпизод: он не любил цветную фотографию, но настолько заинтересовался моими работами, что захотел увидеть свои собственные снимки в цвете!
Мы только что увидели выставку «Первоцвет» — она как раз про это.
Да, просто отличная выставка, русская цветная фотография так интересна.
В чем же в таком случае для Вас разница между цветом в живописи, а также между раскрашенной и цветной фотографией?
Вам нужно вообще начать думать иначе — не надо сравнивать! Один из лучших и наиболее точных текстов, когда-либо написанных об этом — это вступительная статья Джона Шарковски к книге о выставке Уильяма Эгглстона. Он пишет про то, что в фотографии раскрашивается не поверхность, фотограф думает и работает с композицией совсем иначе. Когда я увидел выставку Эгглстона в МОМА в Нью-Йорке, я уже работал над своим проектом по Бельгии — и шел приблизительно в том же направлении. А мои телевизионные снимки были сделаны на 5, а то и 10 лет раньше. И я понял, что я на верном пути!
Что же такое цвет в фотографии?
Для меня цвет — это не абстракция, не что-то, что добавляется «после» или придумывается в голове. Это нечто физическое, что связано с волнением, возбуждением, с чувственностью. Это не должно смотреться «раскрашенным», это должно быть… о, я не знаю, как это выразить!
Почти физическое ощущение текстуры и интенсивности жизни?
Да-да! Видите ли, я бельгиец, я воспитан на фламандской и голландской живописи. Я с раннего возраста ходил в музеи: полотна, которые я там видел, меня потрясали. Но цвет — это же не просто так, из головы, это страна и природа. Вот посмотрите на мои «Берега». Это морские ландшафты, небо, облака… Есть что-то в нашей природе — это одновременно и особый цвет, и важность природных элементов, деталей. Плоская местность и облака.
Интенсивность света…
Да! Я помешан на свете!.. Помимо живописи, на мой выбор профессии и ощущение цвета повлияло и кино. Возможно, даже больше, чем что-то еще. Не так давно была выставка в Париже — вы ее вряд ли видели — в Синематеке. Она была про отношения между «остановленным моментом» фотографии и «бегущей картинкой» кино. Я в ней участвовал — и показал свои работы рядом с кадрами из фильмов Антониони. И эта выставка заставила меня вспомнить что-то почти забытое. О его влиянии на меня, особенно в плане цвета. Его фильм «Красная пустыня». Он ведь рисовал все прежде, чем снимать, чтобы войти в настроение.
То есть это та самая «чистая визуальность», не зарисованная мысль, а как бы цвет, существующий до слов, до рефлексии?
Да! Вы верно определили.
Почему же Картье-Брессон был настолько против цвета в фотографии?
В те времена цветная фотография была значительно более трудным делом, чем черно-белая. У пленки была низкая чувствительность, отпечатки выходили плохо. Сейчас это много проще и у фотографа гораздо больше контроля за конечным результатом! Теперь вообще все по-другому.
Так почему же столь немногим хорошо удается цвет в фотографии?
Тут вы не правы. Есть много хороших фотографов, умеющих работать с цветом.
Да, возможно, но у многих из них убери цвет — ничего не изменится. Мало кому удается — как вам — сделать цвет частью композиции.
Возможно. Боюсь, это прозвучит как хвастовство, но я был одним из пионеров в работе с цветом. Сейчас фотографы иногда подходят ко мне и говорят: да, я впервые увидел, что можно сделать это в цвете на вашей выставке.
В чем же разница с ч/б?
Ч/б во многом проще технически… Но не только. К примеру, я делаю черно-белыми портреты своих детей. Потому что если я сделаю цветные снимки, цвет будет для меня самым в них важным. Но если я снимаю детей или кого-то, кто мне близок — это именно они важны, а не кто во что одет и на каком фоне все это происходит и каков свет. В черно-белом ты можешь быть более прямолинейным в личном плане. В цвете я гораздо более одержим окружающими предметами.
То есть цвет отвлекает от человека?
