Гиппенрейтер вадим: Снимок можно оживить собственным отношением — Российское фото
Снимок можно оживить собственным отношением — Российское фото
Вадим Евгеньевич Гиппенрейтер по праву считается легендой отечественной пейзажной фотографии. Каждый его снимок рассказывает о любви человека к родным землям и очарованию нетронутой природы. Сегодня в нашем материале мы расскажем о жизни этого выдающегося пейзажиста и его необычном отношении к фотографии.
Вадим Евгеньевич Гиппенрейтер родился 22 апреля 1917 года на берегу Москва-реки в деревне Потылиха, где он и вырос. «Первые детские воспоминания — лыжи. И только потом, как мне сейчас кажется, я научился ходить», — делился фотограф. Всю свою юность Вадим Гиппенрейтер увлекался и профессионально занимался горными лыжами, и уже в 20 лет он стал чемпионом Советского Союза по слалому.
Однако лыжи были не единственным увлечением будущей легенды. По словам Гиппенрейтера, ещё в 30-х годах в каждой интеллигентной семье была фототехника. Более того, отчим Вадима Гиппенрейтера был инженер-конструктором, который самостоятельно создавал фотоаппараты. Любопытство и интерес мальчика к самодельной камере в корпусе из красного дерева в результате привили ему любовь к фотографии и вскоре переросли в профессиональный навык. Именно с этим фотоаппаратом он работал чаще всего: «Снимаю деревянной камерой. Она легче и удобнее современных металлических. Но старый деревянный корпус оснащен самой современной оптикой и пленкой».
После Великой Отечественной войны Гиппенрейтер решает отучиться на скульптора и поступает в Московский художественный институт им. Сурикова. Уже на последних курсах он серьёзно занимается фотографией. Сначала он снимал спортивные соревнования, а затем его сердце покоряет пейзажная фотография. Вскоре работы Гиппенрейтера появляются в крупных изданиях СССР:
«Прежде мои пейзажные фотографии требовались как иллюстрации на тему „Широка страна моя родная“ в альбомы к партсъездам, чтобы разбавлять портреты генсеков. Постепенно просветы в этом мраке увеличивались. Журнал „Смена“ печатал очерки о временах года. Пейзажи публиковали в журналах „Вокруг света“ и „Советский Союз“, который распространялся за рубежом», — рассказывал фотограф о начале своего творческого пути.
На вопрос, почему объектом его кадров всегда была именно природа, Гиппенрейтер отвечал: «Снимаю природу, потому что по своему восприятию я — биолог. Большую часть жизни прожил под открытым небом, в Москве — наездами. С ранних лет бродил и ночевал в лесу, в непогоду разводил костры, встречал рассветы у реки. Ожидая пробуждения рыб, гипнотизировал поплавок удочки, едва видный в предрассветном тумане».
Потому все его работы завораживают, ведь Вадим Гиппенрейтер запечатлевал истинную красоту и мощь природы. Фотограф считал, что каждое время года обладает «своей тональностью, настроением»: «Перемены в природе порождают разные чувства, и эти перемены должна передавать фотография».
Гиппенрейтер работал постоянно и по утверждению самого творца его фотография связана с защитой природы: «Снимаю то, что мне близко, к чему имею собственное отношение: нетронутую, без телеграфных столбов и заводских труб, природу. Стремлюсь в места, куда нельзя проехать на машине. … Собираю „свою“ заповедную Россию: нетронутую природу, памятники архитектуры XII-XVIII веков, органично вписанные в окружающий ландшафт. Вершина русского искусства — древние иконы и фрески».
Действительно, Гиппенрейтер задокументировал самобытную дикую Россию, её величие, многогранность. А цветовая гамма работ фотографа поражает зрителя с первого взгляда.
«Фотография — это не искусство. Это констатация факта. Художник создает свои объекты, фотограф — фиксирует существующие. Единственное, чем можно как-то оживить фотографию — это своим собственным к ней отношением», — именно так в 2010 году Вадим Гиппенрейтер выразил своё отношение к фотографии в интервью для журнала «Российское фото».
Не дожив до своего столетия, легенда отечественной пейзажной фотографии Вадим Гиппенрейтер скончался в 2016 году в Москве.
Если вас заинтересовали замечательные работы Вадима Евгеньевича Гиппенрейтера, то вы можете стать счастливым обладателем коллекционных подарочных альбомов фотографа: «Мелодии севера», «Пейзажи средней полосы», «Тайна зарождения» и «Мещера», «Кальдера Узон», «Вулканы Камчатки», «Фотографика» (ч/б), «Памир. Пейзажи Средней Азии» и «Натюрморт». Альбомы выполнены в едином стиле, большом формате (30×40) и напечатаны на качественной фотобумаге. Изготавливаются по индивидуальным заказам. По желанию на титульный лист может быть внесено имя владельца. Издание имеет особую ценность для собирателей и коллекционеров редких книг и фотографий. Художественный коллекционный альбом — это прекрасный VIP подарок.
По вопросам приобретения просим обращаться:
Мария Гиппенрейтер (Фонд «Фотографическое наследие Вадима Гиппенрейтера»)
+7(903) 503 75 20
Здравствуйте, Дорогие Друзья! Как Вы понимаете, за долгие годы, посвященные фотографии, я ни разу не пользовался цифровой техникой. 70 лет назад её попросту не существовало, да и теперь предпочитаю аналоговую камеру любым современным изыскам. Почему? — спросите Вы. Это тема для отдельного разговора. Вся моя коллекция — это слайды среднего и большого формата, их более 50-ти тысяч!. Поэтому, альбомы, представленные на страницах сайта, будут постепенно пополняться, так как далеко не все из коллекции оцифровано. Но мы постараемся в кратчайшие сроки представить Вашему вниманию многое не только из того, что Вам знакомо по изданным книгам и проведенным выставкам, но и фотографии, пока не очень известные широкой публике. Для издательств, рекламных агентств и частных лиц, желающих приобрести мои авторские фотографии, как для коммерческих, так и для личных целей — мы постараемся предложить весьма широкие возможности:
|
Фотографу Вадиму Гиппенрейтеру — 99 лет
Но дело даже не в биографии. Совсем не в ней.
В годы детства и юности Вадима Евгеньевича серьезная фотография была однозначно черно-белой. Цветная существовала на правах экспериментальной, слишком сложной и непривычной технологии. Сделать цветную фотографию искусством еще только предстояло. Все 50-е и 60-е годы фотографы не только СССР, но и мира осваивали цвет, учились работать с ним. Многим – даже из великих – это не удалось. Гиппенрейтер был одним из немногих в СССР, кому это удалось безусловно.
Его снимки с Камчатки, Байкала, из самых экзотических наших уголков – до сих пор выглядят первоклассно. Даже если этим кадрам 50 лет. Таков запас технического качества, не говоря уже о художественном. Безупречная композиция, ювелирно выверенный свет и точка съемки… Чтобы быть королем пейзажа, нужно быть перфекционистом, и этого качества у Вадима Евгеньевича в избытке. А еще требуется удача, оказаться в нужном месте в нужное время – и этого у Гиппенрейтера хватает. Он единственный в мире фотограф, кто сумел в полном цвете и с бескомпромиссным качеством снять извержение вулкана Толбачик в 1977 году – эти фото и сегодня считаются эталонными.
В 1920-х годах американский фотограф Ансел Адамс разработал технологию получения совершенного черно-белого пейзажа. Во второй половине ХХ века Вадим Гиппенрейтер сделал то же самое – для пейзажа цветного. Если бы не железный занавес – он был бы признан отцом цветного фотопейзажа во всем мире. В России же его первенство неоспоримо. Тем более радостно, что Вадим Евгеньевич в добром здравии встречает свое 99-летие. Русское географическое общество гордится, что имя Гиппенрейтера – в числе участников фотоконкурса РГО «Самая красивая страна» 2015 года. Желаем Вадиму Евгеньевичу хорошего самочувствия и настроения, всегда рады видеть новые работы мастера и надеемся отпраздновать его столетний юбилей.
Что это такое Гиппенрейтер, Вадим Евгеньевич. Энциклопедия
Пользователи также искали:
Евгеньевич, евгеньевич, Вадим, вадим, гиппенрейтер, Гиппенрейтер, персоналии, Персоналии, вадим евгеньевич, алфавитом, алфавит, алфавитный, гиппенрейтер вадим евгеньевич, вадима, вадим евгеньевич гиппенрейтер, вадим гиппенрейтер, алфавитном, персоналиях, алфавита, алфавиту, персоналия, персоналий, евгеньевича, гиппенрейтера, alphabet, вадима гиппенрейтера, вадима евгеньевича, персоналии по алфавиту, вадима евгеньевича гиппенрейтера, евгениевич,
Выставка Вадим Гиппенрейтер – Афиша-Музеи
Объединение «Фотоцентр» и компания «Роза Хутор» приглашают вас на персональную выставку выдающегося отечественного фотомастера Вадима Евгеньевича Гиппенрейтера.
Слава его вышла далеко за пределы России. Имя его прочно вошло в историю российского и мирового фотоискусства. Его считают одним из основателей и крупнейшим авторитетом русской школы пейзажной фотографии. Именно он издавал первые фотоальбомы в СССР в этом жанре. Их на его счету около 40. Причем некоторые изданы ведущими издательствами Великобритании, США, Франции, Германии.
В далекие довоенные годы его уже знала вся страна, как первого чемпиона СССР по горным лыжам (скоростной спуск – 1937 г.) и первого человека в мире, совершившего подъем на Эльбрус и спуск с его вершины на лыжах (1939 г.).
С тех пор экстремальность стала главной чертой и в его творчестве. Практически каждая его фотография снята в невероятно сложных условиях, в местах, куда не каждый может добраться, где природа существует в своем первозданном величии.
На карте бывшего Советского Союза практически нет мест, где бы он не побывал: пустыни Средней Азии, горы Кавказа и Сибири, Север, Урал и Дальний Восток…Он спускался на плотах по порожистым рекам Саян, плавал на байдарках в Карелии, взбирался на сопки и вулканы Курил и Камчатки…
Стратегическая идея и мечта мастера — издать уникальный, раритетный четырехтомный фотоальбом о заповедных местах России, о ее древних культурно-исторических памятниках, православных святынях, как сохранившихся, так и утраченных…
Более 50 000 широкоформатных слайдов, хранящихся в личном архиве автора, являются национальным достоянием страны, входят в ее золотой фотографический фонд.
Выставка будет работать по 12 января ежедневно, кроме понедельника.
Гоголевский б-р., 8 (м. «Кропоткинская»).
Генеральный партнер – компания «Роза Хутор».
«Фотоцентр» (495) 690-6996, (495) 691-8602
[email protected]
www.foto-expo.ru
www.Gippenreiter.com
www.rosaski.com
Гиппенрейтер Вадим Евгеньевич — МБУ «Алеутский краеведческий музей»
Поделитесь, пожалуйста, этой записью
Map Unavailable
Дата / время
25/10/2019 — 30/10/2019
19:00
Местоположение
Алеутский краеведческий музей
Категории
Вадим Евгеньевич родился 22 апреля 1917 года в деревне Потылиха, напротив нынешних Лужников. Отца не помнит, его убили в 1917-м. Отец был офицером царской армии, четырежды награжденным орденом Святой Анны за храбрость. Мать Вадима Евгеньевича из крестьян, сельская учительница. Вадиму Гиппенрейтер рано пришлось начать подрабатывать — разгружать баржу с дровами, перевозить в тачке песок от реки до дороги, людей в лодке с одного берега Москвы-реки на другой.
Учился в школе без особых проблем. После десятилетки поступил в Московский университет на биологический факультет — его интересовало все, что связано с природой. Через три месяца после поступления его отчислили из-за дворянского происхождения отца. Приняли в медицинский. Там открыли специальный спортивный курс, а Вадим к тому времени стал чемпионом СССР по горным лыжам. Его наставником был горнолыжник Густав Деберл, профессиональный проводник в Австрийских Альпах.
Вадим Евгеньевич успевал все: играть в регби, прыгать на лыжах с трамплина, бегать марафон. Легко учился в институте, получал повышенную стипендию. В свободное время ходил в студию, занимался рисунком. В 1937-м начались процессы над врагами народа, а в 1939-м — война с Финляндией. Мобилизовали всех лыжников, в том числе Вадима Евгеньевича, но через два дня отпустили домой. С медицинским он расстался, проучившись три года. Осенью 1940 года стал студентом Московского художественного института. В 1941-м грянула война. Пришла повестка из военкомата — Гиппенрейтер явился с вещами, но его отпустили «до особого распоряжения». Стабильный доход давала только работа тренером по спорту. В 1948 году Вадим окончил институт, получив диплом скульптора. Вадим Евгеньевич занялся фотографией. Сначала снимал спорт. Потом увлекся охотой и «через охоту пришел к съемке природы во всех ее проявлениях».
В 70-х годах Вадим Евгеньевич побывал на Командорах. Посмотрев альбом «Командоры» можно совершить увлекательное путешествие на уникальные острова, а также в альбоме можно увидеть автографы и пожелания космонавтов, ученых, знаменитых людей.
Фотоальбом «К вулканам Камчатки» начинается со слов «Это хмурый край земли, укрытый туманами и окруженный бескрайними водами Тихого океана, полон чудес и неожиданностей.
На выставке также можно ознакомиться с фотоальбомом «Рождение вулкана».
Вадим Гиппенрейтер о фотографии. Из книги «Моя Россия». АСТ, 2011
«Фотография — это не искусство по существу. Это констатирование факта. Художник создает свои объекты, фотограф констатирует существующие. Единственное, чем фотографию можно «приподнять», — это своим собственным отношением, попытаться реализовать это свое отношение в каких-то образах».
«Снимаю то, что мне нравится. Надо нести свое собственное отношение и восприятие пейзажа. Пейзаж — это прежде всего взаимосвязь твоего внутреннего состояния и состояния природы. Оно может быть интересным, а может быть безразличным».
«Природа сама по себе, во всех своих проявлениях, во всех своих временах года, невероятно активна. Это всегда перемены, которые приходят то легко, солнечно, то снегопадами, метелями. Когда я сам проявлял, то с проявкой что-то регулировал, вводил какие-то элементы условности с помощью фильтров.
«Это мое отношение, мой способ построения, среди тысячи других я его узнаю. Посадить пять художников, перед ними — одного человека, чтобы все пять его одного нарисовали, — будет пять разных портретов, то есть это будет не что иное, как автопортрет каждого из художников. Это его отношение, его решение, его задача. Примерно то же самое я решаю, когда снимаю природу. Так, как я ее представляю. Я снимаю только то, что интересует меня самого. Я точно знаю, что если я это как-то воспринял, мне самому это понравилось, то рано или поздно это найдет применение. Мне понравилось — найдутся те, кому это тоже понравится, которые в это дело как-то войдут».
«Материал и фототехника играют большую роль. Излишнее количество объективов, камер и фотоматериалов усложняют работу, отвлекают возможностью многих вариантов. К тому же связывают физически в походных экспедиционных условиях, когда каждый грамм на учете, — все носишь на себе. Три основных объектива решают все мои задачи. Также фотопленка, которую я уже знаю, и деревянная камера. Камера большого формата 13×18 имеет все уклоны, можно увидеть качество поверхности, есть возможность перспективных исправлений, введения в резкость отдельных планов, чего нет в обычных узко форматных камерах. Работа с крупноформатным аппаратом ко многому обязывает, расширяет возможности. Начинаешь заниматься действительно фотографией».
Данная выставка знакомит жителей, гостей Никольского с жизнью, советского и российского фотографа-пейзажиста, неоднократно приезжавшего на Камчатку и Командоры; многократного чемпиона СССР по горным лыжам и слалому.
ПохожееПоделитесь, пожалуйста, этой записью
Вадим Гиппенрейтер — наше все. Легендарный фотограф вадим гиппенрейтер Гиппенрейтер вадим евгеньевич биография
Вадим Евгеньевич Гиппенрейтер — самый выдающийся пейзажный фотограф России, автор 36 книг и альбомов, путешественник, альпинист, охотник, мастер спорта и первый чемпион СССР по горным лыжам. Человек, решивший сохранить для потомков красоту и величие нашей страны, снимает преимущественно не тронутую человеческой рукой природу и сохранившиеся памятники архитектуры.
Правда ли, что вы начали снимать еще в раннем детстве? В вашей семье в те годы была традиция фотографировать друзей и близких?
Среди моих многочисленных родственников умение фотографировать было совершенно естественным делом. Фотоаппарат был в каждом доме — из красного дерева, с мехом-гармошкой, хромированными или медными деталями, он был уместен в любом интерьере. Такую вещь приятно взять в руки. Штативы тоже были деревянными. Снимали на стеклянные пластинки. Знали техническое устройство до мелочей. Такие названия, как Dagor, Tessar, Kompur, Dogmar, были на слуху. Фотографировали по любому поводу — пришли гости, ледоход на реке начался, дерево зацвело. Конечно же, я не мог остаться в стороне — с самого раннего возраста помогал проявлять и печатать фотографии.
В тридцатых годах появились малоформатные дальномерные камеры. Тогда я и стал обладателем моей первой «лейки». Что-то стало более удобным, но что-то и усложнилось, утратилась непосредственная связь с тем, что фотографируешь. Я и сейчас, бывает, снимаю деревянными камерами.
— Остались ли у вас детские фотографии, снимки родственников и близких начала прошлого века?
Да, и довольно много. У меня есть даже фото отца, офицера царской армии, погибшего в 1917 году. Чудом сохранилось. Есть фотографии мамы, деда и бабушки, других родственников.
Как вы думаете, что важнее: документальная функция фотографии или ее художественная составляющая? Может быть, такое разделение некорректно?
Фотография скована своей документальностью; превратить ее в какую-то условность, в искусство очень сложно. Это лист бумаги, на который уложены реальные объекты, превращенные в какую-то условную форму. Задача фотографии — оформить плоскость. То есть она должна быть построена по общим для изобразительного искусства законам. В каком-то смысле фотография может стать произведением искусства, если она сделана талантливо. Но ее нельзя ставить рядом с графикой, живописью или гравюрой. Это разные вещи, и им присущи разные закономерности.
— Чем же отличается такое произведение искусства от просто фотографии?
Когда перед тобой подлинное произведение искусства, то с тобой что-то происходит. Настоящее произведение искусства меняет человека, увидеть его — то же самое, что получить новый жизненный опыт. В голове все перестраивается.
— Снимая природу и памятники архитектуры, вы создаете уникальный исторический фотоархив. Это осознанно?
Я вообще не занимаюсь фотографией отдельно. Всегда делаю книгу, независимо от того, будет она издана, или нет. Сначала я нахожу место, которое меня интересует, тревожит, вызывает особое отношение. Это может быть старинный город, природа или просто вид с одной-единственной точки — с обрыва на Волгу, например. На любой объект я смотрю с точки зрения будущего альбома.
— Вы много занимались горными лыжами и альпинизмом. Камера всегда была при вас?
Я занимался не только этими видами спорта. Постоянно участвовал в туристических походах, путешествовал по рекам и озерам. Много времени отдавал охоте. Из каждого похода обязательно привозил фотографии. Охотник во мне сохранился на всю жизнь. Вот только характер охоты изменился — поиск зверя превратился в поиск места, кадра, состояния природы, поиск самого себя…
— С какого года вы занимаетесь фотографией профессионально? Когда увлечение стало приносить доход?
С 1948 года. После окончания института я стал снимать спортивные репортажи. А потом познакомился с художественным редактором газеты «Известия» Волчеком. С поездки на Север я привез массу черно-белых фотографий — охотники, старики, болота, костры, избы. Он едва взглянул на них, сразу все понял и предложил составить из этих снимков ближайшую экспозицию «Окон Известий», то есть выставить фотографии в витринах.
Было напечатано несколько таких «окон». И я впервые получил хорошие деньги. Волчек советовал: «Снимай, как снимаешь. Ни на кого не обращай внимания и постарайся ни на кого не быть похожим». После «Известий» мои фотоочерки стали публиковаться в журналах «Смена», «Огонек», «Вокруг света». Так фотография стала работой.
— Есть ли у вас любимое место для фотосъемки? Может быть, их несколько? Влияет ли время года на выбор места?
Чтобы хорошо прочувствовать пейзаж, в нем надо какое-то время жить.
Я каждый раз пытаюсь представить себе, как бы выглядел этот пейзаж, если бы пошел дождь, изменилось время года или цвет неба. Фотография все эти возможные изменения может адекватно передать. Пейзаж — в первую очередь взаимосвязь твоего внутреннего состояния и состояния природы. Оно может быть интересным, а может — безразличным. Когда я снимаю на природе, то ставлю палатку, около которой круглые сутки горит костер и ухожу в разные стороны, пока не найду что-то интересное.
Я дважды был на Байкале и не снял ни одного кадра. Байкал — объект очень интересный и сложный. Чтобы снять его как следует, там надо жить. А в этих коротких поездках я увидел только пустое небо и выгоревшие склоны. Природа сама по себе, во всех своих проявлениях, во все времена года невероятно активна. Это всегда перемены, которые приходят то легко, солнечно, то снегопадами, метелями. Самая сложная задача — уйти от натурализма. Использую светофильтры, различные расстояния, построение кадра.
Я снимаю только то, что мне интересно. На Камчатку я ездил сорок пять лет! Сделал несколько альбомов: извержения вулканов, пейзажи, звери, птицы… Жизнь вулкана — это история Земли.
— Есть ли у вас любимая камера?
Все мои задачи решают три основных объектива, а также фотопленка, с которой я уже знаком, и деревянная камера. Сегодня технология изготовления пленки настолько совершенна, что по возможностям она приближается к оптике. Камера большого формата 13×8 имеет все уклоны, можно увидеть качество поверхности, есть возможность перспективных исправлений, введения в резкость отдельных планов — в обычных узкоформатных камерах этого нет. Возможности расширяются. Начинаешь заниматься действительно фотографией.