Да. Но с дистанцией все гораздо сложнее! Дистанция — основа фотографии. Помните мою слайд-проекцию? Она начинается одним моим старым проектом — господи, сколько уже лет прошло! У меня была подружка, я ее очень любил, а она ушла к другому. Я был в отчаянии, приставал ко всем с вопросом: «Ну что мне сделать, чтобы ее вернуть?» И кто-то из друзей мне сказал — сделай о ней фильм, потом ей покажешь и тогда она поймет, как сильно ты ее любишь. И вот я снимал ее — с этим ее новым бойфрендом. Это было так больно — такая пытка, видеть их вместе, ведь я все еще был ею одержим. И тут произошла странная вещь: снимая ее, я как бы встал на дистанцию. И я начал понимать ее лучше как человека, когда смотрел на нее сквозь объектив, а не тогда, когда физически был с ней. И так я избавился от нее в своей голове, точнее, не от нее, а от своего болезненного увлечения ею — и одновременно узнал что-то важное о дистанции. Когда видишь сквозь рамку, смотришь гораздо внимательнее на другого человека, чем когда находишься совсем рядом и вовлечен лично, физически.
Но это именно то, о чем пишут теоретики фотографии. Сюзан Зонтаг, к примеру. Что когда вы снимаете — это момент дистанцирования, подмены физического желания. Только она это оценивает негативно.
Ну, я не был бы так категоричен в оценке. Позитивного тут больше. Когда ты снимаешь, ты должен сам стать почти что прозрачным, ты не можешь больше быть занятым только собой, любимым, ты понимаешь, что другой человек — он ведь тоже существует! И в то же время задача фотографа — проявить себя. У некоторых фотографов их собственные фотографии — это настолько они сами… Это сложная задача — не кричать на каждом углу о своем «я» и в то же время проявить себя! В фотографии нет правды, нет верности реальности, нет «правильно-неправильно». Каждый видит свое. И главное — уметь это свое выразить. Это что-то на тему личности. Если я смотрю на работу, дело не столько в качестве работы, сколько в ощущении контакта с автором, которое у меня появляется. Без этого я могу быть поражен изобретательностью человека по ту сторону камеры — но и только. Что-то важное отсутствует.
Может быть, дело в особой эмоциональной «нагруженности» фотографии?
Да, скорее всего. Но этот контакт с другим человеком есть для меня и в кино. Антониони, Бергман — я не знаю их лично, но я их знаю.
Тогда в чем разница между кино и фотографией, между движением и моментом? Что Вы делаете? Останавливаете мгновение?
Ну, останавливание жизни — это ведь еще и о смерти…
Но для меня это все-таки больше про саму жизнь. Просто я пытаюсь зафиксировать, сохранить что-то, что имеет отношение к жизни. Я пытаюсь сделать что-то совершенным, полным, законченным, придать гармонию и порядок хаосу. Потому что жизнь, в общем, достаточно хаотична. А тут, у меня на снимке что-то случилось — и что-то композиционно совершенно. Знаете, это как оргазм. Только не в плане возбуждения и разрядки — а в плане того, как вдруг все становится единым, все детали и ощущения обретают целостность. Это синтез. Вот поэтому я не люблю концепций, вообще излишней концептуальности. Знаете, когда люди придумывают в голове заранее план, композицию фотографии — и только потом воплощают в жизнь. Я иду наоборот от жизни. Я вижу — и фиксирую. Моя работа спонтанна. Я люблю чувствовать! В чужих работах я чувствую другого человека, и я чувствую жизнь. Я чувствую, что он это увидел — и это с ним случилось в тот момент.
По вашим снимкам это видно. Вроде бы некоторые серии могли бы быть названы арт-проектами, вписаться в современное искусство, но по ним видно, что они в определенном смысле антиконцептуальны. Это очень интересно!
Например, если говорить о выставке, которую вы видите в Москве. Я не ездил по миру специально и не снимал побережья морей и рек. Просто в какой-то момент я понял — ага, у меня много таких сюжетов, дай-ка я сделаю книгу! Это просто случилось со мной. Вот в чем мое отличие от любителей концептов. Я просто живу. Но, вы знаете, фотография — это отчасти ужасное дело. Если я долго не снимаю, я начинаю чувствовать себя плохо. Мне необходимо фотографировать. Это мой способ отношений с миром. Это что-то такое… что-то, что помогает мне жить. Очень базовое. Основное.
Я не претендую на звание художника. Мне вообще кажется, что это слишком претенциозно — говорить: «Я художник, я хочу быть художником». Это должно быть настоящей необходимостью. Глубоко внутри. Если можешь обойтись без этого — то не делай. Если же это твоя связь с миром, и ты без этого не можешь — то вперед!
Что вы делаете в данный момент?
Я делаю еще одну книгу — про разные города мира. Когда я путешествовал, у меня был доступ в некоторые места, куда просто так не попадешь, скажем, нужен специальный пропуск. Ну вот и получилась книга про индустриальные ландшафты. Ну и вообще — фью, не знаю, что еще родится в моей голове!
 Harry Gruyaert Горизонт является путеводной нитью в фотографическом путешествии Гарри Груйера. Элементы журнализма, первоначально заложенные в проект, отступают перед проступающими чистыми образами формы и цвета. Творчество Гарри Груйера, бельгийского фотографа, живущего во Франции, принадлежит американской школе фотографии. Европейский последователь Стернфельда, Мейеровица, Шора и Мисраха, чьи поиски эстетической идентичности осуществлялись через призму пейзажа, Гарри Груйер всегда исследовал и изучал эстетику конкретных стран, что отразилось в его фотоальбомах по Марокко и Бельгии. Выставочный проект «Берега» предлагает новое прочтение творческой манеры фотографа. Получив возможность фотографировать береговые линии по всему миру, художник ставит перед собой сложную задачу визуализации горизонта. Фотографии, свободные от сюжета и события, демонстрируют поразительный талант художника. Франсуа Эбель |
www.photographer.ru
Банальность может быть красивой… Фотограф Гарри Груйер (Harry Gruyaert)
Гарри Груйер (Harry Gruyaert) родился в 1941 году в Антверпене, изучал фотографию и кино, снял несколько фильмов в качестве оператора-постановщика для фламандского телевидения, а в начале 1960-х переехал в Париж и работал помощником фотографа Уильяма Кляйна. После путешествия в Марокко в 1966 году, заинтересовался улицей и цветом.
В начале 1970-х Груйер жил в Лондоне. « Осознав силу оболванивания телевидения, заинтересовался портретом Англии и начал фотографировать экран телевизора», создав серию «Телевизионные кадры». Теперь она хранится в коллекциях Центра Помпиду.
«Это похоже на танец. Если я не фотографирую, то чувствую себя нехорошо. У меня в этом потребность». Гарри Груйер.
Фотограф много путешествовал по США, Европе, Северной Африке, СССР и Ближнему Востоку. В 1982 году присоединился к фотоагентству «Magnum».
« Я много разъезжаю, мне нравится ощущать это волнение и открывать новое. Это свобода. Если вы остаётесь в одном месте слишком долго, то начинаете думать, что это нормально, но в этом нет ничего нормального. Нельзя привыкать к вещам; для меня очень важно смотреть на всё свежим взглядом»
Если избавить слово банальность от уничижительности, получится аккуратное существительное, подходящее, чтобы описать содержание фотографий Груйера. В его изображениях нет ничего журналистского, они не отягощены эмоциями. Есть лишь прозаические моменты жизни, привлекающие зрителей палитрой красок, как в снимке ниже: семь мужчин в офисе Кералы, один облокотился на стол, лицо в полумраке, смотрит в камеру, как и большинство из его компании. Нет оснований для придания особого значения или повода их присутствию. Их лица, как пустой стол на переднем плане, не требуют толкования.
Керала, Индия, 1989. « В ней нет никакой истории. Это всего лишь вопрос формы и света», – говорит Груйер об этой фотографии.