— Какую технику вы предпочитаете брать с собой в поездки?
Излишнее количество объективов, камер и фотоматериалов, конечно, усложняет работу, отвлекает возможностью многих вариантов. В походных условиях важен каждый грамм. Лишняя техника связывает тебя физически. Поэтому стараюсь подбирать легкие модели.
— Вы согласны с тем, что одно и то же место можно снять сотню раз, показав его по-новому?
Вот попробуйте посадить пять художников, чтоб они нарисовали портрет одного и того же человека. Получится пять разных портретов, и каждый из них — автопортрет самого художника. Его отношение, его решение. Так же и с фотографией.
Человек видит мир стереоскопично. Ближний предмет более выпуклый, дальние — более плоские. Мои фотографии всегда чем-то замыкаются — отдаленной горной вершиной или тяжелым небом, опять-таки создающим плоскость. Я всегда слежу за тем, чтобы была какая-то ограниченная территория для переднего и заднего плана. Фотография не должна идти в бесконечность.
— Чем для вас является фотография?
Фотография — это не искусство. Это констатация факта. Художник создает свои объекты, фотограф — фиксирует существующие. Единственное, чем можно как-то оживить фотографию — это своим собственным к ней отношением.
В 2010 году издательство АСТ выпустило книгу-альбом В. Е. Гиппенрейтера «Моя Россия»,
в которую вошли удивительные фотографии и лучшие тексты мастера — размышления об искусстве, очерки, воспоминания.
Многие снимки и рассказы, созданные за последние полвека, опубликованы впервые.
Легендарный российский фотограф, автор почти 50 альбомов, уникальных фотографий самых неизведанных уголков России Вадим Гиппенрейтер скончался на 100-м году жизни.
«Вадим Евгеньевич скончался на даче. Это уход из жизни настоящей легенды. Он был легендой во многих отношениях. Безусловно, он был легендой советской фотографии позднего и среднего советского периода. Он немного не дожил до 100 лет», — сообщил ТАСС ученик мастера, известный фотограф Антон Ланге.
По его словам, Гиппенрейтер по масштабу его вклада в фотографию России может сравниться только с самым известным американским фотографом Анселем Адамсом.
Собеседник агентства подчеркнул, что Вадим Гиппенрейтер был первым фотографом, который делал классические съёмки в самых экзотических местах России. Его авторству принадлежит легендарная съёмка рождения вулкана Толбачик 1975 года, которая получила известность во всем мире. «Гиппенрейтер снимал, стоя на краю кратера, с огромным риском для жизни», — отметил Антон Ланге.
Помимо извержений вулканов на Камчатке и Курильских островах, фотограф снимал пейзажи Русского Севера, Урала, Дальнего Востока, Средней Азии.
Вадим Гиппенрейтер родился 22 апреля 1917 года в Москве. По его словам, с самого раннего детства он был предоставлен самому себе, гуляя и изучая детским пытливым способом всё вокруг. Он мог просидеть на берегу реки с костром всю ночь. «Большую часть жизни прожил под открытым небом, в Москве — наездами. С ранних лет бродил и ночевал в лесу, в непогоду разводил костры, встречал рассветы у реки. Ожидая пробуждения рыб, гипнотизировал поплавок удочки, едва видный в предрассветном тумане», — рассказывал мастер.
Фотографией увлёкся после окончания Московского художественного института имени Сурикова. Он сам ставил камеру на штатив, накрывал тряпкой, по матовому стеклу строил картинку, фотографировал всех родственников. Снимая на стеклянные пластины, сам их проявлял при красном цвете.
«Многие из нас в молодости пытаются доказать себе, что способны на преодоление необычных ситуаций. Для меня такой ситуацией была автономная жизнь в лесу. Вскоре понял, что убивать зверя или птицу, использовать грибы, ягоды могу, но зачем? Все обернулось более сложной задачей: надо снимать то, что видишь, превращать увиденное в зримые образы. Вот и снимаю всю жизнь природу», — рассказывал фотограф.
Желание увидеть собственными глазами заповедные уголки природы превратило Гиппенрейтера в путешественника. Он объездил почти всю Россию, ведь всю ее увидеть, по словам мастера, просто невозможно. Больше всего Гиппенрейтер любил север. Карелия, Кольский полуостров, Урал, Дальний Восток, Чукотка, Командорские острова. Он объездил все Курильские острова, был несколько раз на Байкале. На камчатку мастер ездил в течение 40 лет: «На Камчатке жил подолгу, снимал извержения вулканов; нерест лососей в реках; бурых медведей, которых можно увидеть средь бела дня у реки или в ягодной тундре. Близко снимать медведей, когда они на открытом месте — испытание не для слабонервных и, пожалуй, неразумное, учитывая их непредсказуемость и вспыльчивый характер».
«Стремлюсь в места, куда нельзя проехать на машине. Привезённый фотографический материал — лишь инструмент, которым нужно владеть, чтобы получить этот результат», — говорил фотограф. Вадим Гиппенрейтер никогда не ездил просто так, всегда была чёткие собственные цели и задачи. Место следующей фотоэкспедиции всегда выбралось с расчётом на работу. И всегда все было на себе: рюкзак с палаткой, аппаратура, топор, спальный мешок. Он всегда ездил один, чтобы быть наедине с тем местом, которое хотел запечатлеть. Чтобы фотография получилось, он готов был ждать и несколько дней заветного состояния погоды. «Времена года в природе обладают своей тональностью, настроением. Весенний пролёт птиц — не такой, как осенний. Дождливая осень с тяжёлым небом поражает разноцветной листвой на пожухлой траве. Зимой всё замирает, но в этой тишине жизнь продолжается. Перемены в природе порождают разные чувства, и эти перемены должна передавать фотография», — рассказывал Гиппентрейтер.
В первое время его пейзажные фотографии требовались как иллюстрации на тему «Широка страна моя родная» в альбомы к партийным съездам, чтобы разбавлять портреты генсеков. Журнал «Смена» печатал очерки о временах года. Пейзажи публиковали в журналах «Вокруг света» и «Советский Союз», который распространялся за рубежом. После шумных дебатов в издательстве «Советский художник» вышел альбом “Сказки русского леса”. Всю ответственность взял на себя главный художник, ведь на фотографиях не было ни одного человека. Но издание с чёрно-белыми фотографиями было продано, так и не дойдя до прилавков. «Это был один из первых альбомов с моим текстом, и теперь их 30. Они выходили в США, Англии, Германии, Франции, Чехословакии. Ну, и у нас, естественно», — отметил Вадим Гиппенрейтер. Его фотографии стали эталонами жанра, сделав своего автора всемирно признанным мастером.
Все фотографии мастера — это слайды среднего и большого формата. Долгое время он снимал деревянной камерой, сделанной в 1895 году, технически совершенствуя её самостоятельно под современные объективы и фоточувствительные материалы. Старый деревянный корпус оснащён самой современной оптикой и плёнкой.
Вадим Гиппенрейтер также известен тем, что первым спустился на лыжах с Эльбруса (в 1939 году), стал первым чемпионом СССР по скоростному спуску и слалому (1937 год) и первым мастером спорта СССР по горным лыжам (1937 год).
Творческое наследие Вадима Гиппенрейтера является общепризнанным национальным достоянием, а сам фотограф заслуженно носит негласный титул Патриарха российской пейзажной фотографии. Работы Гиппенрейтера сочетают в себе живописную художественность и академическую достоверность. Именно поэтому творчество Вадима Гиппенрейтера имеет большую историческую ценность, подобно другим выдающимся архивам своего времени, таким как архивы Сергея Прокудина-Горского, Александра Родченко, Евгения Халдея и других фотографов разных жанров и художественных направлений.
Творчество фотографа всегда автобиографично, но еще оно может быть национально или транснационально. Творчество Вадима Евгеньевича Гиппенрейтера — это пример абсолютно национального культурного наследия фотохудожника, всю жизнь посвятившего одной идее — идее красоты и разнообразия великой страны, в которой он жил. От самых дальних уголков Камчатки, самых высоких среднеазиатских гор, до леденящих побережий северных морей фотограф старался запечатлеть узнаваемые образы природы России и красоту ее состояний, что сближает его работы с лучшими живописными произведениями русских художников-классиков.
Помимо разнообразия тем и сюжетов, поражает методичность и неистощимое трудолюбие художника. Его архив насчитывает более 50000 фотографий, в основном сделанных на цветную форматную обращаемую пленку.
Идея природы Заповедной России, как общенационального достояния, является ключевой в творчестве Вадима Евгеньевича Гиппенрейтера. Можно с уверенностью сказать, что ни оному другому живописцу или фотохудожнику не удалось так глубоко и разнопланово реализовать эту тему в своем творчестве.
Вадим Штрик, главный редактор, ГеоФото
Вадим Гиппенрейтер, о себе:
— Многие к слову фотограф приписывают -«художник», повышая свою значимость. И наоборот: сказать художнику, что его работы замечательные, как фотографии, равносильно оскорблению. Принципиальная разница в том, что художник напишет картину, сидя в пустой комнате. Картина — продукт его воображения, зрительного опыта и т.д. Фотограф оперирует реально существующими предметами. И то, и другое может стать произведением искусства. Или не стать. Просто не надо путать понятия.
— Политикой интересовался, только чтобы быть в курсе общей ситуации. А моя деятельность имеет прямое отношение к защите природы. Снимаю то, что мне близко, к чему имею собственное отношение: нетронутую, без телеграфных столбов и заводских труб, природу. Стремлюсь в места, куда нельзя проехать на машине. Привезенный фотографический материал — результат моих ощущений состояния природы, ее цельности и гармонии в данный момент. А фотоаппаратура — лишь инструмент, которым нужно владеть, чтобы получить этот результат.
— Работаю все время, Собираю «свою» заповедную Россию: нетронутую природу, памятники архитектуры XII — XVIII веков, органично вписанные в окружающий ландшафт. Вершина русского искусства — древние иконы и фрески. То, что один человек может сделать за свою жизнь — лишь фрагмент картины, Хорошо, если такая мозаика когда-нибудь сложится.
— Снимаю природу, потому что по своему восприятию я — биолог. Большую часть жизни прожил под открытым небом, в Москве — наездами. С ранних лет бродил и ночевал в лесу, в непогоду разводил костры, встречал рассветы у реки, ожидая пробуждения рыб, гипнотизировал поплавок удочки, едва видный в предрассветном тумане.
— Прежде в каждой интеллигентной семье были фотоаппараты. Умение снимать было обычным. Когда собирались родственники или гости, звали нас, ребят. Приходилось быть серьезным. Так фотография из игры и любопытства переходила в навык.
— Мой отчим говорил, что хороший фотограф снимет и стеклянной пуговицей. Отца знал только по фотографиям. В 1917-м, в год моего рождения, его убили, когда он в офицерской форме возвращался домой с фронта после контузии. Гиппенрейтеры — известный в России дворянский род. Они приехали из Австрии во времена Петра I. А в 1936 году, через полгода после поступления на биофак МГУ меня отчислили за то, что отец был дворянином.
— Родился и вырос на высоком берегу Москвы-реки. Первые детские воспоминания — лыжи. И только потом, как мне сейчас кажется, я научился ходить. В 1937 году выиграл первое первенство СССР по горным лыжам, в 1939 первым поднялся на лыжах и спустился с восточной вершины Эльбруса. Зимой того же года выиграл чемпионат СССР, а в 1947 году вместе с Андреем Малеиновым и Константином Спиридоновым впервые прошел на лыжах траверс обеих вершин со спуском на юго-восток.
— Многие из нас в молодости пытаются доказать себе, что способны на преодоление необычных ситуаций. Для меня такой ситуацией была автономная жизнь в лесу. Вскоре понял, что убить зверя или птицу, использовать грибы, ягоды могу, но зачем? Все обернулось более сложной задачей: надо снимать то, что видишь, превращать увиденное в зримые образы. Вот и снимаю всю жизнь природу.
— По образованию — скульптор. Закончил Московский художественный институт имени Сурикова в 1948 году. Преподавателями были выдающиеся искусствоведы и профессора. Это было замечательное время, расширившее кругозор, определившее ход и смысл жизни. После института в Союз художников не рвался, да и вряд ли меня туда бы приняли с моим прошлым. Не был ни пионером, ни комсомольцем. Не был и в партии. Какой уж тут соцреализм? Занимался фотографией, а деньги зарабатывал самыми разными способами. Много лет работал тренером по горным лыжам.
— Прежде мои пейзажные фотографии требовались как иллюстрации на тему «Широка страна моя родная» в альбомы к партсъездам, чтобы разбавлять портреты генсеков. Постепенно просветы в этом мраке увеличивались, Журнал «Смена» печатал очерки о временах года, Пейзажи публиковали в журналах «Вокруг света» и «Советский Союз», который распространялся за рубежом.
— После шумных дебатов в издательстве «Советский художник» вышел альбом «Сказки русского леса». Всю ответственность взял на себя главный художник, ведь на фотографиях не было ни одного человека, Но издание с черно-белыми фотографиями было продано, так и не дойдя до прилавков. Это был один из первых альбомов с моим текстом, а теперь их тридцать. Они выходили в США, Англии, Германии, Франции, Чехословакии. Ну, и у нас, естественно.
— Времена года в природе обладают своей тональностью, настроением. Весенний пролет птиц- не такой, как осенний. Дождливая осень с тяжелым небом поражает разноцветной листвой на пожухлой траве. Зимой все замирает, но в этой тишине жизнь продолжается. Перемены в природе порождают разные чувства, и эти перемены должна передавать фотография.
— На Камчатке жил подолгу, снимал извержения вулканов; нерест лососей в реках; бурых медведей, которых можно увидеть средь бела дня у реки или в ягодной тундре. Близко снимать медведей, когда они на открытом месте — испытание не для слабонервных и, пожалуй, неразумное, учитывая их непредсказуемость и вспыльчивый характер.
— Снимаю деревянной камерой. Она удобнее современных металлических. Но старый деревянный корпус оснащен самой современной техникой и пленкой.
Средняя полоса, Урал , Камчатка , Курильские и Командорские острова, природа и памятники архитектуры. До недавнего времени он продолжал путешествовать и фотографировать.
За долгие годы, посвященные фотографии, Вадим Евгеньевич ни разу не пользовался цифровой техникой. 70 лет назад ее просто не существовало, да и теперь он предпочитает аналоговую камеру любым современным.
Самый известный фотограф России рассказывает о себе и о собственном отношении к фотографии.
— Вадим Евгеньевич, как и когда вы начали заниматься фотографией?
Я вырос на берегу Москвы-реки, под открытым небом. Был с малого возраста предоставлен самому себе. Уже с 5-7 лет я мог запросто просидеть на берегу речки в ожидании рассвета, с крохотным костерком. Самое таинственное время — это когда ночь кончается и появляется первый просвет. И так продолжалось всю жизнь. По природе я, конечно, биолог. Но с биофака меня выгнали за то, что у меня отец дворянин. Потом приняли в медицинский институт как спортсмена — я к тому времени был уже чемпионом Москвы , чемпионом СССР, а в 1939-м году первым съехал с вершины Эльбруса. В мединституте очень хорошо преподавали общую биологию. Но врач должен быть узким специалистом, а меня это не устраивало — положить жизнь на одну специальность. Я перевёлся в художественный институт и окончил его в 1948-м году. В это время был расцвет культа личности, деньги платили только за портреты вождей. Этого я тоже делать не умел. Поэтому я проработал 20 лет тренером по горным лыжам, занимаясь при этом фотографией.
Снимать я начал в раннем детстве. В каждой интеллигентной семье были деревянные фотоаппараты — и российского производства, и заграничные. Лет с семи мы уже совали нос во всю эту аппаратуру, ставили камеру на штатив, накрывались тряпкой, по матовому стеклу строили картинку. И когда собирались родственники, нас заставляли фотографировать. Снимали на стеклянные пластинки, сами их проявляли при красном свете — весь процесс был в руках.
После войны я занялся охотой. Охота приучила меня к пониманию леса и к тому, что сфотографировать — это гораздо сложнее, чем убить птицу или зверя. По ходу освоения леса я фотографировал всё, что связано с охотой и с лесом. И когда издательство «Физкультура и спорт» решило напечатать «Настольную книгу охотника», у них не оказалось никаких иллюстративных материалов. И всё, что я снимал для себя просто из собственного любопытства, из своего отношения к этому делу, — всё попало к месту: следы медведя в грязи; охота с подсадной уткой; медведь, дерущий кору, когда он чистит когти. А в поездках я целенаправленно снимал российскую природу, заповедную Россию. Поскольку я довольно серьёзно и правильно относился к лесу, меня пускали на любую территорию. Я мог снимать и на территории заповедника, как на Белом море, мог и рядом, на каких-нибудь островах.
Я всю жизнь снимал камерой, сделанной в 1895 году. Причём я её сам доводил до нужной кондиции — под современные кассеты и объективы. А уклон задней стенки камеры, возможность смещения передней стенки вверх-вниз и в стороны — подвижки, которые исправляют перспективу, основа широкоформатной съемки — были в деревянных камерах ещё в те времена. Это были настоящие профессиональные фотоаппараты.
— Какие места в России — особо любимые?
Я сам человек северный, поэтому больше ездил на север. Карелия, Кольский полуостров, Урал, Дальний Восток , Чукотка , Камчатка, Командорские острова… Я объездил очень большую часть России. Был на всех Курильских островах. Но бессмысленно говорить, что в России я побывал везде — настолько Россия необъятна и разнообразна. Куда ни поедешь, в любую сторону — всё новое. Камчатка всегда разная. Сколько раз я там снимал — каждый раз всё менялось. И в Сибири куда ни попадешь — всегда всё новое.
На Камчатку я ездил в течение 40 лет. В первый свой приезд я познакомился с вулканологами и потом был в курсе всех событий на Камчатке. Как только там что-нибудь происходило, мне сразу сообщали, и я ехал туда. Про извержение вулкана Толбачик я знал заранее. Целый год длилось это извержение, то затихало, то снова возникало, и целый год я там снимал. Многие люди с аппаратами избегают этих съёмок, потому что там без конца сыплется на голову пепел, воды нет, дождевая вода — кислая, в ней никакая еда не годится… Один аппарат мне разбило вулканической бомбой — куском застывшей лавы. Есть фотография, где я сижу и что-то делаю, а сзади рушится лавовый поток. И чайник стоит на куске горячей лавы. Снял меня вулканолог Генрих Штейнберг. Я ему говорю: «Давай садись на моё место, теперь я тебя сниму». Пока мы менялись местами, прилетел булыжник и врезался в крышку чайника, заклинил ее намертво. И на следующем кадре Генрих сидит уже с этим чайником.
Никто не знал, когда кончится извержение. Приходилось постоянно ездить в Москву за плёнкой. Привозил запас плёнки в расчёте на то, что мне хватит на съёмку. Но извержение продолжалось, плёнка заканчивалась, приходилось снова лететь в Москву. В какой-то момент всё закончилось, и наступила абсолютная тишина. Это было очень непривычно, потому что мы уже вжились в непрерывный грохот. Изверженные породы вступают в реакцию с кислородом, начинаются новые химические процессы, новый разогрев той же самой лавы. И через 10 лет я поехал туда снимать эти процессы. Так что материала по Толбачику у меня хватит на 10 альбомов.
— Есть места в России, где вы не побывали и жалеете об этом?
Конечно. Разве один человек может везде побывать в России! Я два раза был на Байкале и не сделал ни одной фотографии. Потому что там надо достаточно долго жить, чтобы сделать снимки. За границей я бывал, но мне там ничего не надо. Это всё не мое. Там, где все обжито, уже снимать нечего. А природа необъятна и разнообразна.
— А вы всегда знали, что будете снимать в каждой поездке?
Я никогда не ездил просто так, всегда ездил с конкретной задачей и с определённой целью. Я выбирал такое место, где заведомо знал, что буду работать всерьёз. Причём большую часть жизни ездил в одиночку, вот чем я неудобен. Я ездил в места, связанные с походом, с автономной жизнью: сколько можно, доезжал на каком-нибудь транспорте, а дальше шел пешком. Все на себе: рюкзак с палаткой, аппаратура, топор, спальный мешок.
По можно на машине проехать, но это старая культура, старые памятники, города-музеи. Там очень много материала, но это уже все-таки цивилизованная съемка.
Человек приезжает в такое место и понимает, что до него здесь снимали тысячи людей. Можно что-то новое увидеть для себя?
Конечно, ведь каждый фотограф снимает то, чего другой человек не видит. И каждый человек по-своему снимает, если у него есть собственное представление о том, что такое хорошо и что такое плохо. Человек ездит в такие места, куда другой не поедет. Даже одно и то же место все видят по-разному. Особенно это бросается в глаза в искусстве. Если пять художников будут писать портрет одного человека, то получатся пять разных портретов. Потому что каждый человек привносит в человека, которого он пишет, своё собственное отношение, своё собственное понимание его. Каждый фотограф тоже видит по-своему. Поэтому здесь бесконечное количество вариантов. Из года в год всё меняется, везде появляется что-то новое. Все зависит от подхода, от состояния природы, от времени года.
Бывали у меня такие состояния, когда целый день аппарат таскал — и ничего не снял. Когда нет пейзажа, нет настроения, нет состояния — есть интересная фактура под ногами, что-то вроде натюрмортов, какие-то листики, лужа, ручеёк с лягушками. И я начинал искать вот такие фактуры. И когда делаешь книгу — эти фотографии всегда ложатся на своё место.
При съемке пейзажей у большинства фотографов чувствуется стереотип подхода. Все очень любят снимать закаты…
— … и солнечную погоду. В середине дня я, как правило, не снимал. Это плоское, с одной точки освещение. Чем хуже погода, тем интереснее снимать. Пейзаж — это моё отношение к тому, что мне нравится. Я не люблю пустых солнечных пейзажей, когда всё одинаково освещено, пёстрое, яркое, красивое — и всё одинаковое. А в плохой погоде всегда есть какое-то настроение, какие-то нюансы. При солнце тоже иногда можно извлекать замечательные красивые вещи, но солнце обезличивает пейзаж. Чем погода хуже, тем она мне интересней. В самую плохую погоду постоянно всё меняется, появляется что-то новое. И смены состояний погоды тоже интересны: происходят разные подвижки в облаках, в освещении, меняется общее состояние.
Часто путешественники попадают в интересное место на считанные часы. Есть маршрут, есть сроки, а нужного освещения нет…
Поэтому я всегда ездил один. Группе надо пройти маршрут, а мне как фотографу надо здесь посидеть ещё пару дней. Когда съёмка делается на ходу, когда много людей связано друг с другом, — могут быть только случайные картинки. Я сам ходил в сложные походы. Но я был влиятелен как участник похода и иногда просто ставил условие: здесь мы будем стоять 2-3 дня. Я плавал с вулканологами на крохотном судёнышке по всем Курильским островам, и мы останавливались там, где мне надо было снимать. На Курилах хорошей погоды не дождёшься, так же, как на Камчатке, и съёмки там было мало. Но я снял всё, что надо было вулканологам.
На Камчатке я бывал очень подолгу, там невозможно что-то снять за короткое время. Камчатка окружена с одной стороны Тихим океаном, с другой стороны Охотским морем. Температура воды — 4 градуса. Над этим холодильником всегда стоит толстенный слой облаков. И когда вся эта масса облаков начинает наезжать на Камчатку, то в двух шагах ничего не видно. На Камчатке можно просидеть месяц и ничего не снять, кроме своих резиновых сапог. Поэтому рассчитывать на то, что я приеду на Камчатку и сниму сразу большой материал, — просто несерьёзно.
— Можно определить идеальную точку съемки, или это только субъективное восприятие мира?
Безусловно, это субъективное восприятие. Но это еще и знание некоторых законов обращения с плоскостью. Фотография использует законы искусства, имеющего дело с плоскостью. Изображение должно не разрушать эту плоскость, а оформлять ее. Надо знать законы композиции, законы построения такого оформления плоскости. Картинка, повешенная на стену, не должна протыкать стену своей бесконечной перспективностью. При этом глубина может присутствовать. То есть какие-то предметы замыкают переднюю сторону этой глубины, что-то замыкает заднюю сторону — размытый лес или облака. Как в аквариуме между двумя стенками существует пространство. Это серьёзный вопрос искусствознания, о котором фотографы, как правило, не думают.
Художник создаёт нечто из ничего, художник может что-то взять из своей головы, из своей интеллигентности. А фотограф имеет дело с реально существующими предметами. Фотограф констатирует факт со своим собственным отношением. Это констатирование может превратиться в произведение искусства, если сделано с соответствующим отношением. В фотографии очень важно передать состояние момента. В серую погоду, допустим, какие-то туманные места, туманное небо, соответствующее освещение под ногами, соответствующее общее настроение. Если это настроение передано, то фотография, можно сказать, состоялась. А если этого состояния нет, то получается фальшивая картинка, которая к этому изображению отношения не имеет. Поэтому должен быть очень целостный подход к тому, что ты видишь, своё собственное отношение и возможность реализовать то, что ты чувствуешь. И об этом не надо забывать.
В Японии его называли бы Живым Национальным Достоянием , а родись он в Средней Азии, его имя состояло бы из сотни-другой имен, увековечивающих многочисленные достижения. Первый спустился с Эльбруса на лыжах и трижды стал чемпионом Soviet Union по горным лыжам. Увлекался альпинизмом, известен в академической гребле, прыжках с трамплина, регби. Упомянут в справочнике «Кто есть Кто в русской охоте», где собраны от начала ХIХ века биографические данные соотечественников, чья жизнь и творческая деятельность тесно переплелись с увлечением охотой.
Впрочем, и в России он не обделён именами и эпитетами. Наигениальнейший, просто гений, гениальный непоседа, классик, патриарх, феномен, наше всё.. И это лишь названия многочисленных газетно-журнальных публикаций о нём.
Человек-легенда. Его жизнь полна противоречий и ироний. Создатель выдающегося архива своего времени, чьё творчество сравнимо по исторической ценности с вкладом в культуру Сергея Прокудина-Горского, так и не завел трудовой книжки. С восьми лет снимал семейные праздники, но не научился делать портреты вождей. А став известен миру, прославлял и символизировал своим именем идеологическую махину времен застоя и безнадёги, будучи сам далёким от политики. Даже имя его больше известно за границей, нежели в России, которой он посвятил жизнь и отдал сердце.
Дворянин по происхождению, биолог и скульптор по образованию, художник по мироощущению, фотограф по рождению, по судьбе стал живописцем величественной красоты земли русской.
Герои его творчества — старинные города, меланхоличное обаяние средней полосы, непроходимые места и фантастические краевиды Камчатки и Урала. А главная идея – природа Заповедной России как общенациональное богатство.
50 тысяч слайдов среднего и большого формата, все до единого сняты деревянной камерой 1895 г.в., собственноручно оснащенной самой современной оптикой и пленкой. Его фотографии, сочетающие по-сарьяновски мощные цветовые аккорды с гармонией китайской живописи, стали эталоном жанра, сделав автора всемирно признанным мастером, обладателем множества почетных титулов и званий.
Его творчество безвременно, а немногословная, информативно насыщенная речь — настоящий для начинающих и продвинутых.
Конечно, же, всё это о Вадиме Гиппенрейтере !
Вадим Евгеньевич счастливый и везучий человек. Исследуя окраины отечества, он легко мог потерять всё, что находится совсем рядом. Но не только не потерял, а приобрел в лице младшей дочери надежного помощника и верного последователя. Сегодня дело по созданию художественного образа заповедной России, которую Вадим Гиппенрейтер всю жизнь любил и снимал, продолжает Мария Гиппенрейтер . Спасибо, Мария !
Спасибо и за работу над архивами отца, за удовольствие общения, за присланные отцовские фотографии. И за разрешение на эту публикацию.
3. Вадим Евгеньевич Гиппенрейтер. Наталия Колесова. Журнал «Весь Мир», N 20 (5.1999)
Великолепное интервью.
4. Всадник на коне . Катерина Кудрявцева.Интервью с Вадимом Гиппенрейтером
5. «Вадим Гиппенрейтер: «Я два раза был на Байкале и не сделал ни однойфотографии» Самый известный фотограф России рассказывает о себе и собственном отношении к фотографии». Вера Кочина
6. Биография мастера « Вадим Гиппенрейтер — наше все ». Наталья Ударцева для
Русский лес, фотоальбом) Вадима Евгеньевича Гиппенрейтера: Почти чистый переплет (2008)
На русском. Поскольку я не говорю по-русски, эту книгу будет сложно описать точно. Я немного перевел в Google. Я не вижу эту книгу ни на одном из английских книжных сайтов. Однако я нашел его на некоторых русскоязычных книжных сайтах. Мне кажется, что всех продавцов «нет в наличии». Убедитесь в этом сами. Книга в исключительном состоянии. Взгляните на фотографии. Чехлы идеально чистые, износа нет вообще.Книга квадратная и очень прочно переплетена от корки до корки. Страницы очень плотно прилегают друг к другу. Нет никаких обязывающих вопросов. Страницы также исключительно чистые. Никаких загрязнений не увидел. Никаких складок я не заметил. Маркировки нет. Никаких вложений. И никто не написал ни их имени, ни чего-либо еще в книге. Это «фотоальбом». Есть только одна страница текста. Мне кажется, это красиво и интересно написанная книга. Я обнаружил несколько случаев, когда страницы сворачиваются.Мне кажется, что все страницы в книге в идеальном состоянии. Цвета на фотографиях яркие. Книга имеет защиту иллюстрированного картонного футляра, иллюстрации идентичны таковым на трех сторонах книги. Кожух выглядит почти в идеальном состоянии. Я не вижу никакого износа, который нужно было бы назвать. Производится очень добротно. Он также идеально чистый. Взгляните на фотографии. Есть 224 страницы. Фотограф — Вадим Евгеньевич Гиппенрейтер.Вы можете немного прочитать о книге и о нем из некоторых цитат, которые я нашел, перевел, скопировал и вставил ниже. «В книге представлены работы фотографа Вадима Гиппенрейтера. Вадима Евгеньевича Гиппенрейтера часто называют «великим фотографом земли русской». Гиппенрейтер, всемирно известный пейзажный фотограф, легендарная личность. Еще до Второй мировой войны он был известен как первый человек, спустившийся на лыжах по Эльбрусу. Гиппенрейтер первым в СССР начал создавать авторские фотоальбомы.В советское время он выпустил около тридцати фотоальбомов, посвященных русской природе: от действующих вулканов Камчатки до Беловежской пущи. Сегодня 87-летний фотограф весел, полон сил и интереса к жизни. Он подчинен тому, что мало кому удается: сохранить неуловимую красоту дикой природы, остановить момент. Энергичный, веселый, фанатично преданный любимым местам, он «записывает» на пленку старые русские города, унылую природу средней полосы, фантастические труднодоступные места Камчатки и Урала.Убирает Гиппенрейтера в одиночестве. Приходит, скованный природой. От Якутии до пустынь Средней Азии, от Камчатки до Карелии пролегали маршруты художника. Мастер объездил буквально всю страну. В 1960-90-х годах он запечатлел множество заповедных уголков — деревянной камерой 13×18 см. В то время Гиппенрейтер путешествовал по городу и горам, с не меньшим энтузиазмом фотографируя заповедники и памятники архитектуры. Почтенный возраст не заставил мастера уйти на пенсию — он до сих пор путешествует, а фотоаппарат всегда с ним.От другого человека: «Только передача настроения, состояния природы, по Гиппенрейтеру, возводит фотографию в ранг искусства. Взглянув на его альбом, вы перенесетесь в русский лес с его неповторимым очарованием, которое не теряется в любое время года, и ощутите частичку душевной радости, которую однажды испытал Мастер ». Опись продавца книг № 002864Задайте вопрос продавцу
«Я был на Байкале дважды и не сделал ни одной фотографии.Какие места в России особенно любимы
Легендарный российский фотограф, автор почти 50 альбомов, уникальных снимков самых неизведанных уголков России, Вадим Гиппенрейтер скончался на 100-м году жизни.
«Вадим Евгеньевич умер на даче. Это отход от жизни настоящей легенды. Он был легендой во многих смыслах. Конечно, он был легендой советской фотографии позднего и среднего советского периода. Он не дожил до 100 лет », — рассказал ТАСС ученик мастера, известный фотограф Антон Ланге.
По его словам, Гиппенрейтера по масштабам его вклада в российскую фотографию можно сравнить разве что с самым известным американским фотографом Анселем Адамсом.
Собеседник агентства подчеркнул, что Вадим Гиппенрейтер был первым фотографом, сделавшим классические съемки в самых экзотических местах России. Его авторству принадлежит легендарная съемка рождения вулкана Толбачик в 1975 году, получившая мировую известность. «Гиппенрейтер выстрелил, стоя на краю кратера, с большим риском для жизни», — сказал Антон Ланге.
| |
Помимо извержений вулканов на Камчатке и Курильских островах, фотограф снимал пейзажи Русского Севера, Урала, Дальнего Востока и Средней Азии.
Вадим Гиппенрейтер родился 22 апреля 1917 года в Москве. По его словам, с раннего детства он был предоставлен самому себе, гулял и все изучал по-детски любознательно. Он мог сидеть на берегу реки с костром всю ночь.«Большую часть жизни он прожил под открытым небом, в Москве — в коротких поездках. С ранних лет скитался и спал в лесу, в ненастье разводил костры, встречал рассвет у реки. Дождавшись пробуждения рыбы, он загипнотизировал поплавок удочки, едва заметный в предрассветном тумане », — сказал мастер.
Фотографией увлекся после окончания МХИ им. Сурикова. Сам поставил фотоаппарат на штатив, накрыл тряпкой, построил картинку на матовом стекле, всех родственников сфотографировал.При съемке на стеклянных пластинах он сам их показал красным цветом.
«Многие из нас в молодости пытаются доказать себе, что способны преодолевать нестандартные ситуации. Для меня такая ситуация была автономной жизнью в лесу. Вскоре я понял, что могу убить животное или птицу, использовать грибы, ягоды, но почему? Все оказалось более сложной задачей: нужно снимать то, что видишь, превращать увиденное в видимые образы. Так что всю жизнь снимаю природу », — сказал фотограф.
Желание своими глазами увидеть заповедные уголки природы превратило Гиппенрейтера в путешественника. Он объездил почти всю Россию, потому что всю ее, по словам мастера, увидеть просто невозможно. Больше всего Гиппенрейтер любил север. Карелия, Кольский полуостров, Урал, Дальний Восток, Чукотка, Командорские острова. Путешествовал по Курильским островам, несколько раз был на Байкале. На Камчатку мастер ездил 40 лет: «Долго жил на Камчатке, снимал извержения вулканов; нерест лосося в реках; бурые медведи, которых можно увидеть среди бела дня у реки или в ягодной тундре.Это не испытание для слабонервных и, возможно, необоснованное, учитывая их непредсказуемость и вспыльчивый характер. ”
| |
«Я стремлюсь туда, где невозможно проехать на машине. Привезенный фотоматериал — всего лишь инструмент, которым нужно владеть, чтобы получить такой результат », — сказал фотограф. Вадим Гиппенрейтер никогда не ходил так, всегда были четкие личные цели и задачи. Место следующей фотоэкспедиции всегда выбирали с расчетом на работу.И всегда все было при себе: рюкзак с палаткой, снаряжение, топор, спальник. Он всегда путешествовал один, чтобы побыть наедине с местом, которое хотел захватить. Чтобы получить фото, он был готов несколько дней дождаться заветного состояния погоды. «Времена года в природе имеют свою тональность, настроение. Весенний перелет птиц — не то же самое, что осенний. Дождливая осень с тяжелым небом поражает красочной листвой на сухой траве. Зимой все замерзает, но в этой тишине жизнь продолжается.Изменения в природе вызывают разные чувства, и фотография должна передавать эти изменения », — сказал Хиппентрайтер.
Сначала его пейзажные фотографии требовались как иллюстрации на тему «Моя страна широка» в альбомах партийных съездов, чтобы разбавить портреты генсеков. Журнал «Смена» публиковал очерки о временах года. Пейзажи публиковались в журналах «Вокруг света» и «Советский Союз», которые распространялись за рубежом. После шумных дебатов в издательстве «Советский художник» вышел альбом «Сказки русского леса».Главный художник взял на себя всю ответственность, потому что на фотографиях не было ни одного человека. Но издание с черно-белыми фотографиями было продано, и до прилавков так и не дошло. «Это был один из первых альбомов с моим текстом, а сейчас их 30. Их выпускали в США, Англии, Германии, Франции, Чехословакии. Ну, конечно, с нами », — сказал Вадим Гиппенрейтер. Его фотографии стали эталоном жанра, сделав автора всемирно признанным мастером.
Все фотографии мастера представляют собой слайды среднего и большого формата. Долгое время он снимал деревянным фотоаппаратом 1895 года выпуска, самостоятельно совершенствуя его технически под современные объективы и светочувствительные материалы. Старый деревянный корпус оснащен самой современной оптикой и пленкой.
Вадим Гиппенрейтер прославился еще и тем, что первым поднялся на лыжах с Эльбруса (в 1939 г.), стал первым чемпионом СССР по скоростному спуску и слалому (1937 г.) и первым мастером спорта СССР по лыжным гонкам (1937 г.).
Творческое наследие Вадима Гиппенрейтера — общепризнанное национальное достояние, а сам фотограф заслуженно носит негласный титул Патриарха русской пейзажной фотографии. В работах Гиппенрейтера сочетаются живописная артистичность и академическая аутентичность. Именно поэтому работы Вадима Гиппенрейтера имеют большую историческую ценность, как и другие выдающиеся архивы его времени, такие как архивы Сергея Прокудина-Горского, Александра Родченко, Евгения Халдеи и других фотографов разных жанров и художественных направлений.
Работа фотографа всегда автобиографична, но также может быть национальной или транснациональной. Творчество Вадима Евгеньевича Гиппенрейтера — образец абсолютно национального культурного наследия фотохудожника, посвятившего всю свою жизнь одной идее — представлению о красоте и разнообразии великой страны, в которой он жил. От самых дальних уголков Камчатки, самых высоких гор Средней Азии до леденящих кровь побережий северных морей фотограф пытался запечатлеть узнаваемые образы природы России и красоты ее условий, что приближало его работы к лучшим картинам. русских художников-классиков.
Помимо разнообразия сюжетов и сюжетов поражает методичность и неиссякаемое трудолюбие художника. В его архиве более 50 000 фотографий, в основном сделанных на цветной двусторонней пленке.
Представление о природе Заповедной Руси как национальном достоянии — ключевая в творчестве Вадима Евгеньевича Гиппенрейтера. Можно с уверенностью сказать, что ни один другой живописец или фотохудожник не смог так глубоко и разнообразно реализовать эту тему в своем творчестве.
Вадим Штрик, главный редактор, GeoPhoto
Вадим Гиппенрейтер, о себе:
«Многие приписывают фотографу слово« фотограф », увеличивая его значимость. И наоборот: сказать художнику, что его работы прекрасны, как фотографии, равносильно оскорблению. Принципиальное отличие в том, что художник будет писать картину, сидя в пустой комнате. Фотография — это продукт его воображения, визуального опыта и т. Д. Фотограф оперирует реальными объектами.И то, и другое может стать произведением искусства. Или не стать. Только не путайте понятия.
— Он интересовался политикой только для того, чтобы быть в курсе общей ситуации. И моя деятельность напрямую связана с защитой природы. Снимаю то, что мне близко, к чему у меня свое отношение: нетронутая природа, без телеграфных столбов и заводских труб. Я стремлюсь к тем местам, где нельзя проехать на машине. Привезенный фотоматериал — это результат моих ощущений состояния природы, ее целостности и гармонии на данный момент.А фотоаппаратура — это всего лишь инструмент, которым нужно владеть, чтобы получить такой результат.
— Я постоянно работаю, собираю «свою» заповедную Россию: нетронутую природу, архитектурные памятники XII — XVIII веков, органично вписанные в окружающий ландшафт. Вершина русского искусства — старинные иконы и фрески. То, что может сделать в своей жизни один человек, — это лишь фрагмент картины. Хорошо, если такая мозаика когда-нибудь сложится.
— Снимаю природу, потому что по своему восприятию я биолог.Большую часть жизни он прожил под открытым небом, в Москве — в коротких поездках. С ранних лет скитался и спал в лесу, в непогоду разводил костры, встречал рассвет у реки, дожидаясь пробуждения рыб, гипнотизировал поплавок удочки, едва заметный в предрассветном тумане.
— Раньше в каждой интеллигентной семье были фотоаппараты. Умение стрелять было обычным делом. Когда собирались родственники или гости, нас называли ребятами. Я должен был быть серьезным. Так фото из игры и любопытство превратились в умение.
— Мой отчим сказал, что хороший фотограф снимет стеклянной кнопкой. Он знал своего отца только по фотографиям. В 1917 году, в год моего рождения, он погиб, когда возвращался домой в офицерской форме с фронта после контузии. Гиппенрейтерс — знатный род, известный в России. Они приехали из Австрии при Петре I. А в 1936 году, через полгода после поступления на биологический факультет МГУ, меня выгнали, потому что мой отец был дворянином.
— Родился и вырос на высоком берегу Москвы-реки.Первые детские воспоминания — это катание на лыжах. И только тогда, как мне кажется сейчас, я научился ходить. В 1937 году он выиграл первый чемпионат СССР по лыжным видам спорта, в 1939 году первым спустился на лыжах и спустился с восточной вершины Эльбруса. Зимой того же года он выиграл чемпионат СССР, а в 1947 году вместе с Андреем Малеиновым и Константином Спиридоновым впервые преодолел обе вершины под гору на юго-восток.
— Многие из нас в молодости пытаются доказать себе, что мы способны преодолевать необычные ситуации.Для меня такая ситуация была автономной жизнью в лесу. Вскоре я понял, что могу убить зверя или птицу, могу использовать грибы и ягоды, но почему? Все оказалось более сложной задачей: нужно снимать то, что видишь, превращать увиденное в видимые образы. Так что всю жизнь снимаю природу.
— По образованию — скульптор. В 1948 году окончил Московский художественный институт им. Сурикова. Учителями были видные искусствоведы и профессора. Это было прекрасное время, расширяющее кругозор, определяющее курс и смысл жизни.После окончания учебы в Союз художников не ворвалась, и вряд ли меня туда с прошлым примут. Он не был ни пионером, ни комсомольцем. Его тоже не было в партии. Что такое соцреализм? Он занимался фотографией и зарабатывал деньги разными способами. Много лет работал лыжным тренером.
— Раньше мои пейзажи требовались как иллюстрации на тему «Моя страна широка» в альбомах партийных съездов, чтобы разбавить портреты генсеков.Постепенно пробелы в этой тьме увеличивались, журнал «Смена» публиковал очерки о временах года, «Пейзажи» публиковал в журналах «Вокруг света» и «Советский Союз», которые распространялись за рубежом.