«Я обнаружил красоту банальности».
Безликие силуэты, драматические палитры и насыщенные композиции стали частью его фирменного подхода к съёмке мирских сцен. Ниже фотографии Гарри Груйера, снятые в советской Москве, и избранные работы из разных стран.
Москва. Вход в ГУМ, 1989.
Москва. Православная церковь, 1989.
Москва, 1989.
Москва, 1989.
Москва, спортивная площадка, 1989.
Москва, 1 мая, 1989.
Москва, 1989.
Москва, Арбат, 1989.
Москва, выставка собак, 1989.
Москва, 1 мая, 1989.
Москва, 1989.
Москва, ГУМ. 1989.
Москва, 1989.
Москва, 1989.
Москва, ГУМ, 1989.
Москва, гостиница «Украина», 1989.
Москва. Уборная гостиницы, 1989.
Москва, 1989.
Москва, 1989.
Москва, 1989.
Москва, 1989.
Москва, 1989.
Москва, 1989.
Москва, 1989.
Москва, 1989.
Москва, 1989.
Москва, 1989.
Москва, 1989.
Москва, 1989.
Бельгия, Брюссель,1981. Дворец изящных искусств, картина Магритта.
Бельгия, 1981. Регион Валлония, деревня в провинции Брабант.
Бельгия, 1981. Улица Рояль.
Бельгия, 1988. Город Остенде, кафе на пляже.
Бельгия, 1981. Железнодорожный вокзал.
Бельгия, Брюссель, 1981. Ежегодная ярмарка «Foire Du Midi».
Бельгия. Трансъевропейский экспресс, 1981.
Бельгия, город Остенде, 1988.
Бельгия. Антверпен, Фламандский регион, 1988. Прачечная самообслуживания.
Бельгия, Брюссель, ночной клуб, 1981.
Марокко, Варзазат, 1986.
Марокко, Эс-Сувейра, Вал и крепостная стена города, 1976.
Египет, Каир, 1987. Во время Рамадана.
Египет, город Асуан. Занятие по гимнастике перед мечетью, 1992.
Марокко, Мекнес, базар. Банка маринованных лимонов, использующихся в традиционной кухне, 1981.
Марокко, Марракеш, рядом с площадью Джамаа-эль-Фна, 1986.
Марокко, юг, 1975.
Марокко, Марракеш, вход в мечеть, 1986.
Индия, штат Раджастхан, город Джайсалмер, 1976.
Египет. Долина царей, левый берег Нила, 1992.
Строящийся жилой комплекс в пригороде Вегаса, 1982.
Индия, Тривандрам. Конгресс Коммунистической партии, 1989.
Египет, Каир, 1988.
Ирландия, Голуэй, 1988.
Италия, Ассис.
Франция, Париж, 1985.
Франция, Париж, 1985.
Мали, город Гао, терраса местной гостиницы, 1988.
Франция, регион Пикардия, залив реки Сомма, 1991.
Франция, регион Пикардия, пляж, 1991.
Франция, Ницца, бухта Ангелов, 1988.
Антверпен, Бельгия, 1988.
Лондон, Национальная галерея, 2015.
Ирландия, западное побережье, графство Керри, 1988.
Нью-Йорк, 1985.
Нью-Йорк, 1985.
Галисия, Испания, 1988.
Невада, Лас-Вегас, 1982.
Аэропорт Лас-Вегаса, 1982
Вашингтон, 1986.
Япония, Токио, 1996.
Япония, Токио, 2000.
Великобритания, Лондон, 1983.
Марокко, 1976.
Париж, кафе, 1985.
Франция, 2000.
Камерун, 1998.
Египет, 1998
Турция, Стамбул, 1998.
Бельгия, 1988.
Провинция Антверпен, национальная дорога №1.
Бельгия, Антверпен, карнавал, 1992
Ночной клуб, 1988.
Бельгия, 1981.