— После шумных дебатов в издательстве «Советский художник» вышел альбом «Сказки русского леса». Всю ответственность взял на себя главный художник, потому что на фотографиях не было ни одного человека, а издание с черно-белыми фотографиями разошлось, так и не дошло до полок.Это был один из первых альбомов с моими текстами, а сейчас их тридцать. Ездили в США, Англию, Германию, Францию, Чехословакию. Ну, конечно, с нами.
— Времена года в природе имеют свою тональность, настроение. Весенний полет птиц не такой, как осенний. Дождливая осень с тяжелым небом поражает красочной листвой на сухой траве. Зимой все замерзает, но в этой тишине жизнь продолжается. Изменения в природе вызывают разные чувства, и эти изменения нужно передать фотографией.
— Долгое время жил на Камчатке, снимал извержения вулканов; нерест лосося в реках; бурые медведи, которых можно увидеть среди бела дня у реки или в ягодной тундре. Фотографировать медведей вблизи, когда они на открытом воздухе, не является испытанием для слабонервных и, возможно, неразумно, учитывая их непредсказуемость и вспыльчивый характер.
— снимаю деревянной камерой. Это удобнее современных металлических. Но старый деревянный корпус оснащен по последнему слову техники и пленки.
Вадим Евгеньевич Гиппенрейтер — выдающийся мастер фотографии, автор 28 альбомов. Выпускник скульптурного факультета Суриковского института стал художником совсем в другой сфере. Он подчинен тому, что мало кому удается: сохранить неуловимую красоту дикой природы, остановить момент. Энергичный, веселый, фанатично преданный любимым местам, он «записывает» на пленку старые русские города, унылую природу средней полосы, фантастические труднодоступные места Камчатки и Урала.За границей он не фотографирует, хотя более страстного путешественника, чем Гиппенрейтер, нет в мире. Он просто не турист. Фраза, которую виртуозы этого искусства произносят с иронией, подходит ему как перчатка: «Великий фотограф земли Русской».
В.Г. Я вообще не занимаюсь одной фотографией. Я всегда делаю книгу, независимо от того, опубликована она или нет. У меня есть только идея, которую я методично нанизываю на визуальный материал. Сначала нахожу место, которое меня привлекает, интересует, беспокоит, вызывает особое отношение.Это может быть старинный город, природа какого-то края или просто вид с одной точки — например, со скалы на Волгу. Меня привлекают поистине средневековые города, не моложе 16 века, а больше всего — 12 века. Позже уже наблюдается явный упадок архитектуры и живописи. Все, что последовало за Стоглавским церковным собором, когда были введены каноны в иконописи и строительство православных храмов, лишив художников права на труд, положило начало падению древнерусского искусства.
Борисоглебский мужской монастырь
КИЖИ. Русская зима
Кижи
Кижи
В.Г. С документами Виктора Руйковича, известного фотографа, большую часть жизни проработавшего в журнале «Советский Союз», я попал к художественному редактору газеты «Известия» по имени Волчек. Он снимал охотников, стариков, болота, костры и охотничьи хижины на Севере и привез Волчеку пачку черно-белых фотографий (цветные фотографии он тогда еще не делал).Едва взглянув, он предложил сделать из них ближайшую экспозицию «Известий Известий». Это была моя первая профессиональная школа. Потом вышло несколько моих «окон», и я впервые получил хорошие деньги. Волчек сказал мне: «Снимай, пока стреляешь. Ни на кого не обращай внимания. Каждый стреляет по-своему. И постарайся быть не похожим ни на кого». Отсюда пошли мои фоторепортажи в журналах «Смена», «Мерцание», «Вокруг света» и других.
Кирилло-Белозерский монастырь
Н.К. Ты правда ни у кого не научился и сам взял в руки камеру?
В.Г. Все в семье знали, как пользоваться фотоаппаратом. Когда мне было 8-10 лет, семья не считала сложным вставить пластинку и кассету и снять на праздник своих гостей или родственников на старый деревянный фотоаппарат. Мы зарядили пару кассет со стеклянными пластинами в красном свете, поставили аппарат на штатив, накрыли тряпкой, соорудили «рамку» на матовом стекле и сразу пошли в комнату, чтобы показать в красном свете.Сушили негатив на улице, потом распечатали на аристотипической бумаге в тот же день, потом окунули в закрепитель — и готово. После войны начал снимать «лейкой» — узкоформатным фотоаппаратом. Мой отчим (отец, дворянин и белый офицер, умер в 1917 году, когда я родился), тихий, очень умный человек, который бесконечно конструировал всевозможные фотоаппараты, не доверял новой технологии и любил повторять: «Это все игрушки — все равно тряпкой накроешься ». В чем-то он был прав.Если бы я не стал фотографом, я мог бы стать пианистом или профессиональным спортсменом. Меня даже водили к известной Елене Фабиановне Гнесиной, которая била меня по рукам за нежелание заниматься сольфеджио. Я предпочел ловить пескарей в Сетуне и был и остаюсь — очень беспокойным. Еще с пеленок он умел грести на всех лодках, а в более зрелом возрасте начал заниматься горными лыжами и альпинизмом.
Монастырь
Н.К. Но горные лыжи — такой элитарный вид спорта для нашей страны, особенно в прошлом.Как вы к этому пришли?
В.Г. Австрийцы, члены антинацистской партии Schutzbund, приехали в Россию в 1934 году. Все они были альпинистами и лыжниками. Со многими я нашла общий язык. Мой первый учитель — легендарный Густав Деберль, профессиональный гид по австрийским Альпам, консультант известной лыжной компании Kneissl. С этих австрийцев начали кататься на лыжах в России. Альпинизмом заинтересовался после войны, когда появились первые горные лагеря. Мы ехали пешком, асфальтированных дорог там не проложили, карабкались на какие угодно горы, всю экипировку таскали на себе.Каждое лето я проводил в горах, поднимался на наши вершины Кавказа, был на Эльбрусе. Часто брал с собой лыжи для восхождений — в горы и зимой, зимой. Впервые на лыжах поднялся на Эльбрус в 1939 году … Присядем, а то глаза плохо видят на свету. Я много лет играл в регби и боялся, что выбьют зубы и выбьют глаз. На год я ослепла на один глаз, потом поправилась.
Старая Ладога
Псковский Кремль
Соловецкий монастырь
Н.К. Боже мой, что это — в молодости? Когда вы все успели?
В.Г. В юности мне удавалось все: играть в регби, кататься на лыжах и прыгать, и даже пробежать марафон. И еще учиться. Это могло бы сделать столько сейчас, сколько тогда! Я очень хорошо учился в медицинском вузе, получил двойную стипендию. Пройдя три очень интересных курса и получив хорошее фундаментальное образование, я понял, что не смогу всю жизнь заниматься какой-либо узкой медицинской специальностью.Первая практика в клинике дала понять, что для меня это недопустимо. Так, так и не начав, моя карьера врача закончилась. Оставив медицинский скандал, я поступил в Суриковский институт. Он окончил его после войны, в 1948 году. Но тогда скульпторы получали деньги только на «лики святых» — вождей, перкуссионистов, стахановцев. И я начал работать тренером по горным лыжам, рисовальщиком, принял некоторые нормы ГТО.
Н.К. Как ты пережил войну?
В.Г. Война обошлась вокруг меня довольно странным образом. Сначала меня сразу же вызвали с вещами в военкомат, что я и сделал. В анкете прочитала «мастер спорта по горным лыжам, по академической гребле такой-то степени». Документы вернули «в особом порядке», видимо, рассчитывая использовать меня в боевых действиях в горах. Затем институт на два года был эвакуирован в Самарканд. Во время эвакуации я был прорабом на сельскохозяйственных работах. Но мы продолжали учиться в Самарканде.В конце концов, у нас были отличные учителя. Я смотрел, как работает Фальк; Рядом с нами работал профессор художественно-промышленного училища Фаворский; Матвеев жил в микрорайоне Регистан. Поэтому много лет спустя я сделал альбом о Средней Азии, который я ее хорошо знаю, много раз возвращался туда и снимал их. Там все красиво: природа, архитектура, люди. Даже хотели выдать меня замуж на таджичке. В Самарканде много таджиков — открытых, добрых, красивых людей. Но на севере, в Москве, они не живут, они болеют, а я не азиат, не могу постоянно жить в Азии.
Ярославский кремль
Троицкий Сыпановский монастырь. Костромская область
Юрьев монастырь. Новгородская область
Н.К. Вы не изображали «лики святых» как профессиональный скульптор и всегда были «вольным стрелком» как фотограф?
В.Г. Нигде не работал, не служил. Это звучит кощунственно, хотя это не значит, что он ничего не делал — наоборот. Его просто не значили ни в одном издании и не сидели на одном месте.Он начал снимать спорт, который знал досконально, и начал активно публиковаться в спортивной прессе. Горные лыжи, альпинизм, всевозможные сложные походы, рафтинг. Симпатичная случайно сняла художественную гимнастику — только из-за знакомых девушек. До этого ни разу не снимал в помещении и в такой динамике. Получилось эффектно, с размытыми движениями и развевающимися лентами. Сразу прошло несколько обложек журналов. Но больше к подобным экспериментам я не возвращался, хотя были довольны все: и девушки, и я.Постепенно перешел к серьезным темам: сегодня снял спорт, завтра распечатал, послезавтра выбросил. Хотелось чего-то более значительного и прочного.
Н.К. О чем была ваша первая книга?
В.Г. Про альпинизм, назывался «В горах Карачаево-Черкесии». А потом написал книгу о зубрах в Беловежской пуще. Когда я впервые увидел зубра, я был поражен, насколько прекрасны эти животные. Ставил год снимать, жил рядом, постоянно приезжал.Передо мной открывался первобытный мир, в который можно было попытаться проникнуть. Ведь зубры были практически полностью уничтожены, в частных парках выжили лишь единицы особей. Зубров скрестили с зубрами, и, используя закон Менделя, для скрещивания отбирали потомство с более высоким процентом крови зубров, чем у зубров, и в итоге они вывели почти чистокровную породу. В настоящее время этот скот в лучшем виде носится в горах, лесах, проблема сохранения вида отпала.Я до сих пор, если есть возможность, беру этих животных напрокат. Альбом «Беловежская пуща» напечатан по цветным фотографиям. Раскладываю картинки по номерам и отправляю вместе с текстом в типографию Сталина в Минске. Текст был опубликован на белорусском языке и под другой фамилией (кому-то нужна была публикация), но мне сразу заплатили деньги. У меня все еще прекрасные отношения с работниками Беловежской пущи.
Камчатка Вулкан спит
с.К. Итак, вы выбрали своих героев: природу и животных?
В.Г. В общем да. Книга «Сказки Русского леса» — без единого человека, черно-белое, посвященная временам года. Леонид Жданов, известный танцор, заслуженный деятель искусств России, фотохудожник, пил меня все, пока не заставил. Несмотря на опасения издателя по поводу «неидеальности и неактуальности», до прилавков он не дошел, его раскупили со склада в типографии.
Н.К. Вы часто сами пишете тексты для альбомов.Почему?
В.Г. Кто, кроме меня, напишет текст о Командорских островах? Или про зубров? Или про извержения вулканов на Камчатке? Мы с вулканологами стояли у истоков изучения вулканов Камчатки! Все началось с нас.
Молния и луна
Вулкан, ночь, луна, молния
Н.К. Как вы попали на Камчатку? По приглашению вулканологов?
В.Г. Нет, это совсем другая история. Я развелся с женой, думал, что жизнь сломана, все кончено.И он решил уехать на Камчатку, чтобы проветрить мозги. Я там раньше не был, никого не знал. Он знал только, что там недавно был создан Институт вулканологии. Приехали в Петропавловск — и сразу там. Мне дали ключ от жилого дома и сказали: «Живи». Это было начало 60-х, вулканологи ждали извержения — а иначе зачем был организован институт? Как раз в тот год, когда я приехал, произошло извержение вулкана Ключевский. Мы пошли туда вместе.Перед этим мы поехали в Ключи на вулканическую станцию у подножия дымной Ключевской горы. Вулкан — высотой почти 5000 метров, что происходит внутри неизвестно. Сидеть и ждать внизу бессмысленно, надо карабкаться вверх. Боюсь, но нужно. Поднялись: кратер глубиной 400 метров, диаметром 800, внизу колышется, кипит, шипит и изливает лаву. Гора ходит с шейкером: когда стоишь на краю кратера и взлетаешь, замечаешь, что все движется.Вся гора будто стоит на яичнице. Обалденное зрелище!
Н.К. Страшно находиться в непосредственной близости от извергающегося вулкана?
В.Г. Страшно попасть под троллейбус, а не под камень, летящий из кратера. В извержении все естественно. Пришлось бежать от раскаленной лавы … Главное в первые дни извержения — осмотреться и оценить ситуацию. Взрывы и выбросы раскаленной породы происходят не случайно, а строго по направлению.Не по центру, не по вертикали, а под углом. Вулканологи знали примерно столько же, сколько и я, мне приходилось ориентироваться на месте. Во время извержения всегда плохая погода, происходит выброс водяного пара, щебня в атмосферу. В нем масса газов — вся периодическая система Менделеева. Постоянное трение горячей породы, водяного пара и всей этой химии образует электрические разряды. Отключил переносную радиостанцию - сплошная трещина. Разряды не всегда видны в черных облаках над кратером.И только отдельные излучения дают молнии, которые мне удалось запечатлеть на серии фотографий.
Извержение вулкана Толбачек
Рождение вулкана
Извержение. Начало
Извержение продолжается …
Извержение
Вулкан. Камчатское извержение
Камчатка
Лава приходит … Извержение на Камчатке
Пепел… после извержения
Над облаками … Камчатка
Н.К. И на тебя ничего не упало?
В.Г. Он упал. Я хочу стрелять ближе, так что ты забираешься, забывая об осторожности. Может произойти изменение направления разряда. Камни взлетают на многие километры, так что успеваешь о них забыть. Вот они и рассыпаны по голове. Так как мы с другом попали под взрыв пузыря лавы, обломки которого пролетели в наших головах: мне устроили пушистую куртку, вонь от пригоревшего пуха была ужасной.Однажды попал камнем прямо в деревянную камеру. А во время первого знаменитого извержения Ключевского вулкана в 1965 году мы с вулканологами перенесли все свои устройства. Когда мельчайшая пыль, такая как битое стекло, сыплется с неба и попадает в оправу объектива, она перестает двигаться. Мы были расстроены — извержение только началось. Поехали в магазин в Ключи, там были московские аппараты, сделанные по образцу Rolleiflex. Во время дождя крыша осела, их залило, и они никому не были нужны, лежали в ящике.Выбрали более-менее подходящие устройства, заплатили рубль, разобрали, привели в порядок. На эту скромную камеру я снял все извержение. И до сих пор использую эти слайды.
Н.К. А ты что еще снимаешь? Как сказал отчим: «Все равно тряпкой накроешься»?
В.Г. Тем не менее, движение нужно снимать камерой более эффективно. Но я снимаю не узкими камерами, а широкими, 6х7 — Asahi-Pentax и Mamiya RB-67. И все, что можно делать медленно, я делаю старый большой фотоаппарат: ставлю штатив, накрываюсь тряпкой и пока не встряхну рамку, не уйду отсюда.Я проявляю себя в ванной. Зачем ехать показывать куда-то через Москву, если дома можно сделать то же самое в любое время? Я всегда должен знать, в чем я был не прав, если что-то не так со стрельбой. Меня этому научила работа с «Правдой». Однажды я снимал Таллиннскую регату. Мой знакомый Тимир Пинегин, человек легендарный, чемпион Олимпийских игр и мира, подарил мне лодку, чтобы я мог работать в любых условиях — и в шторм, и на волне. Яхты опрокинулись, погода стояла ужасная.Стрелял такой, что мало кому удавалось. Съемку испортили в «Правде». С тех пор все делаю сам.
Н.К. Подскажите, нормально ли снимать один кадр днем?
В.Г. Не снимать ни одного кадра днем - это нормально. Совершенно нормально. Дважды был на Байкале. Ничего не взял. Тусклое пустое небо, отраженное в озере, выжженное летом, никаких спусков — что тут снимать и кому это нужно? Байкал — очень интересный и сложный объект.Чтобы убрать его как следует, там надо жить — поищите интересные временные условия ранней весной или поздней осенью. Когда лед начинает крошиться и за ним гонятся бури. Чтобы хорошо прочувствовать любой пейзаж, вам нужно какое-то время в нем пожить.
Н.К. Здесь великий Клод Моне годами сидел на берегу крошечного пруда недалеко от своего дома в Живерни и ловил моменты — ракурсы камеры, солнечные вспышки, изменение цвета. Благодаря этому у нас есть 300 картин, разбросанных по всему миру …
В.Г. Конечно, он жил в этом пейзаже. Но не зря тревожьте большого человека. Это я о фотографии и о Моне. Живопись и фотография — совершенно разные вещи, хотя есть точки соприкосновения. Книга, составленная из фотографий, представляет собой большую мозаику, в результате выстраивающуюся в определенную картинку, создающую определенное состояние. Нет ничего проще. И в то же время более сложный. Я не снимаю Москву, потому что «не вижу» ее, у меня нет своего отношения к ней.Да и снимать не хочу. Но я могу сто раз съездить в Псков, пока не сниму его так, как я думаю, как мне нравится. Или в Новгороде, или в Кижах. Решая такие проблемы, вы приближаете фото к АРТ. Затем в результате, хотя картинка остается плоской, создается некий объем, образ того или иного города. Кадры самолета раздвигаются, и рождается состояние, то есть то, что делает пейзажную фотографию искусством.
Н.К. Как вы думаете, правильно ли можно сказать, что с помощью фотографии составить о них правильное представление может человек, не видевший своими глазами красоты природы той или иной страны или шедевра древнерусского зодчества. ?
В.Г. Очень приблизительно. В Суриковском институте, где я учился, преподавали наши великие искусствоведы — Виктор Никитович Лазарев, Михаил Владимирович Алпатов и Андрей Дмитриевич Чегодаев. Их книги до сих пор являются основой для студентов. Читая лекции, нам показывали иллюстрации. Чегодаев заехал в кладовые ГМИИ. Все понимали, всегда шли ему навстречу — он был очень гуманным человеком. Алпатов, напротив, требовал — не дай бог ошибиться с датой создания какой-нибудь иконы! Часто на уроках оформляли слайды на стене: Феофан Грек, Дионисий, Андрей Рублев… Потом попал в Новгород, храм Спаса на Ильине, на самый верх расписанный Феофаном Греком. Когда я залез в лес и увидел их нос к носу, спина к спине, я был поражен. А потом написал заявление в издательство «Планета»: «Снимаем Новгород». И Планета быстро отреагировала. Так что из-за шока от фресок Феофана Грека я снял альбом о Новгороде. Это примерно соотношение фотографии и реальности.
Н.К. Сейчас нет ни издательства «Планета», ни Art.Кто сейчас издает альбомы?
В.Г. Здесь никого нет. Никто не издает. У меня есть горы готовых материалов с текстами — Новгород, Псков. Никто не хочет рисковать деньгами: чтобы выпустить альбом, нужно вложить 150 тысяч долларов, а когда они вернутся, неизвестно. В магазинах сейчас все время спрашивают, есть ли какие-нибудь альбомы о России, но предложить нечего.
Н.К. О чем твой последний альбом?
В.Г. О Карелии. Он называется «Гармония Вечного».«Естественно, мне не хотелось такого названия, — решили редакция. Имя было простое:« Природа и искусство Карелии ». Гармония вечного — это, по сути, общее место. любая природа в целом
NK Есть места, куда бы вы хотели вернуться?
VG Я всегда хочу вернуться на Север. И на берег Белого моря, и на Кольский полуостров. Не могу. Попасть в старую Ладогу можно любым способом — здесь есть старейшая русская крепость и прекрасные средневековые памятники, фрески XII века.Осенью снова поеду на Соловки, которые после кошмаров ГУЛАГа недавно восстановили.
Н.К. О чем мечтаешь?
В.Г. Моя голубая мечта — сделать здоровенный альбом «Заповедная Россия», в который вошли бы всевозможные примечательные природные места — Камчатка, Урал, заповедники, а также сохранившееся старинное русское искусство. Теперь я бесконечно езжу в Псков, где на берегу Великой реки стоит собор Мирожского монастыря и можно снять фрески 12 века, которые никто никогда не копировал из лесов.Это, пожалуй, единственные в России росписи такой редкой сохранности, невероятной красоты. Высочайший уровень искусства.
В Долине гейзеров
Долина гейзеров Горячее озеро
97 лет. «Он до сих пор снимает деревянным фотоаппаратом, изготовленным в 1895 году, самостоятельно совершенствуя его с помощью современных объективов и светочувствительных материалов».
Оригинал взят из нандзед Легендарный российский фотограф
»… Я никогда не использовал цифровые технологии. 70 лет назад ее просто не существовало, а сейчас я предпочитаю аналоговую камеру любой современной изощренности. Почему? — ты спрашиваешь. Это тема для отдельного разговора. ”
Вадим Гиппенрейтер
Извержение вулкана Толбачик, Камчатка, 1975 год Вадим Гиппенрейтер
Вадим Гиппенрейтер родился 22 апреля 1917 года в Москве. По его словам, с раннего детства он был предоставлен самому себе, гулял и изучал все вокруг. «Большую часть жизни он прожил под открытым небом, в Москве — в коротких поездках.С ранних лет скитался и спал в лесу, в ненастье разводил костры, встречал рассвет у реки. Дождавшись пробуждения рыбы, он загипнотизировал поплавок удочки, едва заметный в предрассветном тумане », — рассказывает мастер. Фотографировать начал в юности, потому что в каждой образованной семье были фотоаппараты деревянного формата. Я сам научился пользоваться всем оборудованием.
Вулкан Толбачик, Камчатка, 1975 Вадим Гиппенрейтер
Вадим Гиппенрейтер
«Родился и вырос на высоком берегу Москвы-реки.Первые детские воспоминания — это катание на лыжах. И только тогда, когда я сейчас каюсь, я научился ходить », — вспоминает Вадим Гиппенрейтер. Его юношеский энтузиазм перерос в серьезное занятие лыжным спортом, и в 1937 году он стал первым мастером спорта в СССР, в 1939 году первым в мире покинул вершину Эльбруса. Учился на биологическом факультете, однако был отчислен из-за благородных корней. Он перешел в медицинский университет, но ему не нравилась узкая направленность обучения, желание познать мир во всех его проявлениях мешало ему учиться строго по правилам.Гиппенрейтер перевелся в художественный институт, который окончил в 1948 году. Он не умел и не хотел рисовать портреты вождей, как требовало время. Решение заняться тренерской карьерой было естественным и впоследствии на 20 лет стало для Вадима Гиппенрейтера основной профессией. Однако именно любовь к фотографии была истинной внутренней составляющей его жизни, которой он посвящал все возможное время.
Вулкан Толбачик, Камчатка, 1975 Вадим Гиппенрейтер
Вадим Гиппенрейтер
Вадим Гиппенрейтер
«Стремлюсь туда, где невозможно проехать на машине.Привезенный фотоматериал — всего лишь инструмент, которым нужно владеть, чтобы получить такой результат. «Вадим Гиппенрейтер никогда не шел так просто, всегда были свои четкие цели и задачи. Место следующей фотоэкспедиции всегда выбирали с расчетом на работу. И всегда все было при себе: рюкзак с палаткой, снаряжение, топор, спальник. Он всегда путешествовал один, чтобы побыть наедине с местом, которое хотел захватить.
Вадим Гиппенрейтер
Вадим Гиппенрейтер
Вадим Гиппенрейтер
Все фотографии мастера представляют собой слайды среднего и большого формата.Он до сих пор снимает деревянным фотоаппаратом 1895 года выпуска, самостоятельно совершенствуя его технически под современные объективы и светочувствительные материалы. Старый деревянный корпус оснащен самой современной оптикой и пленкой. На официальном сайте мастера представлена коллекция его работ.
Вадим Гиппенрейтер
«Я собираю« свою »заповедную Россию: нетронутую природу, архитектурные памятники XII-XVIII веков, органично вписанные в окружающий ландшафт.Вершина русского искусства — старинные иконы и фрески. То, что один человек может сделать в своей жизни, — это всего лишь фрагмент картины. Хорошо, если такая мозаика когда-нибудь получится », — Вадим Гиппенрейтер.
Вадим Гиппенрейтер
«… Я никогда не пользовался цифровыми технологиями. 70 лет назад ее просто не существовало, а сейчас я предпочитаю аналоговую камеру любой современной изощренности. Почему? — ты спрашиваешь. Это тема для отдельного разговора. ”
Каждый фотограф создает свои визуальные анналы мира, в котором он живет и который исследует.Кто-то сосредотачивается на отражении человека в повседневной жизни социальных событий, кто-то переплетает окружающую действительность с вымышленными историями … кто-то пытается показать мир таким, каким его создала природа, где человек — лишь часть огромного пространства, красота которого непостижима. идеально. Мастер пейзажной фотографии чувствует природу и ее законы изнутри, имея связь, необъяснимую словами, но благодаря которой его снимки наполняются живым дыханием. Что нужно сделать, чтобы найти в себе эту способность видеть природу? Однозначного ответа, конечно, нет.Пожалуй, главное — полюбить мир, как его любит легендарный российский фотограф Вадим Гиппенрейтер.
Спонсор публикации: Игра Наруто: Браузерная онлайн-игра, в которой вам нужно выбрать своего ниндзя-чибика (маленького персонажа) из известного аниме.
1. Извержение вулкана Толбачик, 1975 г. © Вадим Гиппенрейтер
Вадим Гиппенрейтер родился 22 апреля 1917 года в Москве. По его словам, с раннего детства он был предоставлен самому себе, гулял и все изучал по-детски любознательно.Он мог сидеть на берегу реки с костром всю ночь. «Большую часть жизни он прожил под открытым небом, в Москве — в коротких поездках. С ранних лет скитался и спал в лесу, в ненастье разводил костры, встречал рассвет у реки. Дождавшись пробуждения рыбы, он загипнотизировал поплавок удочки, едва заметный в предрассветном тумане », — рассказывает мастер. Фотографировать начал в юности, потому что в каждой образованной семье были фотоаппараты деревянного формата. И, конечно же, он не мог не научиться пользоваться всеми технологиями самостоятельно, ведь в этом возрасте любопытство и желание увидеть все в этом мире толкаются в совершенно другие приключения.Сам поставил фотоаппарат на штатив, накрыл тряпкой, построил картинку на матовом стекле, всех сфотографировал как родственник. При съемке на стеклянных пластинах он сам их показал красным цветом.
2. Вулкан Толбачик, Камчатка, 1975 г. © Вадим Гиппенрейтер
3. © Вадим Гиппенрейтер
«Родился и вырос на высоком берегу Москвы-реки. Первые детские воспоминания — это катание на лыжах. И только тогда, когда я сейчас каюсь, я научился ходить », — вспоминает Вадим Гиппенрейтер.Его юношеский энтузиазм перерос в серьезное занятие лыжным спортом, и в 1937 году он стал первым мастером спорта в СССР, в 1939 году первым в мире покинул вершину Эльбруса. Учился на биологическом факультете, однако был отчислен из-за благородных корней. Он перешел в медицинский университет, но ему не нравилась узкая направленность обучения, желание познать мир во всех его проявлениях затрудняло строгое обучение по правилам. Гиппенрейтер перевелся в художественный институт, который окончил в 1948 году.Он не умел и не хотел рисовать портреты вождей, как требовало время. Решение заняться тренерской карьерой было естественным и впоследствии на 20 лет стало для Вадима Гиппенрейтера основной профессией. Однако именно любовь к фотографии была истинной внутренней составляющей его жизни, которой он посвящал все возможное время.
4. Вулкан Толбачик, Камчатка, 1975 г. © Вадим Гиппенрейтер
5. © Вадим Гиппенрейтер
«Многие из нас в молодости пытаются доказать себе, что мы способны преодолевать нестандартные ситуации.Для меня такая ситуация была автономной жизнью в лесу. Вскоре я понял, что могу убить животное или птицу, использовать грибы, ягоды, но почему? Все оказалось более сложной задачей: нужно снимать то, что видишь, превращать увиденное в видимые образы. Так что всю жизнь снимаю природу, — говорит мастер. Желание своими глазами увидеть заповедные уголки природы превратило Вадима Гиппенрейтера в путешественника. Он объездил почти всю Россию, потому что всю ее, по словам мастера, увидеть просто невозможно.Больше всего Гиппенрейтер любил север. Карелия, Кольский полуостров, Урал, Дальний Восток, Чукотка, Командорские острова. Путешествовал по Курильским островам, несколько раз был на Байкале. Мастер путешествовал по Камчатке 40 лет. «Он долгое время жил на Камчатке, снимал извержения вулканов; нерест лосося в реках; бурые медведи, которых можно увидеть среди бела дня у реки или в ягодной тундре. Это не испытание для слабонервных и, возможно, необоснованное, учитывая их непредсказуемость и вспыльчивый характер.”
6. Курильские острова © Вадим Гиппенрейтер
7. © Вадим Гиппенрейтер
8. © Вадим Гиппенрейтер
« Я стремлюсь туда, где невозможно проехать на машине. Привезенный фотоматериал — всего лишь инструмент, которым нужно владеть, чтобы получить такой результат. «Вадим Гиппенрейтер никогда не шел так просто, всегда были свои четкие цели и задачи. Место следующей фотоэкспедиции всегда выбирали с расчетом на работу.И всегда все было при себе: рюкзак с палаткой, снаряжение, топор, спальник. Он всегда путешествовал один, чтобы побыть наедине с местом, которое хотел захватить. Чтобы получить фото, он был готов несколько дней дождаться заветного состояния погоды. «Времена года в природе имеют свою тональность, настроение. Весенний полет птиц — не такой, как осенний. Дождливая осень с тяжелым небом поражает красочной листвой на сухой траве. Зимой все замерзает, но в этой тишине жизнь продолжается.Изменения в природе вызывают разные чувства, и фотография должна передавать эти изменения. »
9. Берег Белого моря © Вадим Гиппенрейтер
10. © Вадим Гиппенрейтер
« Раньше мои пейзажные фотографии требовались как иллюстрации на тему «Моя страна широка» в альбомах для вечеринок съездов разбавить портреты генсеков. Постепенно просветы в этой тьме увеличивались. Журнал «Смена» публиковал очерки о временах года.Пейзажи публиковались в журналах «Вокруг света» и «Советский Союз», которые распространялись за рубежом. После шумных дебатов в издательстве «Советский художник» вышел альбом «Сказки русского леса». Главный художник взял на себя всю ответственность, потому что на фотографиях не было ни одного человека. Но издание с черно-белыми фотографиями было продано, и до прилавков так и не дошло. Это был один из первых альбомов с моими текстами, а сейчас их тридцать.Ездили в США, Англию, Германию, Францию, Чехословакию. Ну, конечно, с нами », — говорит Вадим Гиппенрейтер. Его фотографии стали эталоном жанра, сделав автора всемирно признанным мастером. 13. © Вадим Гиппенрейтер
«Собираю« свою »заповедную Россию: нетронутую природу, архитектурные памятники 12-18 веков, органично вписанные в окружающий ландшафт. Вершина русского искусства — старинные иконы и фрески. То, что один человек может сделать в своей жизни, — это всего лишь фрагмент картины.Хорошо, если такая мозаика когда-нибудь получится », — Вадим Гиппенрейтер.
ВАДИМ ГИППЕНРЕАТЕР — ФОТО EET И ОСНОВАНИЕ РОССИЙСКОЙ ПЕЙЗАЖИ ФОТО ИСКУССТВА
Знаменитый советский и российский фотограф Вадим Гиппенрейтер был незаурядной и многогранной личностью. Талант к фотографии и умение создавать красивые снимки сочетались с его исключительными способностями к катанию на лыжах. Фотография и катание на лыжах — две вещи, которые сопровождали Вадима Гиппенрейтера на протяжении всей его жизни.
Вадим Гиппенрейтер (Vadim Gippenreiter) родился в 1917 году в Москве. Он умер в 2016 году там же, незадолго до своего столетия.
Годы юности Вадима связаны с серьезным увлечением горнолыжным спортом. Юному спортсмену удалось добиться потрясающих результатов. К двадцати годам Гиппенрейтер уже стал чемпионом Советского Союза по слалому.
Любовь к спорту не мешала Вадиму с подросткового возраста интересоваться фотографией.Мальчиком он успешно освоил фотоаппарат в деревянном футляре. Снимки делались на специальных стеклянных пластинах.
После Великой Отечественной войны Вадим учился в МХИ им. Сурикова — специальностью выбрал скульптуру. Выпускной совпал с началом серьезной фотографии на профессиональном уровне.
Сначала Гиппенрейтер работал в жанре спортивной фотографии. Он снимал конкурс, но вскоре переключился на пейзажную фотографию. Именно тогда началась его карьера и сотрудничество с крупнейшими изданиями страны.
Пейзажная фотография
Вадим Гиппенрейтер известен, прежде всего, как талантливый пейзажный фотограф. Его очаровывала красота природы, он стремился запечатлеть эту мощь и природную мощь в фильме. Гиппенрейтер совершенно заслуженно считается одним из основоположников русского пейзажного фотоискусства, ведь до Вадима Евгеньевича в этом жанре никто не создавал столь талантливых и сильных работ.
Любовь к лыжным гонкам проявилась в творчестве фотографа. На многих его фотографиях изображены горные хребты и хребты.На Камчатке сделаны сотни фотографий. Этот суровый, но чрезвычайно живописный край буквально очаровал Гиппенрайтера. Благодаря этому появились красивые картины, полные умиротворения и жизненной силы природы. Они заслуженно вошли в золотой фонд не только отечественной, но и мировой фотографии.
Извержение
В одном из самых известных произведений Вадима Гиппенрейтера запечатлено одновременно красивое и страшное зрелище — извержение мощного вулкана Толбачик на Камчатке.Фотография 1975 года. Именно он сделал Вадима Евгеньевича поистине легендарным фотографом, получившим известность и всеобщее признание.
Работы Вадима Гиппенрейтера привлекают не только монументальными пейзажами, но и яркими красками.
Особенности творческой техники
Удивительный факт: всю жизнь фотограф не расставался со старым фотоаппаратом в деревянном футляре, доставшимся ему по наследству в детстве. Вадим сумел усовершенствовать его конструкцию, постиг все тонкости настройки и неоднократно отмечал, что эта редкая камера даст фору любой современной камере, нужно только знать, как с ней правильно обращаться.
Вадим Гиппенрейтер в своих многочисленных интервью говорил, что пейзажные фотографии субъективны. Они несут на себе отпечаток отношения автора к окружающей действительности. Поэтому Вадим Евгеньевич снимал только то, что резонировало в его душе. Вероятно, благодаря такому подходу его фото получились по-настоящему глубокими, эмоциональными.
Картины не оставляют равнодушным никого — ни требовательных критиков, ни случайных зрителей. Фотографии Вадима Гиппенрейтера — это гимн величию и красоте природы, ее многогранности и единству.
За десятилетия творческой деятельности Вадиму Гиппенрейтеру удалось создать огромный архив своих фотографий, который насчитывает более пятидесяти тысяч фотографий. Неоднократно проводились выставки фотографа, пользующиеся неизменным успехом как в России, так и за рубежом.
биография. Ушел из жизни легендарный фотограф вадим гиппенрейтер Фотограф вадим гиппенрейтер биография
Вадим Евгеньевич Гиппенрейтер — выдающийся мастер фотографии, автор 28 альбомов.Выпускник скульптурного факультета Суриковского института стал художником совсем в другой сфере. Ему подвластно то, что удается немногим: сохранить неуловимую красоту живой природы, остановить момент. Энергичный, веселый, фанатично преданный своим любимым местам, он «записывает» на пленку старинные русские города, печальную природу среднего пояса, фантастические отдаленные районы Камчатки и Урала. За границей он не снимается, хотя нет на свете более страстного путешественника, чем Гиппенрейтер.Он просто не турист. Фраза, которую виртуозы этого искусства произносят с иронией, ему как перчатка идет: «Великий фотограф земли Русской».
В.Г. Я вообще не занимаюсь отдельной фотографией. Я всегда делаю книгу, независимо от того, выйдет она в свет или нет. У меня есть только идея, которую я методично нанизываю на визуальный материал. Во-первых, я нахожу место, которое меня привлекает, интересует, беспокоит, вызывает особое отношение. Это может быть старый город, природа какого-то края или просто вид с одной точки — например, со скалы на Волгу.Меня привлекают поистине средневековые города не моложе 16 века, а больше всего — 12 века. Позже уже был явный упадок архитектуры и живописи. Все, что последовало за Стоглавым церковным собором, когда были введены каноны в иконописи и строительство православных храмов, лишив художников права работать, положило начало падению древнерусского искусства.
Борисоглебский мужской монастырь
КИЖИ. Русская зима
Кижи
Кижи
В.Г. По предложению Виктора Руиковича, известного фотографа, большую часть жизни проработавшего в журнале «Советский Союз», я попал к художественному редактору газеты «Известия» по имени Волчек. Он сфотографировал охотников, стариков, болота, костры и охотничьи хижины на Севере и принес Волчеку пачку черно-белых фотографий (цветные фотографии он еще не делал). Едва взглянув, он предложил превратить их в очередную экспозицию «Окна Известий». Это была моя первая профессиональная школа.Потом вышло несколько моих «окон», и я впервые получил хорошие деньги. Волчек сказал мне: «Стреляй, как стреляешь. Ни на кого не обращай внимания. Каждый стреляет по-своему. И постарайся отличаться от всех». Отсюда мои фоторепортажи попали в журналы «Смена», «Огонек», «Вокруг света» и другие.
Кирилло-Белозерский монастырь
Н.К. Вы неужели ни у кого не научились и взяли фотоаппарат в руки сами?
В.Г. Все в нашей семье знали, как пользоваться фотоаппаратом.Когда мне было 8-10 лет, семья не считала сложным вставить пластинку и кассету и использовать старую деревянную камеру, чтобы сфотографировать своих гостей или родственников на празднике. Мы зарядили пару кассет со стеклянными пластинами в красном свете, поставили аппарат на штатив, накрылись тряпкой, соорудили «рамку» на матовом стекле и сразу пошли в комнату, чтобы проявить ее тоже в красном свете. Сушили негатив на улице, потом распечатали на дневной аристотипной бумаге, потом окунули в закрепитель — и все.После войны я начал снимать на «лейку» — узкоформатный фотоаппарат. Мой отчим (отец, дворянин и белый офицер, умер в 1917 году, когда я родился), тихий, очень умный человек, который бесконечно конструировал всевозможные фотоаппараты, не доверял новым технологиям и любил повторять: «Это все игрушки — все равно тряпкой накроешься »… В чем-то он был прав: если бы я не стал фотографом, я мог бы стать пианистом или профессиональным спортсменом. Меня даже водили к известной Елене Фабиановне Гнесиной, которая била меня по рукам за нежелание заниматься сольфеджио.Я предпочитал ловить пескарей в Сетуне и был и остаюсь очень беспокойным. Еще с пеленок он умел грести на всех лодках, а в более зрелом возрасте начал заниматься горнолыжным спортом и альпинизмом.
Монастырь
Н.К. Но горные лыжи — такой элитный вид спорта для нашей страны, особенно в прошлом. Как вы попали в это?
В.Г. В 1934 году в Россию прибыли австрийцы, члены антинацистской партии Schutzbund. Все они были альпинистами и лыжниками. Со многими нашла общий язык.Моим первым учителем был легендарный Густав Деберль, профессиональный гид по австрийским Альпам, консультант известной лыжной компании Kneissl. Горнолыжный спорт в России начался с этих австрийцев. Альпинизмом заинтересовался после войны, когда появились первые альплагеря. Мы ехали пешком, асфальтированных дорог там не проложили, лазили на любые горы, какие хотели, всю экипировку возили. Каждое лето я проводил в горах, поднимался на наши кавказские вершины, был на Эльбрусе. Часто на восхождения брал с собой лыжи — в горы и зимой зимой.Впервые поднялся на Эльбрус на лыжах в 1939 году … Давайте поменяемся местами, а то глаза плохо видят на свету. Я много лет играл в регби и боялся, что мне выбьют зубы и выбьют глаз. Год я ослепла на один глаз, потом вылечилась.
Старая Ладога
Псковский Кремль
Соловецкий монастырь
Н.К. Боже мой, что это — для молодежи? Когда вы все успели?
В.Г. В юности успевала все: и регби, и прыжки с трамплина, и даже марафон. И узнайте больше. Хотел бы я сделать сейчас столько же, сколько сделал тогда! Я очень хорошо учился в мединституте, получил двойную стипендию. Пройдя три очень интересных курса и получив хорошее фундаментальное образование, я понял, что не смогу всю жизнь заниматься узкой медицинской специальностью. Уже первая практика в клинике дала понять, что для меня это неприемлемо. Так моя карьера врача закончилась, не начавшись.Со скандалом бросив мединститут, я поступил в Суриковский институт. Он окончил его после войны, в 1948 году. Но тогда скульпторы получали деньги только на «лики святых» — вождей, ударников, стахановцев. И я стал работать лыжным тренером, рисовальщиком, принял некоторые нормы ГТО.
Н.К. Как ты пережил войну?
В.Г. Война обошла меня довольно странным образом. Вначале мне сразу пришла повестка явиться с вещами в военкомат, что я и сделал.В анкете я указал «мастера спорта по горным лыжам, такая-то категория по академической гребле». Документы были возвращены «до дальнейшего уведомления», очевидно, в надежде использовать меня в военных действиях в горах. Затем институт на два года был эвакуирован в Самарканд. Во время эвакуации я был прорабом на сельскохозяйственных работах. Но мы продолжали учиться в Самарканде. У нас были отличные учителя. Я наблюдал за работой Фалька; Рядом с нами работал профессор художественно-промышленного училища Фаворский; Матвеев жил по соседству в Регистане.Поэтому много лет спустя я сделал альбом о Средней Азии, который я хорошо знаю, много раз возвращался туда, снимал. Там все красиво: природа, архитектура, люди. Меня даже хотели выдать замуж за таджичку. В Самарканде много таджиков — открытых, добрых, красивых людей. Но на севере, в Москве, они не живут, болеют, а я не азиат, я не могу постоянно жить в Азии.
Ярославский кремль
Троице-Сыпановский монастырь.Костромская область
Юрьев монастырь. Новгородская область
Н.К. Вы не изображали «лики святых» как профессиональный скульптор и всегда были «вольным стрелком» как фотограф?
В.Г. Нигде не работал, не служил. Это звучит кощунственно, хотя это не значит, что он ничего не делал — наоборот. Его просто не значили ни в одном издании и не сидели на одном месте. Он начал снимать спорт, который знал досконально, и начал активно публиковаться в спортивной прессе.Горные лыжи, альпинизм, всевозможные сложные походы, рафтинг. Совершенно случайно сфотографировал художественную гимнастику — только из-за знакомых девушек. Никогда раньше не снимал в помещении и в такой динамике. Получилось эффектно, с размытыми движениями и развевающимися лентами. Прошло сразу несколько обложек журналов. Но к подобным экспериментам я больше не возвращался, хотя были довольны все: и девушки, и я. Постепенно перешел к серьезным темам: сегодня снял спорт, завтра опубликовал, послезавтра выбросил.Я хотел чего-то более значительного и немедленного.