Брюссель, Бельгия, 1981.
photo.boltai.com
Фотограф «Магнума» Гарри Груйер — The Village
|
В «Манеже» одновременно открылось сразу несколько выставок Фотобиеннале-2012, авторами которых являются признанные мастера в мире фотографии. Среди них — Гарри Груйер, проект которого посвящен Москве и москвичам. 71-летний Гарри Груйер — один из немногих фотографов черно-белого документального агентства «Магнум», который не просто снимает в цвете, а снимает сам цвет, ставя его во главу угла. До того как найти собственный стиль, художник работал телеоператором, фриланс-фотографом. Свой первый фотопроект «ТВ-кадры» он начал делать в 1972 году, а первую награду, Kodak Prize, получил всего четыре года спустя за марокканские фотографии. С 1981 года Груйер числится фотографом «Магнума», на основе его проектов издано около десятка фотокниг. В Москву художник приехал в четвертый раз, и хотя его выставка «Москва 1989–2009» посвящена исключительно столице, он все равно убежден, что город почти не знает. Тем не менее в беседе с The Village Гарри Груйер рассказал, почему современная Москва лишилась своей индивидуальности и чем она все равно его привлекает. |
|
|
Фотографии предоставлены пресс-службой «Мультимедиа Арт Музея»Фотографии предоставлены пресс-службой «Мультимедиа Арт Музея»
О ЗНАКОМСТВЕ С МОСКВОЙ
Впервые в Москву я попал в 1969 году. Участвовал в съемках фильма в Узбекистане и на деле провел в Москве лишь два дня. Фильм был чисто документальный, касающийся землетрясений и сейсмических технологий. Это был целая серия съемок, которые проходили не только в Узбекистане, но и в других странах. В съемочной группе нас было всего двое. В общем, фильм не имел большого значения ни для кого.
Что касается Москвы 1969 года, то, прежде всего, на тот момент я уже был знаком с литературным наследием Гоголя и Достоевского. Для нас, иностранцев, Советский Союз тогда представлялся социалистическим, жесткорежимным государством. Но когда я приехал сюда, то увидел ту же атмосферу, которая царит в произведениях Гоголя и Достоевского. Те же отношения между людьми, иногда напряженные, непростые. Это и привлекло мое внимание: человеческий фактор, а не политический, режимный антураж, который навязывался за границей. Тогда я просто наблюдал и не делал никаких фотопроектов.
О ВЫСТАВКЕ «МОСКВА 1989–2009»
В 1989 году мне опять представилась возможность приехать в Москву со своими коллегами. Мы пробыли тут две недели, жили в гостинице «Украина». Мы застали окончание советского периода, в то время как раз была разрушена Берлинская стена.
То, что было тогда и что есть сейчас, разумеется, различается кардинально, и именно эти изменения меня интересуют. Несколько лет назад мне предложили выпустить книгу, куда входили бы и те фотографии, которые я сделал в Москве в 1989 году. Одновременно поступило предложение сделать выставку «Берега» на «Винзаводе». Так, в 2008–2009-м я вновь увидел Москву, сделал очередную серию фотографий о ней. Кстати, «Винзавод» — это очень интересное место, там же винодельня раньше была! Очень хорошо, что места с такой историей становятся культурными центрами.
Раньше московские дворики выглядели экзотично: это было непривычно иностранцу. Теперь они похожи на дворы во всем мире
Во время визита в современную Москву у меня появилась идея сравнения Москвы-1989 и Москвы-2009. Она меня очень увлекла, и я предложил издателям провести такую фантастическую параллель, потому что Москва современная отличается и цветами, и людьми, тут царит некий капиталистический дух, много рекламы. Так появилась книга и эта выставка «Москва 1989–2009».
Отследить изменения, произошедшие с Москвой, — задача, которую я отсылаю зрителю. Например, фотография современного московского двора не такая колоритная, как фотография двора советского. Дело в том, что раньше московские дворики выглядели экзотично: это было непривычно иностранцу. Теперь же они похожи на дворы во всем мире, они потеряли свою атмосферу.