Н.К. О чем была ваша первая книга?
В.Г. По поводу альпинизма он назывался «В горах Карачаево-Черкесии». А потом я сделал книгу о зубрах в Беловежской пуще. Увидев зубров впервые, я был просто ошеломлен, насколько прекрасны эти животные. Я год снимал их, жил рядом, постоянно приходил. Передо мной открылся первобытный мир, в который можно было попытаться проникнуть. Ведь зубры были практически полностью уничтожены, в частных парках выжили лишь единицы особей.Зубр был скрещен с зубром, и, согласно закону Менделя, для скрещивания было выбрано потомство с более высоким процентом бизоновой крови, чем у зубров, и в итоге получилась почти чистокровная порода. В настоящее время этот скот в лучшем виде носится по горам-лесам, проблема сохранения вида отпала. Я до сих пор фотографирую этих животных, если есть возможность. Альбом «Беловежская пуща» печатается по цветным фотографиям. Разложил картинки по номерам и отправил вместе с текстом в типографию Сталина в Минске.Текст был опубликован на белорусском языке и под другой фамилией (кому-то нужна была публикация), но деньги мне выплатили сразу. У меня до сих пор прекрасные отношения с работниками Беловежской пущи.
Камчатка. Вулкан спит
Н.К. Итак, вы выбрали своих героев: природу и животных?
В.Г. В общем да. Книга «Сказки Русского леса» — без единого человека, черно-белое, посвященная временам года. Леонид Жданов, известный танцор, заслуженный деятель искусств России, фотохудожник, пропилил меня через все, пока не заставил.Несмотря на опасения издателя по поводу «отсутствия идеологии и неактуальности», до прилавков он не дошел, разошелся на корню со склада в типографии.
Н.К. Вы часто сами пишете тексты для альбомов. Почему?
В.Г. Кто, кроме меня, напишет текст о Командорских островах? Или про зубров? Или про извержения вулканов на Камчатке? Мы с вулканологами стояли у истоков изучения вулканов Камчатки! Все началось с нас.
Молния и луна
Вулкан, ночь, луна, молния
N.К. Как вы попали на Камчатку? По приглашению вулканологов?
В.Г. Нет, это совсем другая история. Я развелся с женой, думал, что жизнь сломана, все кончено. И я решил уехать на Камчатку, чтобы проветрить мозги. Я никогда там не был, никого не знал. Знал только, что там недавно открыли Институт вулканологии. Приехал в Петропавловск — и сразу там. Мне дали ключ от жилого дома и сказали: «Живи.«Это было начало 60-х, вулканологи ждали извержения — а иначе зачем был организован институт? Буквально в год моего приезда произошло извержение вулкана Ключевской. Мы вместе ездили туда. До этого мы ездили в Ключи. до станции вулкана у подножия дымного вулкана Ключевская.Вулкан почти 5000 метров в высоту, неизвестно, что происходит внутри.Сидеть и ждать внизу нет смысла, приходится подниматься наверх. но необходимо.Поднялись: кратер глубиной 400 метров, диаметром 800, внизу вибрирует, кипит, шипит и изливает лаву. Гора трясется: когда стоишь на краю кратера и фотографируешь, замечаешь, что все движется. Вся гора словно на яичнице. Обалденное зрелище!
Н.К. Боитесь оказаться в непосредственной близости от извергающегося вулкана?
В.Г. Страшно попасть в троллейбус, а не в камень, летящий из кратера. В сыпи все естественно. Пришлось бежать от раскаленной лавы… Главное в первые дни извержения — осмотреться и оценить ситуацию. Взрывы и выбросы горячих пород происходят не хаотично, а строго направленно. Не по центру, не по вертикали, а под углом. Вулканологи знали примерно столько же, сколько и я, им приходилось ориентироваться на месте. Во время извержения всегда плохая погода, в атмосферу выбрасываются водяной пар и щебень. В нем масса газов — вся периодическая система Менделеева.Постоянное трение горячей породы, водяного пара и всей этой химии образует электрические разряды. Нарушена связь на переносной радиостанции — сплошное потрескивание. Разряды даже не всегда видны в черных облаках над кратером. И только отдельные излучения дают молнии, которые мне удалось запечатлеть на серии фотографий.
Извержение вулкана Толбачек
Рождение вулкана
Извержение.Начало
Извержение продолжается …
Извержение
Вулкан. Камчатка. Извержение
Камчатка
Грядет лава … извержение на Камчатке
Пепел … после извержения
Над облаками … Камчатка
Н.К. И на тебя ничего не упало?
В.Г. Он падал. Вы хотите стрелять ближе, поэтому вы лезете, забывая об осторожности.Может произойти изменение направления разряда. Камни взлетают на много километров вверх, так что вы успеете о них забыть. Именно тогда они падают на голову. Однажды мы с другом попали в зону взрыва пузыря лавы, кусочки которого пролетели над нашей головой: мой пуховик разорвался, вонь от сгоревшего дотла была ужасной. Однажды меня ударили камнем прямо в деревянную камеру. А при первом известном извержении Ключевского вулкана в 1965 году мы с вулканологами испортили все наши приборы.Когда мельчайшая пыль, например осколки стекла, падает с неба и попадает в оправу объектива, она перестает двигаться. Мы обиделись — извержение только началось. Поехали в магазин в Ключи, где были аппараты «Москва» по образцу Rolleiflex. Во время дождя протекла крыша, их залило, и они никому не были нужны, лежали в ящике. Выбрали более-менее подходящие устройства, заплатили рубль, разобрали, привели в порядок. На эту скромную камеру я заснял все извержение. И я до сих пор использую эти слайды.
Н.К. Чем вы стреляете? Как говаривал отчим: «Все равно тряпкой накроешься»?
В.Г. Движение все равно следует снимать на более эффективную камеру. Но снимаю не узкими камерами, а широкими, 6х7 — «Асахи-Пентакс» и «Мамия РБ-67». И делаю все, что можно делать медленно старомодным большим фотоаппаратом: ставлю штатив, прикрываюсь тряпкой и пока не встряхну снимок, не уйду отсюда. Я показываюсь в ванной.Зачем ехать куда-нибудь заниматься спортом через всю Москву, если можно делать то же самое дома в любое время суток? Я всегда должен знать, где я ошибся, если что-то не так со стрельбой. Этому меня научил опыт работы с «Правдой». Однажды я снимал Таллиннскую регату. Мой друг Тимир Пинегин, легендарная личность, чемпион Олимпийских игр и мира, подарил мне лодку, чтобы я мог работать в любых условиях — и в шторм, и на волне. Яхты опрокинулись, погода стояла ужасная.Я снял то, что мало кому удавалось. Съемки в «Правде» испортились. С тех пор все делаю сам.
Н.К. Подскажите, можно ли снимать один выстрел днем?
В.Г. Нормально и ни одного укола днем не делать. Совершенно нормально. Дважды был на Байкале. Ничего не снимал. Мутное пустое небо, отраженное в озере, выжженное летом, без спусков — что тут снимать и кому это нужно? Байкал — очень интересный и сложный объект.Чтобы убрать его как следует, надо там жить — ищите интересные временные состояния ранней весной или поздней осенью. Когда лед начинает крошиться и бури гонят льдины. Чтобы хорошо почувствовать любой пейзаж, нужно какое-то время в нем пожить.
Н.К. Здесь великий Клод Моне годами сидел на берегу крошечного пруда недалеко от своего дома в Живерни и ловил моменты — ракурсы, солнечные вспышки, изменение цвета. Благодаря этому у нас есть 300 картин, разбросанных по всему миру..
В.Г. Он определенно жил в этом пейзаже. Но не нужно беспокоить большого человека по пустякам. Это я о фотографии и о Моне. Живопись и фотография — это совершенно разные вещи, хотя точки соприкосновения есть. Книга, составленная из фотографий, представляет собой большую мозаику, в результате чего изображение создает определенное состояние. Фотографировать виды не может быть проще. И в то же время сложнее. Москву не фотографирую, потому что «не вижу», у меня нет своего отношения к ней.И я не хочу его снимать. Но я могу сто раз съездить в Псков, пока не сниму его так, как я думаю, как мне нравится. Или в Новгород, или в Кижи. Решая такие проблемы, вы приближаете фотографию к ИСКУССТВУ. Затем в результате, хотя картина остается плоской, создается некий объем, образ того или иного города. Кадры самолета раздвигаются, и рождается состояние, то есть то, что делает пейзажную фотографию искусством.
Н.К. Как вы думаете, правильно ли будет сказать, что с помощью фотографии человек, не видевший собственными глазами красоты природы того или иного края или шедевра древнерусской архитектуры, может составить правильное представление о \ их?
В.Г. Очень примерно. В Суриковском институте, где я учился, преподавали наши великие искусствоведы Виктор Никитович Лазарев, Михаил Владимирович Алпатов и Андрей Дмитриевич Чегодаев. Их книги до сих пор являются основой для студентов. Читая лекции, нам показывали иллюстрации. Чегодаев отвел его в кладовые ГМИИ. Все его понимали, всегда приходили ему навстречу — он был очень человечным человеком. Алпатов, напротив, требовал — не дай бог ошибиться с датой создания какой-нибудь иконы! Часто на уроках на стену проецировались слайды: Феофан Грек, Дионисий, Андрей Рублев… Потом попал в Новгород, в храм Спаса на Ильине, доверху расписанный Феофаном Греком. Когда я взобрался на леса и увидел их нос к носу, спина к спине, я был поражен. А потом написал заявление в издательство «Планета»: «Снимаем Новгород». И Планета отреагировала быстро. Итак, из-за шока от фресок Феофана Грека я снял альбом о Новгороде. Это примерно соотношение между фотографией и реальностью.
Н.К. Сейчас нет издательства «Планета» или «Искусство». Кто сейчас издает альбомы?
В.Г. Здесь никого нет. Никто не публикует. У меня есть горы готовых материалов с текстами — Новгород, Псков. Никто не хочет рисковать своими деньгами: чтобы выпустить альбом, нужно вложить 150 тысяч долларов, а когда они вернутся, неизвестно. В магазинах сейчас все время спрашивают, есть ли какие-нибудь альбомы о России, но предложить нечего.
Н.К. О чем твой последний альбом?
В.Г. О Карелии. Он называется «Гармония Вечного». Естественно, мне не хотелось такого названия — так решила редакция. Имя у меня было простое: «Природа и искусство Карелии». Гармония вечного — это, по сути, общее место. Это можно сказать о любой природе в целом.
Н.К. Есть ли места, куда вы бы хотели вернуться?
В.Г. Я всегда хочу вернуться на Север. И на побережье Белого моря, и на Кольском полуострове. Не могу попасть в старую Ладогу — там старинная русская крепость и прекрасные средневековые памятники, фрески 12 века.Осенью снова поеду на Соловки, которые недавно восстановили после кошмаров ГУЛАГа.
Н.К. О чем мечтаешь?
В.Г. Мечтаю сделать здоровенный альбом «Заповедная Россия», в который вошли бы всевозможные примечательные природные места — Камчатка, Урал, заповедники плюс древнерусское искусство, которое сохранилось до сих пор. Сейчас я бесконечно езжу в Псков, где на берегу реки Великой стоит собор Мирожского монастыря и есть возможность убрать из лесов фрески 12 века, которые еще никто не копировал.Это, пожалуй, единственные в России фрески такой редкой сохранности, невероятной красоты. Высочайший уровень искусства.
В долине гейзеров
Горячее озеро Долины гейзеров
Вадим Евгеньевич Гиппенрейтер — крупнейший пейзажный фотограф России, автор 36 книг и альбомов, путешественник, альпинист, охотник, мастер спорта, первый чемпион СССР по горнолыжному спорту. Человек, решивший сохранить для потомков красоту и величие нашей страны, фотографирует не тронутую рукой природу и сохранившиеся памятники архитектуры.
Правда ли, что вы начали стрелять в раннем возрасте? В те годы в вашей семье было традицией фотографировать друзей и близких?
Среди моих многочисленных родственников способность фотографировать была совершенно естественной. В каждом доме был фотоаппарат — из красного дерева, с аккордеонным мехом, хромированными или медными деталями, он был уместен в любом интерьере. Такую вещь приятно брать в руки. Штативы также были деревянными. Снято на стеклянных пластинах. Они знали техническое устройство до мелочей.Такие имена, как Дагор, Тессар, Компур, Догмар, были повсюду. Фотографировали по любому поводу — пришли гости, начался ледоход на реке, дерево распустилось. Конечно, я не мог оставаться в стороне — с малых лет помогал проявлять и печатать фотографии.
В тридцатые годы появились малоразмерные дальномерные фотоаппараты. Тогда я стал обладателем своей первой «лейки». Что-то стало удобнее, а что-то усложнилось, потерялась прямая связь с тем, что вы фотографируете.Даже сейчас бывает, что снимаю деревянными фотоаппаратами.
— У вас остались детские фотографии, фотографии родных и близких начала прошлого века?
Да, и немало. У меня даже есть фотография отца, офицера царской армии, погибшего в 1917 году. Чудом сохранилась. Есть фотографии мамы, деда и бабушки, других родственников.
Что, по вашему мнению, важнее: документальная функция фотографии или ее художественная составляющая? Может это деление неверное?
Фотография ограничена документальностью; Очень сложно превратить это в некую условность, в искусство.Это лист бумаги, на котором выложены реальные предметы, превращенные в некую условную форму. Задача фотографии — сформировать плоскость. То есть он должен быть построен по общим для изобразительного искусства законам. В некотором смысле фотография может стать произведением искусства, если на нее есть талант. Но его нельзя ставить рядом с графикой, живописью или гравюрой. Это разные вещи, и у них разные закономерности.
— Чем такое произведение искусства отличается от просто фотографии?
Когда перед вами настоящее произведение искусства, с вами что-то происходит.Настоящее произведение искусства меняет человека, увидеть его — все равно что получить новый жизненный опыт. Все перестраивается в голове.
— Фотографируя природу и архитектурные памятники, вы создаете уникальный исторический фотоархив. Это умышленно?
Я вообще не занимаюсь фотографией отдельно. Я всегда делаю книгу, независимо от того, опубликована она или нет. Во-первых, я нахожу место, которое меня интересует, беспокоит, вызывает особое отношение. Это может быть старый город, природа или просто вид с одной точки — например, со скалы до Волги.Я смотрю на любой объект с точки зрения будущего альбома.
— Вы много катались на горных лыжах и занимались альпинизмом. Камера всегда была с тобой?
Я занимался не только этими видами спорта. Он постоянно участвовал в походах, путешествовал по рекам и озерам. Он много времени уделял охоте. Я привозил фотографии из каждой поездки. Охотник во мне выжил на протяжении всей моей жизни. Но изменился характер охоты — поиск животного превратился в поиск места, рамки, естественного состояния, поиск себя…
— С какого года вы занимаетесь фотографией профессионально? Когда хобби стало приносить доход?
С 1948 года. После окончания школы начал снимать спортивные репортажи. А потом познакомился с художественным редактором газеты «Известия» Волчек. Из поездки на Север привез много черно-белых фотографий — охотников, стариков, болот, костров, хижин. Он едва взглянул на них, сразу все понял и предложил скомпилировать эти фотографии для следующей выставки «Окна Известий», то есть выставить фотографии в витринах.
Было напечатано несколько таких «окошек». И впервые получил хорошие деньги. Волчек советовал: «Стреляй, как стреляешь. Не обращайте ни на кого внимания и старайтесь ни на кого не походить. «После« Известий »мои фоторепортажи стали публиковаться в журналах« Смена »,« Огонек »,« Вокруг света ». Так фотография стала работой.
— У вас есть любимое место для фотографий? Может их несколько? Влияет ли время года на выбор места?
Чтобы прочувствовать пейзаж, нужно пожить в нем какое-то время.
Я каждый раз пытаюсь представить, как бы выглядел этот пейзаж, если бы пошел дождь, время года или цвет неба изменились. Фотография может адекватно передать все эти возможные изменения. Пейзаж — это прежде всего связь между вашим внутренним состоянием и состоянием природы. Это может быть интересно, а может быть и безразлично. Когда снимаю на природе, я ставлю палатку, возле которой круглосуточно горит огонь и хожу в разные стороны, пока не найду что-нибудь интересное.
Дважды был на Байкале и не сделал ни одного снимка.Байкал — очень интересный и сложный объект. Чтобы убрать его как следует, надо там жить. И в этих коротких поездках я видел только пустое небо и выжженные склоны. Сама природа во всех ее проявлениях невероятно активна в любое время года. Это всегда перемены, которые приходят то легко, то солнечно, то снегопады, то метели. Самая большая проблема — уйти от натурализма. Использую светофильтры, разные расстояния, кадрирование.
Снимаю только то, что мне интересно. Я ездил на Камчатку сорок пять лет! Сделал несколько альбомов: извержения вулканов, пейзажи, животные, птицы… Жизнь вулкана — это история Земли.
— У вас есть любимая камера?
Все мои задачи решают три основных объектива, а также фотопленка, с которой я уже знаком, и деревянный фотоаппарат. Сегодня технология производства пленки настолько совершенна, что по возможностям приближается к оптике. У широкоформатной камеры 13х8 есть все уклоны, видно качество поверхности, есть возможность коррекции перспективы, внесение отдельных кадров в резкость — этого нет в обычных узкоформатных камерах.Возможности расширяются. Вы действительно начинаете заниматься фотографией.
— Какое снаряжение вы предпочитаете брать с собой в поездки?
Чрезмерное количество объективов, фотоаппаратов и фотоматериалов, конечно, усложняет работу, отвлекает возможностью множества опций. В полевых условиях на счету каждый грамм. Излишняя техника сковывает вас физически. Поэтому стараюсь выбирать легкие модели.
— Согласны ли вы, что одно и то же место можно сотню раз снимать и показывать по-новому?
Попытайтесь заставить пять художников нарисовать портрет одного и того же человека.Вы получаете пять разных портретов, каждый из которых — автопортрет самого художника. Его отношение, его решение. То же самое и с фотографией.
Человек видит мир стереоскопически. Ближний объект более выпуклый, дальний — более плоский. Мои фотографии всегда закрываются чем-то — далекой горной вершиной или тяжелым небом, снова создающим самолет. Я всегда убеждаюсь, что для переднего и заднего планов есть ограниченная область. Фотография не должна длиться вечно.
— Что для вас фотография?
Фотография — это не искусство. Это констатация факта. Художник создает свои объекты, фотограф фиксирует существующие. Единственное, что может как-то оживить фотографию, — это ваше собственное отношение к ней.
В 2010 году издательство АСТ выпустило книгу-альбом В. Э. Гиппенрейтера «Моя Россия»
, в который вошли удивительные фотографии и лучшие тексты мастера — размышления об искусстве, очерки, воспоминания.
Многие рисунки и рассказы, созданные за последние полвека, опубликованы впервые.
«… Я никогда не пользовался цифровыми технологиями. 70 лет назад ее просто не было, а сейчас я предпочитаю аналоговую камеру любым современным изыскам. Почему? — ты спрашиваешь. Это тема для отдельного разговора. «
Каждый фотограф создает свою визуальную хронику мира, в котором он живет и который исследует. Кто-то концентрируется на отражении человека в повседневной жизни социальных событий, кто-то плетет окружающую действительность вымышленными историями… кто-то пытается показать мир таким, каким его создала природа, где человек — лишь часть огромного пространства, красота которого безупречна. Мастер пейзажной фотографии чувствует природу и ее законы изнутри, имея связь, необъяснимую на словах, но благодаря которой его фотографии наполнены живым дыханием. Что нужно сделать, чтобы обрести эту способность видеть в себе природу? Конечно, однозначного ответа нет. Пожалуй, главное — полюбить мир, как его любит легендарный российский фотограф Вадим Гиппенрейтер.
Пост спонсирован: Naruto Games: браузерная онлайн-игра, в которой вам нужно выбрать своего ниндзя-чибику (маленького персонажа) из известного аниме.
1. Извержение вулкана Толбачик, 1975 г. © Вадим Гиппенрейтер
Вадим Гиппенрейтер родился 22 апреля 1917 года в Москве. По его словам, с раннего детства он был предоставлен самому себе, по-детски гуляя и изучая все вокруг. Он мог просидеть у реки у костра всю ночь. «Большую часть жизни я прожил на свежем воздухе, в Москве — в коротких поездках.С ранних лет скитался и ночевал в лесу, разводил костры в непогоду, встречал рассветы у реки. Ожидая пробуждения рыбы, я загипнотизировал поплавок удочки, едва заметный в предрассветном тумане », — рассказывает мастер. Фотографировать он начал с юных лет, потому что в каждой образованной семье были фотоаппараты деревянного формата. И, конечно же, он не мог не научиться пользоваться всеми технологиями самостоятельно, ведь в этом возрасте любопытство и желание увидеть все в этом мире толкают в совершенно другие приключения.Сам поставил фотоаппарат на штатив, накрыл тряпкой, построил картинку на матовом стекле, всех сфотографировал с родственником. Фотографируя на стеклянных пластинах, он сам проявлял их в красном цвете.
2. Вулкан Толбачик, Камчатка, 1975 г. © Вадим Гиппенрейтер
3. © Вадим Гиппенрейтер
«Я родился и вырос на высоком берегу Москвы-реки. Первые детские воспоминания — это катание на лыжах. И только потом, каюсь, научился ходить », — вспоминает Вадим Гиппенрейтер.Его юношеское увлечение переросло в серьезную практику горных лыж, и в 1937 году он стал первым мастером спорта в СССР, а в 1939 году первым в мире покинул вершину Эльбруса. Он учился на биологическом факультете, однако был отчислен из-за его благородных корней. Меня перевели в медицинский вуз, но не понравилась узкая направленность обучения, желание познавать мир во всех его проявлениях мешало мне учиться строго по правилам.Гиппенрейтер перевелся в художественный институт, который окончил в 1948 году. Он не умел и не хотел писать портреты вождей, как того требовали в то время. Решение продолжить тренерскую карьеру было естественным и впоследствии стало основной профессией для Вадима Гиппенрейтера на 20 лет. Однако именно его любовь к фотографии была истинной внутренней составляющей его жизни, которой он посвящал все свое время.
4. Вулкан Толбачик, Камчатка, 1975 г. © Вадим Гиппенрейтер
5.© Вадим Гиппенрейтер
«Многие из нас в молодости пытаются доказать себе, что способны преодолевать нестандартные ситуации. Для меня это была автономная жизнь в лесу. Вскоре я понял, что могу убить животное или птицу, использовать грибы, ягоды, но почему? Все оказалось более сложной задачей: нужно снимать то, что видишь, превращать то, что видишь, в видимые образы. Так что всю жизнь снимаю природу », — говорит мастер. Желание своими глазами увидеть заповедные уголки природы превратило Вадима Гиппенрейтера в путешественника.Он объездил почти всю Россию, потому что, по словам мастера, увидеть все это просто невозможно. Больше всего Гиппенрейтер любил север. Карелия, Кольский полуостров, Урал, Дальний Восток, Чукотка, Командорские острова. Он объездил Курильские острова, несколько раз побывал на Байкале. Мастер путешествовал по Камчатке 40 лет. «Я долгое время жил на Камчатке, снимал извержения вулканов; нерест лосося в реках; бурые медведи, которых можно увидеть среди бела дня у реки или в ягодной тундре.Это не испытание для слабонервных и, возможно, неразумных, учитывая их непредсказуемость и вспыльчивый характер, стрелять в медведей близко, когда они находятся на открытом воздухе.
6. Курильские острова © Вадим Гиппенрейтер
7. © Вадим Гиппенрейтер
8. © Вадим Гиппенрейтер
«Я стремлюсь туда, куда нельзя добраться на машине. Принесенный фотоматериал — всего лишь инструмент, которым вам нужно владеть, чтобы получить такой результат. «Вадим Гиппенрейтер никогда не ездил просто так, всегда были свои четкие цели и задачи.Место следующей фотоэкспедиции всегда выбирали с расчетом на работу. И у меня всегда было все при себе: рюкзак с палаткой, снаряжение, топор, спальник. Он всегда путешествовал один, чтобы побыть наедине с местом, которое хотел захватить. Чтобы фото подействовало, он был готов ждать несколько дней заветного состояния погоды. «Времена года в природе имеют свой тон, настроение. Весенний полет птиц не такой, как осенний. Дождливая осень с тяжелым небом поражает пестрой листвой на увядшей траве.Зимой все замерзает, но в этой тишине жизнь продолжается. Изменения в природе вызывают разные чувства, и фотография должна передавать эти изменения. »
9. Берег Белого моря © Вадим Гиппенрейтер
10. © Вадим Гиппенрейтер
« Раньше мои пейзажные фотографии требовались в качестве иллюстраций на тему «Широка страна моя родная» в альбомах для вечеринок съездов, чтобы разбавить портреты генсеков.Постепенно просветы в этой тьме расширялись. В журнале «Смена» публиковались очерки времен года. Пейзажи публиковались в журналах «Вокруг света» и «Советский союз», которые распространялись за рубежом. После шумных дебатов в издательстве «Советский художник» вышел альбом «Сказки русского леса». Главный художник взял на себя всю ответственность, потому что на фотографиях не было ни одного человека. Но тираж с черно-белыми фотографиями разошелся до того, как попал на прилавки.Это был один из первых альбомов с моими текстами, а сейчас их тридцать. Они издавались в США, Англии, Германии, Франции, Чехословакии. Ну и здесь, конечно, — говорит Вадим Гиппенрейтер. Его фотографии стали эталоном жанра, сделав автора всемирно признанным мастером. 13. © Вадим Гиппенрейтер
«Собираю« свою »заповедную Россию: нетронутую природу, архитектурные памятники XII-XVIII веков, органично вписанные в окружающий ландшафт.Вершина русского искусства — старинные иконы и фрески. То, что может сделать в своей жизни один человек, — это лишь фрагмент картины. Будет хорошо, если такая мозаика когда-нибудь сложится », — Вадим Гиппенрейтер.
В 1934 году начал кататься на лыжах под руководством Густава Деберли (Австрия). Первый мастер спорта СССР по горнолыжному спорту (1937). Первый чемпион СССР по слалому (1937 г.). Чемпион СССР по слалому 1938 года. С 1937 по 1960 год — тренер по горнолыжному спорту спортивных обществ «Вита» и «Зенит».
В 1948 году получил образование скульптора, окончил Московский художественный институт им. Сурикова. После окончания института увлекся фотографией. Занимался альпинизмом и горными лыжами. Он стал первым чемпионом СССР по горнолыжному спорту в 1937 году. Также он был первым, кто спустился на лыжах на Эльбрус в 1939 году. В дальнейшем он трижды выигрывал чемпионат Советского Союза по горнолыжному спорту. Фотоальбомы Вадима Гиппенрейтера «С Камчатки» очень известны.Он стал одним из немногих, кто снял «Извержение Толбачика 1975 года».
Двоюродный брат и бывший муж Юлии Борисовны Гиппенрейтер. У него трое детей (две дочери и сын), пятеро внуков, двое правнуков.
Указом Президента Российской Федерации Д.А. Медведева № 188 от 12 февраля 2012 года Вадим Евгеньевич Гиппенрейтер награжден Орденом Почета.
Работы и выставки
Автор 28 фотоальбомов о спорте, искусстве, природе, в его архиве около 50 тысяч форматированных слайдов.Золотая медаль Международной выставки «ИНТЕРПРЕССФОТО» (1966 г.). Член Союза журналистов СССР, член Союза фотохудожников России.
Опубликовано фотоальбомов:
- Сказки русского леса. М., 1967.
- К вулканам Камчатки. М., 1970.
- Теберда — Домбай. М., 1970.
- Заонежье. Музей-заповедник под открытым небом. М., 1972.
- Командиры. М., 1972.
- Новгород. М., 1976.
- Вершины впереди.В горах Кабардино-Балкарии. М., 1978.
- Рождение вулкана. М., 1979.
- Мещерская сторона. М., 1981.
- Мелодии русского леса. М., 1983.
- Времена года. М., 1987.
- Средняя Азия. Памятники архитектуры 9-19 веков М., 1987.
- Гармония вечного. Древнее искусство Карелии. Петрозаводск, 1994. ISBN 5-88165-004-2.
Шла к Вадиму Гиппенрейтеру как на первое свидание: волновалась, нервничала, опаздывала.Мы его давно не видели. Он очень много значит для меня — и человек, и фотографический. Есть такие редкие волшебные люди. Вадим Евгеньевич — один из них. Когда я работал в «Огоньке», я приходил к нему за фотографиями. Мы говорили, он рассказывал о своей жизни и ее перипетиях. Странно, но разницы в возрасте я никогда не чувствовал. Никогда не было ощущения, что он человек другого поколения, потерянный во времени, отсталый или что-то не понимающий в этой жизни. Абсолютно все было в курсе, абсолютно современно.И я принял его формулу долголетия «не сидеть на диване, а двигаться». Когда мне очень плохо, я вспоминаю его, и мне становится легче, выход из, казалось бы, совершенно безвыходной ситуации возникает сам собой.
Текст: Наталья Ударцева.
Он произвел на меня впечатление с первой встречи. Невозможно было поверить, что энергичному, здоровому человеку больше семидесяти лет. Он резко отличался от знакомых фотографов: немногословный, масштабный характер и мышление, чувство собственного достоинства, отсутствие зависти, умение держать дистанцию в общении, веские суждения, за которыми чувствуется большой опыт.И еще кое-что, что сложно описать словами, которое иногда называют словом «энергия», вкладывая в него разные значения.
Благодаря Гиппенрейтеру, нашим беседам с ним, я понял, что фотография — это концентрация энергии человека, который снимает и снимается, нисхождение энергии фотографа, объекта и энергии пространства в точку в пространстве. время. А кадр — это всего лишь способ архивирования и передачи этой энергии зрителю.Если на фотографии присутствует мощная энергия, она попадает зрителю прямо в солнечное сплетение. То же самое происходит в живописи и других изобразительных искусствах. Работы, заряженные энергией созидания, живут долго и пробиваются на поверхность сквозь толщу времени, остаются в истории искусства независимо от того, когда они были созданы.
А с моей публикацией в «Огоньке» про Вадима Гиппенрейтера произошло следующее. Написал текст, взял фотографии и уехал на фотофестиваль в Арле.Когда я вернулся, то обнаружил, что текст был разрезан пополам, решив дать большую фотографию. Дежурный редактор мало читал, просто подрезал «хвост». Это полная чушь. Я позвонил Вадиму Евгеньевичу, чтобы извиниться. Он засмеялся и сказал мне не волноваться, чтобы не испортить цвет лица.
В другой раз сканер «Огонек», получив слайд Вадима Евгеньевича «Мещера. Разлив реки Пра», решил «улучшить» его, сделав небо голубым, а воду зеленоватым.Нам удалось это исправить на страницах подписки.
На этот раз меня, как обычно, встретил Вадим Евгеньевич. Он крепко пожал мне руку. Глаза живые. Осанка такая же. Он сказал, что никуда не ходил, но каждый день ходил гулять и проходил около километра. Его дочь Мария Вадимовна, удивительно похожая на своего отца, разбирает его архивы и готовит к публикации четырехтомное издание Вадима Гиппенрейтера. Вадим Евгеньевич ей помогает. Альбом, в который войдут все его лучшие фотографии за 60 лет работы, — его давняя мечта.
Два года назад Вадим Евгеньевич покатался на горных лыжах. Потом его сбил трамвай, когда он ехал в поликлинику. Он долго болел, Мария Вадимовна за ним ухаживала, ставила на ноги. О поездке в горы пришлось забыть.
Этот год для Мастера юбилейный. 22 апреля ему исполнилось 95 лет. 3 мая в Кремле Президент вручил ему Орден Почета за большие заслуги в развитии национальной культуры и искусства, а также многолетнюю плодотворную деятельность.
Выставка его работ «Памятники древности Руси. Золотое кольцо »с большим успехом прошла в апреле в выставочном комплексе« Рабочий и колхозница ». Его работы активно покупают коллекционеры. Его имя само по себе является брендом. Он познакомил с модой Камчатка, Командор и Курилы. Нет ни одного успешного пейзажного фотографа, который бы не пошел «по стопам Гиппенрейтера».
Когда я думаю о масштабе и значении работ Вадима Евгеньевича в мировой фотографии, я понимаю, что это не меньше, чем значение, например, Анселя Адамса.Только он предпочитал черно-белую пленку, а Вадим Гиппенрейтер — цветную. Их высказывания о съемке натуры, о технике фотографирования во многом совпадают, как если бы они были знакомы, как их роднит их любовь к природе, внутренняя свобода и сила впечатления от технически безупречной работы.
Родился 22 апреля 1917 года в селе Потылиха, напротив нынешнего стадиона «Лужники». Отца не помнит, его убили в 1917 году.Отец был офицером царской армии, четыре раза награжден орденом Святой Анны за отвагу. Мать Вадима Евгеньевича из крестьян, сельская учительница. Вадиму Гиппенрейтеру пришлось рано начать зарабатывать — разгружать баржу с дровами, возить песок на тачке с реки на дорогу, людей в лодке с одного берега Москвы-реки на другой.
В школу пошел без проблем. Через десять лет он поступил на биологический факультет МГУ — его интересовало все, что связано с природой.Через три месяца после поступления его отчислили из-за благородного происхождения отца. Поступил в медицинский институт. Здесь была открыта специальная спортивная площадка, и к тому времени Вадим стал чемпионом СССР по горнолыжному спорту. Его наставником был лыжник Густав Деберль, профессиональный гид по австрийским Альпам.
Вадим Евгеньевич успел все: поиграть в регби, прыжки с трамплина, пробежать марафон. Легко учился в институте, получал повышенную стипендию. В свободное время ходил в студию, занимался рисованием.В 1937 году начались испытания против врагов народа, а в 1939 году — война с Финляндией. Все лыжники были мобилизованы, в том числе Вадим Евгеньевич, но через два дня отпустили его домой. Он расстался с медициной, проучившись три года. Осенью 1940 года он стал студентом Московского художественного института. В 1941 году началась война. Пришла повестка из военкомата — Гиппенрейтер пришел со своими вещами, но его отпустили «до особого распоряжения». Московский художественный институт был эвакуирован в Самарканд.Уроки продолжались, перемежаясь с сельскохозяйственными работами. Среди педагогов были великие художники: Роберт Фальк, Владимир Фаворский, Александр Матвеев.
В конце зимы 1945 года институт вернулся в Москву. Занятия продолжались в холодных комнатах. Работа была тяжелая. Только работа спортивным тренером давала стабильный доход. В 1948 году Вадим окончил институт, получив диплом скульптора, но его работа не стала лучше: процветал культ личности, платили только за портреты вождей и ударников социалистического труда.Вадим Евгеньевич занялся фотографией.
Сначала он занимался спортивной стрельбой. Затем он увлекся охотой и «через охоту пришел к фотографированию природы во всех ее проявлениях». Впервые за фоторепортажи он получил хорошие деньги, опубликовав их в «Окнах Известий». Я навсегда запомнил слова арт-редактора «Известий Волчек»: «Стреляй, как стреляешь. Не обращайте ни на кого внимания. Все они стреляют по-своему. Старайтесь быть не похожими ни на кого. «
После выхода «Окна Известий» фоторепортажи Вадима Гиппенрейтера стали печататься в журналах «Смена», «Огонек», «Вокруг света».С этого момента фотография стала работой, и Вадим Евгеньевич думал уже не об одной фотографии, а о теме:
— Я вообще не занимаюсь отдельной фотографией. Я всегда делаю книгу, независимо от того, выйдет она в свет или нет. У меня есть только идея, которую я методично нанизываю на визуальный материал. Во-первых, я нахожу место, которое меня привлекает, интересует, беспокоит, вызывает особое отношение. Это может быть старый город, природа какого-то региона или просто вид с одной точки.Я смотрю на любой объект с точки зрения будущего альбома.
Наступила хрущевская оттепель. Журналы стали публиковать его фотографии архитектурных памятников и пейзажей, но постоянной работы не было. В 1959 году Гиппенрейтер был принят в Союз журналистов СССР, несмотря на то, что не состоял ни в одной редакции. Из экспедиций, сложных походов, с вулканов Камчатки, китобойного промысла он привозил материалы, которые охотно публиковали журналы.Его фоторепортажами заинтересовались издательства — и вышли первые альбомы с его фотографиями: «Справочник охотника» (1955), «Беловежская пуща» (1964), «В горах Карачаево-Черкесии» (1967).
В 1967 году вышел альбом о природе без единого человека «Сказки русского леса». Главный художник издательства взял на себя ответственность за «политическую апатию» книги и за то, что она должна была осесть в магазинах.Книгу сметали с полок!
Он не был пионером и комсомолцем и никогда не входил в штат редакции или издательства. Всю жизнь он был независимым фотографом, имя которого на Западе знали больше, чем в России.
— Есть что-то, о чем вы сожалеете или что-то не успели сделать? — попрощался я с Вадимом Евгеньевичем.
«Я ни о чем не жалею», — коротко ответил он.
Вадим Гиппенрейтер о фотографии.Из книги «Моя Россия». АСТ, 2011
«Фотография — это не искусство как таковое. Это констатация факта. Художник создает свои объекты, фотограф констатирует существующие. Единственный способ «поднять» фотографию — это попытаться реализовать это отношение в некоторых изображениях. «
«Снимаю то, что мне нравится. Вы должны нести собственное отношение и восприятие ландшафта. Пейзаж — это, прежде всего, связь между вашим внутренним состоянием и состоянием природы.Это может быть интересно, а может быть безразлично. «
«Чтобы прочувствовать пейзаж, нужно пожить в нем какое-то время».
«Природа во всех ее проявлениях и во все времена года невероятно активна. Это всегда перемены, которые приходят то легко, то солнечно, то снегопады, то метели. Когда я разрабатывал себя, я что-то регулировал с разработкой, вносил некоторые элементы условности с помощью фильтров.
Самая большая проблема — уйти от натурализма.Использую светофильтры, разные расстояния, кадрирование. «
«Это мое отношение, мой способ построения, среди тысяч других я это признаю. Чтобы посадить пятерых художников, перед ними — одного человека, чтобы все пятеро нарисовали одного — будет пять разных портретов, то есть это будет не что иное, как автопортрет каждого из художников. Это его отношение, его решение, его задача. Примерно так же я решаю, когда снимаю природу. Как я это себе представляю. Я снимаю только то, что мне интересно. Я точно знаю, что если брал как-то, сам понравился, то рано или поздно найдет применение.Понравилось — найдутся и те, кому понравится, кто как-нибудь войдет в этот бизнес ».
«Я путешествовал по Камчатке сорок пять лет. Сделал несколько альбомов: извержения, пейзажи, животные, птицы. На Тобачике я протянул от первого до последнего извержения, которое длилось почти год — фотографировал, вел дневники. Жизнь вулкана — это история Земли. «
«Натюрморт — это, прежде всего, настроение — собственное и настроение предметов, которые его составляют. У меня есть два разных типа натюрмортов: один натуральный, с ветками, овощами, фруктами, а другой концептуальный.Они, в общем, одно и то же, хотя дают совершенно разные ощущения.
Перед тем, как поставить натюрморт, нужно представить эти предметы в своей голове. Нет смысла переставлять их с места на место и смотреть, что получится. Пока вы не представляете, ясности в этом не будет. Натюрморт нужно организовать так, чтобы все было органично и содержательно. И, конечно же, качество поверхности должно быть читаемым.
Фон может быть разным, как и освещение.
Натюрморт в фотографии решает те же проблемы, что и в живописи — взаимосвязь предметов с плоскостью. Самолет означает создание пространства. Как между двумя стенками плоского аквариума: чтобы плоскость не провалилась сзади, а обрамлялась спереди. Барельеф построен по такому принципу. Пробить поверхность до бесконечности — значит разрушить самолет.
При создании композиции все должно быть подчинено ритму. В отношениях между предметами существует определенный ритм, при этом их не должно быть много: натюрморт из двух, трех или пяти предметов решает те же проблемы, что и многофигурный сеттинг.«
«Все храмы всегда располагались в самых красивых местах, и храмы визуально объединяли огромную территорию. Они стали центром целого региона. Храм подобен памятнику, вокруг которого разворачиваются все важнейшие события истории и жизни человека. А раньше храмы были близки по духу к человеческому положению ».
«Материальное и фотооборудование играют важную роль. Чрезмерное количество объективов, фотоаппаратов и фотоматериалов усложняют работу, отвлекают возможности множества опций.К тому же они физически привязаны в условиях полевой экспедиции, когда каждый грамм прописан, все несешь на себе. Три основных объектива решают все мои проблемы. Еще фотопленка, которую я уже знаю, и деревянный фотоаппарат. У широкоформатной камеры 13х18 есть все уклоны, видно качество поверхности, есть возможность коррекции перспективы, внесение отдельных кадров в резкость, чего нет в обычных узкоформатных камерах. Работа с широкоформатным устройством — это большая обязанность и расширяет возможности.Вы действительно начинаете заниматься фотографией. «
Обращение к поклонникам таланта Вадима Гиппенрейтера
Фонд «Фотографическое наследие Вадима Гиппенрейтера» обращается ко всем, кому небезразлично творчество Вадима Гиппенрейтера, с просьбой поддержать проект издания авторского фотоальбома «Заповедная Россия».
Посильная материальная помощь в издательстве позволит Вадиму Евгеньевичу осуществить давнюю мечту — издать книгу, вобравшую в себя все лучшее из его огромного архива, накопленного за 60 лет активной съемок.
Предлагаемое издание представляет собой четырехтомное издание, состоящее из равнозначных логических частей, охватывающих совершенно эмоционально разные регионы России: «Природа Среднего пояса», «Великие горы и реки России» (Кавказ, Урал, Саяны, Сибирь), «Русский Север» и «Край великих вулканов и островов» (Курилы, Командорское, Камчатка). Наряду с известными работами автора в альбом войдут фотографии, которые ранее не публиковались. Этот альбом, посвященный заповедной России, станет заключительной работой Вадима Евгеньевича.
22 апреля Вадиму Евгеньевичу исполнилось 95 лет, и издание этого альбома станет его лучшим подарком.
Также в рамках юбилейного года мы планируем провести большую фотовыставку «Заповедная Россия» и приурочить к выпуску этого альбома. Для сбора средств предлагаем работы Вадима Гиппенрейтера на специальных условиях для начала формирования корпоративных коллекций, частных коллекций и оформления интерьеров (коллекция из десяти работ стоимостью 20 000 долларов). Работы выполнены по современной технологии, имеют сертификат происхождения, подписанный автором.Также есть возможность приобрести ограниченный тираж будущей книги автора (100 экземпляров — 20 000 долларов).
Издание фотоальбома «Заповедная Россия» и одноименной выставки планируется за счет средств, собранных Фондом, а реализация альбома позволит собрать необходимые средства для продолжения работы с архивом для его оцифровка и систематизация, а также для будущих фотовыставок.
Общая стоимость проекта 80 000 долларов США.Будем рады любым денежным пожертвованиям, как от частных лиц, так и от организаций. Будем благодарны за вашу помощь и поддержку в начале долгого пути, который мы надеемся пройти вместе с поклонниками таланта Вадима Евгеньевича Гиппенрейтера.