Гарри Груйер. СССР. Россия. Москва. 1989. © Harry Gruyaert/Magnum PhotosГарри Груйер. Россия. Москва. Район Винзавода. 2009. © Harry Gruyaert/Magnum PhotosГарри Груйер. Россия. Москва. Модное шоу. 2009. © Harry Gruyaert/Magnum Photos Гарри Груйер. СССР. Россия. Москва. 1989. © Harry Gruyaert/Magnum PhotosГарри Груйер. СССР. Россия. Москва. 1989 © Harry Gruyaert/Magnum Photos
О ПРЕДПОЧТЕНИЯХ
Я всегда знал, что стану фотографом. Ну ладно, что буду заниматься либо фотографией, либо кино. У моего отца дома был и фотоаппарат, и проектор, это не являлось определяющим, а просто помогло на первых порах. Как и живопись, кино оказало на меня огромное влияние. Благодаря тому, что какое-то время я занимался кинематографом, кино стало большим подспорьем в фотографии. Из режиссеров мне нравятся Тарковский, Годар, Трюффо и многие другие, из современных — например, Звягинцев, который снял «Елену», там огромное напряжение в кадре.
Фотография — это самотерапия, она заставляет жить. Поэтому я и фотографирую
Я снимал раньше фильмы, но всегда было проблемой найти бюджет. К тому же снимать кино — это немного другой вид деятельности, нежели фотографировать: нужно писать сценарии (а я не очень хорош в этом), ставить свет, работать в команде. Мне больше нравится работать в одиночку, поэтому фотография — мой выбор. Фотография — это самотерапия, она заставляет жить. Поэтому я и фотографирую.
О РАБОТЕ
Мне нравятся перемены. Я люблю жить в разных странах, есть разную пищу. Перемена мест меня захватывает и мною движет. Я не люблю находиться на одном месте, поэтому мне важен каждый проект. Я был даже на севере, но там день очень короткий, много не поснимаешь. И к тому же я не знал, что делать со снегом, как играть его цветом. Снега получалось слишком много на фотографиях, он все перебивал.
В Марокко впервые я оказался случайно и сразу же влюбился в эту страну: в людей и цвета, в атмосферу, которая там царит. В общей сложности я пробыл в Марокко около двух лет, получился новый проект «Марокко». Это было как любовь к женщине. Я очень быстро влюбляюсь.
Мой первый фотопроект «ТВ-кадры» рассказывал о промывании мозгов, которое устраивает телевидение. Я тогда работал над съемками Олимпийских игр в Мюнхене, и меня очень привлекали цвета, которые исходили из телевизора. Дело было так: я снимал на разном расстоянии телевизионный экран, а мой ассистент двигал антенну. Такие интересные цветовые сочетания получались! Сейчас я смотрю телевизор гораздо меньше: это либо фильмы, либо спорт. Мне бы были интересны программы о современном образовании и культуре, но показывают в основном политиков, которые думают, что они знают все, а на самом деле — знают очень мало. И в этом опасность для телезрителя. То, что мы видим в пятиминутном блоке новостей, гораздо сложнее и запутаннее, чем нам преподносят. Это и есть промывание мозгов.
Гарри Груйер. Египет. Красное море. Город Хургада. 1988. © Harry Gruyaert/Magnum PhotosHarry Gruyaert. Great Britain & France. TV Shots. Movie. 1972. © Harry Gruyaert/Magnum PhotosHarry Gruyaert. Great Britain & France. TV shots. Movie. 1972. © Harry Gruyaert/Magnum PhotosГарри Груйер. Франция. Регион Пикарди. Залив реки Соммы. Пляж городка Форт Махон. 1991. © Harry Gruyaert/Magnum PhotosHarry Gruyaert. Morocco. Town of Marrakech. Young Berber girls hiding and giggling. 1986. © Harry Gruyaert/Magnum Photos Harry Gruyaert. Mali. Town of Gao. 1988. Terrace of a local hotel. © Harry Gruyaert/Magnum Photos
О ПОНИМАНИИ
Я фотограф, поэтому прежде всего меня интересует в
www.the-village.ru