Новый альбом «Камчатка глазами вулканолога»
Автор альбома Юрий Демьянчук — вулканолог, руководитель Камчатской вулканологической станции.
Юрий Демьянчук выступает в роли фотохудожника, представляя читателю объекты своего исследования, запечатленные им в наиболее интересных и редких состояниях.Фотографии сопровождаются авторскими комментариями и вводными научно-популярными текстами о вулканах, написанными коллегами автора.
Камчатку снимают многие фотографы. О красотах полуострова много книг, фотоальбомов. Но Юрию Демьянчуку удалось сделать альбом, в отличие от других.
Сосредоточившись на одной теме, он много лет снимал вулканическую активность северной группы вулканов Камчатки — Ключевского, Шивелуча, Безымянного, Толбачика.В этом смысле Юрия Демьянчука можно назвать последователем Вадима Гиппенрейтера, открывшего «вулканическую тему» в российской фотографии.
Уровень мастерства автора очень высок, и вы удивитесь, что он не фотограф, а вулканолог.
В этом уникальность этого альбома. Сочетая в себе качества фотографа и ученого, Юрий Демьянчук создает удивительные снимки мира вулканов, которые ему не по душе.
Постоянно проживая в поселке Ключи, у подножия самого большого действующего вулкана Евразии, Юрий имеет уникальную возможность быстро реагировать на происходящие изменения, он ловит облака фантастической формы, причудливые выбросы, потрясающую подсветку, которая бывает однажды год, ярко выраженные картинки времен года.
Ни один профессиональный фотограф сегодня при всей мобильности не может так внимательно следить за нюансами вулканической активности, как Юрий Демьянчук, для которого эта тема не просто хобби, а вопрос всей жизни.
Благодаря работе Юрия Владимировича сегодня читатель может увидеть очень редкие состояния природы, замеченные и пойманные глазами вулканолога.
Фотоальбом будет интересен как тем, кто ни разу не был на Камчатке, так и тем, кто был много раз, а он, кажется, уже все видел.
Уникальные снимки пепловых выбросов, достигающих тропосферы и внешне напоминающих ядерный взрыв, грандиозных пирокластических потоков, рек раскаленной лавы, сцен из жизни исследователей-вулканологов откроют вам удивительный мир вулканизма. Отдельно хочется сказать о небольших, емких, предельно информативных, увлекательных и высокоточных текстах и комментариях к иллюстративной части.
Написанные автором и его коллегами-вулканологами, они помогут читателю понять природу и особенности процессов, запечатленных на фотографии.
Объем публикации 240 страниц, формат 25 × 27 см, качественная печать.
Стоимость альбома 2000 руб.
Тираж ограничен. По вопросам приобретения и продажи вы можете обращаться к Тамаре Сафаровой https://vk.com/id135554542, [email protected], WhatsApp +7
37425.
3333 просмотров всего, сегодня 4 просмотров
биография. Какие места в России особенно любимы
У каждого фотографа в жизни своя отправная точка, в момент, когда поднимаешь камеру для следующего кадра, ты уже точно знаешь, зачем ты это делаешь и какой результат хочешь получить.В пейзажной фотографии без этого состояния, без личного восприятия окружающего мира обойтись практически невозможно. Научить человека нажимать кнопку спуска затвора, выставлять правильную выдержку и диафрагму и даже обрабатывать и распечатывать полученные кадры несложно. Но заставить увидеть, почувствовать то, что снимаешь, невозможно. К этому каждый приходит сам или не приходит …
Фото Вадима Евгеньевича Гиппенрейтера, а точнее его фотоальбомы «Мещерская сторона» и «Вечная гармония», которые я впервые увидел еще в середине 90-х, произвели сильное впечатление. впечатление на меня.Тогда пришло понимание, что пейзаж — это не только красивая картинка, закат или восход солнца, горы, море или лес … Это в первую очередь состояние — состояние природы и состояние фотографа, который скучает по увиденному через себя. Именно его глазами мы видим всю красоту и разнообразие окружающей нас реальности. Работа Гиппенрейтера стала для меня той отправной точкой, которая полностью изменила отношение к пейзажной фотографии …
За 20 лет мне удалось собрать почти все его фотокниги.Друзья что-то подарили, кое-что смог найти в отделах б / у. Их даже отправили из Украины. Но самые сильные воспоминания, конечно же, связаны с личным общением. Весной 2004 года в Фотоцентре на Гоголевском прошла персональная выставка Вадима Евгеньевича «Вознесение». Пропустить такое событие было невозможно …
К тому времени я почти до мелочей знал большинство его опубликованных работ. А вот широкоформатные фотографии сложно сравнить с пейзажной печатью, можно только любоваться увиденным.Было много вопросов. Вадим Евгеньевич оказался отличным собеседником, внешне строгим, но с удивительным обаянием и фантастической энергией. Мы спросили его про старую деревянную камеру с листом пленки, с которой он никогда не расставался, меняя только оптику на более современную. Были вопросы по технике стрельбы.
(Кижи / фото В. Гиппенрейтер)
Он спросил его о мастер-классах по пейзажной фотографии, планирует ли он их проводить.Он улыбнулся и, глядя своим удивительно проницательным взглядом, ответил: — А чему я могу научить? Сегодня любой желающий может пользоваться камерой, все это есть в Интернете, а камеры теперь полностью для ленивых — снимать не хочу … Хотите разучивать композиции? Для этого есть музеи — там все сотни раз писали, иди — подумай, вспомни … Но чтобы понять, почувствовать, что надо тут и сейчас сфотографировать, посмотреть — этому не научишь. , это либо у фотографа, либо нет.. . «
(В. Гиппенрейтер,« Фотоцентр », 2004)
Гиппенрейтер всю свою жизнь снимал на фотоаппарат 1895 года выпуска. И сам довел его до нужного состояния — для современных кассет и объективов. И наклон задней стенки камеры позволяла играть с перспективой. Возможность перемещать переднюю стенку вверх-вниз и в сторону — смещения, корректирующие перспективу, основа широкоформатной съемки — были в деревянных камерах от самое начало.Это были настоящие профессиональные фотоаппараты, — сказал он, оставаясь верным своим фотоаппаратам и по сей день …
(вулканологи на фоне извержения вулкана Толбачик в 1975 году / фото В. Гиппенрейтера)
Еще был много вопросов и ответов, но почему-то они совсем не остались в моей памяти, но я до сих пор помню его работы на стенах Фотоцентра …
(Беломорский берег / фото В. Гиппенрейтера)
В его архиве более 50 000 фотографий, в основном сделанных на цветной обратимой пленке.В свои 87 лет он все еще был бодрым и энергичным. Продолжил кататься на лыжах, с которыми не расставался всю жизнь …
(от друзей на проекте foto.ru, 2004)
Фото с автором практически нет, что неудивительно. Фотограф всегда снимает сам, и очень редко, когда кто-то снимает. Но совершенно случайно нашла в сети фото с тайменем из видео 1957 года «В Саянах» (сам фильм можно посмотреть)
(кадр из фильма В Саянах)
I Не буду пересказывать биографию Вадима Евгеньевича, все это в достаточном объеме уже давно в сети.Я скажу лишь несколько его замечательных слов, которые вспоминаю раз за разом, когда смотрю в видоискатель камеры на удивительную красоту окружающего нас мира …
— Я снимаю то, что мне нравится. Мы должны нести собственное отношение и восприятие ландшафта. Пейзаж — это прежде всего взаимосвязь вашего внутреннего состояния и состояния природы. Может быть интересно, а может быть и безразлично …
(Ленские столбы / фото В. Гиппенрейтера)
— У меня были такие условия, когда аппарат весь день таскал — и ничего не снимал.Когда нет пейзажа, нет настроения, нет состояния …
(фото В. Гиппенрейтера)
«Так попробуйте посадить пять художников, чтобы они написали портрет одного и того же человека». Получится пять разных портретов, каждый из которых — автопортрет самого художника. Его отношение, его решение. Так и с фотографией …
(фото В. Гиппенрейтер)
— Художник создает что-то из ничего, художник может что-то взять из своей головы, из своего интеллекта.Фотограф имеет дело с реальными объектами. Фотограф констатирует факт своим отношением. Это высказывание может превратиться в произведение искусства, если сделано с соответствующим отношением. В фотографии очень важно передать состояние момента. В пасмурную погоду, например, какие-то туманные места, туманное небо, соответствующее освещение под ногами, соответствующее общее настроение. Если это настроение передано, то можно сказать, что фотография состоялась. А если этого состояния не существует, то мы получаем фальшивую картинку, не имеющую отношения к этому изображению.Следовательно, должен быть очень целостный подход к тому, что вы видите, ваше собственное отношение и способность осознавать то, что вы чувствуете. И не забывайте об этом …
(фото W. Gippenreiter)
— Чтобы хорошо чувствовать пейзаж, нужно какое-то время в нем пожить …
(фото В. Гиппенрейтер) (фото В. Гиппенрейтер)
16 июля 2016 г. на 99-м году жизни Вадима Евгеньевича Гиппенрейтера не стало…
Легендарный российский фотограф, автор почти 50 альбомов, уникальных снимков самых неизведанных уголков России, Вадим Гиппенрейтер скончался на 100-м году жизни.
«Вадим Евгеньевич умер на даче. Это отход от жизни настоящей легенды. Он был легендой во многих смыслах. Конечно, он был легендой советской фотографии позднего и среднего советского периода. Он не дожил до 100 лет », — рассказал ТАСС ученик мастера, известный фотограф Антон Ланге.
По его словам, Гиппенрейтера по масштабам его вклада в российскую фотографию можно сравнить разве что с самым известным американским фотографом Анселем Адамсом.
Собеседник агентства подчеркнул, что Вадим Гиппенрейтер был первым фотографом, сделавшим классические съемки в самых экзотических местах России. Он автор легендарной съемки рождения вулкана Толбачик в 1975 году, получившей мировую известность. «Гиппенрейтер выстрелил, стоя на краю кратера, с большим риском для жизни», — сказал Антон Ланге.
| |
Помимо извержений вулканов на Камчатке и Курильских островах, фотограф снимал пейзажи Русского Севера, Урала, Дальнего Востока и Средней Азии.
Вадим Гиппенрейтер родился 22 апреля 1917 года в Москве. По его словам, с раннего детства он был предоставлен самому себе, гулял и все изучал по-детски любознательно. Он мог сидеть на берегу реки с костром всю ночь.«Большую часть жизни он прожил под открытым небом, в Москве — в коротких поездках. С ранних лет скитался и спал в лесу, в ненастье разводил костры, встречал рассвет у реки. Дождавшись пробуждения рыбы, он загипнотизировал поплавок удочки, едва заметный в предрассветном тумане », — сказал мастер.
Фотографией увлекся после окончания МХИ им. Сурикова. Сам поставил фотоаппарат на штатив, накрыл тряпкой, построил картинку на матовом стекле, всех родственников сфотографировал.При съемке на стеклянных пластинах он сам их показал красным цветом.
«Многие из нас в молодости пытаются доказать себе, что способны преодолевать нестандартные ситуации. Для меня такая ситуация была автономной жизнью в лесу. Вскоре я понял, что могу убить животное или птицу, использовать грибы, ягоды, но почему? Все оказалось более сложной задачей: нужно снимать то, что видишь, превращать увиденное в видимые образы. Так что всю жизнь снимаю природу », — сказал фотограф.
Желание своими глазами увидеть заповедные уголки природы превратило Гиппенрейтера в путешественника. Он объездил почти всю Россию, потому что всю ее, по словам мастера, увидеть просто невозможно. Больше всего Гиппенрейтер любил север. Карелия, Кольский полуостров, Урал, Дальний Восток, Чукотка, Командорские острова. Путешествовал по Курильским островам, несколько раз был на Байкале. На Камчатку мастер ездил 40 лет: «Долго жил на Камчатке, снимал извержения вулканов; нерест лосося в реках; бурые медведи, которых можно увидеть среди бела дня у реки или в ягодной тундре.Это не испытание для слабонервных и, возможно, необоснованное, учитывая их непредсказуемость и вспыльчивость. ”
| |
«Я стремлюсь к тем местам, где невозможно проехать на машине. Привезенный фотоматериал — всего лишь инструмент, которым нужно владеть, чтобы получить такой результат », — сказал фотограф. Вадим Гиппенрейтер никогда не ходил так, всегда были четкие личные цели и задачи. Место следующей фотоэкспедиции всегда выбирали с расчетом на работу.И всегда все было при себе: рюкзак с палаткой, снаряжение, топор, спальник. Он всегда путешествовал один, чтобы побыть наедине с местом, которое хотел захватить. Чтобы получить фото, он был готов несколько дней дождаться заветного состояния погоды. «Времена года в природе имеют свою тональность, настроение. Весенний перелет птиц — не то же самое, что осенний. Дождливая осень с тяжелым небом поражает красочной листвой на сухой траве. Зимой все замерзает, но в этой тишине жизнь продолжается.Изменения в природе вызывают разные чувства, и фотография должна передавать эти изменения », — сказал Хиппентрайтер.
Сначала его пейзажные фотографии требовались как иллюстрации на тему «Моя страна широка» в альбомах партийных съездов, чтобы разбавить портреты генсеков. Журнал «Смена» публиковал очерки о временах года. Пейзажи публиковались в журналах «Вокруг света» и «Советский Союз», которые распространялись за рубежом. После шумных дебатов в издательстве «Советский художник» вышел альбом «Сказки русского леса».Главный художник взял на себя всю ответственность, потому что на фотографиях не было ни одного человека. Но издание с черно-белыми фотографиями было продано, и до прилавков так и не дошло. «Это был один из первых альбомов с моим текстом, а сейчас их 30. Их выпускали в США, Англии, Германии, Франции, Чехословакии. Ну, конечно, с нами », — сказал Вадим Гиппенрейтер. Его фотографии стали эталоном жанра, сделав автора всемирно признанным мастером.
Все фотографии мастера — слайды среднего и большого формата. Долгое время он снимал деревянным фотоаппаратом 1895 года выпуска, самостоятельно совершенствуя его технически под современные объективы и светочувствительные материалы. Старый деревянный корпус оснащен самой современной оптикой и пленкой.
Вадим Гиппенрейтер известен еще и тем, что первым покатился на лыжах с Эльбруса (в 1939 г.), став первым чемпионом СССР по скоростному спуску и слалому (1937 г.) и первым мастером спорта СССР по лыжным гонкам (1937 г.).
Вадим Евгеньевич Гиппенрейтер — крупнейший пейзажный фотограф России, автор 36 книг и альбомов, путешественник, альпинист, охотник, мастер спорта, первый чемпион СССР по лыжным видам спорта. Человек, решивший сохранить для потомков красоту и величие нашей страны, берет преимущественно нетронутую руками человека природу и сохранившиеся архитектурные памятники.
Правда ли, что вы начали снимать в раннем детстве? В вашей семье в те годы была традиция фотографировать друзей и родственников?
Для многих моих родственников способность фотографировать была совершенно естественной.Камера была в каждом доме — красное дерево, с аккордеонным мехом, хромированными или медными деталями, она уместна в любом интерьере. Эту вещь приятно брать в руки. Штативы тоже были деревянными. Снято на стеклянных пластинах. Они знали техническое устройство до мелочей. Такие имена, как Дагор, Тессар, Компур, Догмар, были хорошо известны. Сфотографировали по любому поводу — пришли гости, начался ледоход на реке, дерево зацвело. Конечно, я не мог остаться в стороне — с самого раннего возраста помогал выставлять и печатать фотографии.
В 30-е годы появились малогабаритные дальномерные фотоаппараты. Тогда я стал обладателем своей первой «лейки». Что-то стало удобнее, а что-то сложнее, теряется прямая связь с тем, что вы фотографируете. А сейчас иногда снимаю деревянными фотоаппаратами.
— У вас остались детские фотографии, фотографии родных и близких начала прошлого века?
Да, и довольно много. У меня даже есть фото моего отца, офицера императорской армии, который умер в 1917 году.Чудом сохранился. Есть фотографии мамы, деда и бабушки, других родственников.
Что, по вашему мнению, важнее: документальная функция фотографии или ее художественная составляющая? Может, это разделение неверно?
Фотография ограничена документальностью; Превратить это в некую условность, в искусство очень сложно. Это лист бумаги, на котором выложены реальные предметы, превращенные в некую условную форму. Задача фотографии — нарисовать самолет.То есть он должен быть построен по законам, общим для изобразительного искусства. В некотором смысле фотография может стать произведением искусства, если делать это с талантом. Но его нельзя ставить рядом с графикой, живописью или гравюрой. Это разные вещи, и им присущи разные законы.
— Чем отличается такое произведение искусства от просто фотографии?
Когда у вас есть настоящее произведение искусства, с вами что-то происходит. Настоящее произведение искусства меняет человека; увидеть его — все равно что получить новый жизненный опыт.Все перестраивается в голове.
— Фотографируя природу и архитектурные памятники, вы создаете уникальный исторический фотоархив. Это сознательно?
Я вообще не занимаюсь фотографией отдельно. Я всегда делаю книгу, независимо от того, опубликована она или нет. Во-первых, я нахожу место, которое меня интересует, беспокоит, вызывает особое отношение. Это может быть старый город, природа или просто вид с одной точки — например, со скалы до Волги.Я смотрю на любой объект с точки зрения будущего альбома.
— Вы много катались на лыжах и занимались альпинизмом. Камера всегда была с тобой?
Я занимался не только этими видами спорта. Постоянно участвовал в походах, путешествовал по рекам и озерам. Он много времени уделял охоте. Он всегда привозил фотографии из каждой поездки. Охотник во мне выжил на всю жизнь. Вот только изменился характер охоты — поиск зверя превратился в поиск места, рамки, естественного состояния, поиск самого себя…
— С какого года вы профессионально занимались фотографией? Когда хобби стало приносить доход?
С 1948 г. После окончания института начал снимать спортивные репортажи. А потом познакомился с художественным редактором газеты «Известия» Волчеком. Из поездки на Север я привез много черно-белых фотографий — охотников, стариков, болот, костров, хижин. Он даже не взглянул на них, сразу все понял и предложил составить следующую экспозицию «Известий» из этих фотографий, то есть разместить фотографии в витринах.
Несколько таких «окошек» были напечатаны. И впервые получил хорошие деньги. Волчек посоветовал: «Снимайте, пока стреляете. «Не обращай внимания ни на кого и старайся ни на кого не походить». После «Известий» мои фоторепортажи стали публиковаться в журналах «Смена», «Спарк», «Вокруг света». Так фотография превратилась в работу.
— У вас есть любимое место для фотографирования? Может их несколько? Влияет ли сезон на выбор локации?
Чтобы хорошо прочувствовать ландшафт, нужно какое-то время в нем пожить.
Я каждый раз пытаюсь представить, как бы выглядел этот пейзаж, если бы пошел дождь, изменилось время года или цвет неба. Фотография может адекватно передать все эти возможные изменения. Пейзаж — это прежде всего взаимосвязь вашего внутреннего состояния и состояния природы. Это может быть интересно, а может быть и безразлично. Когда фотографирую на природе, я ставлю палатку, вокруг которой круглосуточно горит костер и ухожу в разные стороны, пока не найду что-нибудь интересное.
Дважды был на Байкале и не сделал ни одного выстрела. Байкал — очень интересный и сложный объект. Чтобы убрать его как следует, надо там жить. И в этих коротких поездках я видел только пустое небо и выжженные склоны. Сама по себе природа, во всех ее проявлениях, в любое время года невероятно активна. Это всегда перемены, которые приходят то легко, то солнечно, то снегопады, то метели. Самая сложная задача — уйти от натурализма. Использую фильтры, разные дистанции, каркасную конструкцию.
Я снимаю только то, что мне интересно. Я ездил на Камчатку сорок пять лет! Он сделал несколько альбомов: извержения вулканов, пейзажи, животные, птицы … Жизнь вулкана — это история Земли.
— У вас есть любимая камера?
Все мои задачи решают три основных объектива, а также уже знакомый мне пленочный и деревянный фотоаппарат. Сегодня технология изготовления пленки настолько совершенна, что по возможностям близка к оптике.Большая камера 13х8 имеет все уклоны, видно качество поверхности, есть возможность коррекции перспективы, внесение резкости отдельных планов — этого нет в обычных узкоформатных камерах. Возможности расширяются. Вы действительно начинаете заниматься фотографией.
— Какое снаряжение вы предпочитаете брать с собой в поездки?
Чрезмерное количество объективов, фотоаппаратов и фотоматериалов, конечно, усложняет работу, отвлекая возможностью множества опций.В дорожных условиях важен каждый грамм. Излишняя техника сковывает вас физически. Поэтому стараюсь подбирать легкие модели.
— Согласны ли вы, что одно и то же место можно удалить сто раз, показывая его по-новому?
Итак, попробуйте посадить пять художников, чтобы они написали портрет одного и того же человека. Получится пять разных портретов, каждый из которых — автопортрет самого художника. Его отношение, его решение. Так и с фотографией.
Человек видит мир стереоскопически. Ближний объект более выпуклый, дальний — более плоский. Мои фотографии всегда чем-то близки — далекой горной вершиной или тяжелым небом, снова создающим самолет. Я всегда убеждаюсь, что для переднего и заднего планов есть ограниченная область. Фотография не должна уходить в бесконечность.
— Что для вас фотография?
Фотография — это не искусство. Это констатация факта. Художник создает свои объекты, фотограф фиксирует существующие.Единственный способ как-то оживить фотографию — это собственное отношение к ней.
В 2010 году АСТ выпустила книгу-альбом В. Э. Гиппенрейтера «Моя Россия»,
., в который вошли удивительные фотографии и лучшие тексты мастера — размышления об искусстве, очерки, воспоминания.
Многие картинки и рассказы, созданные за последние полвека, публикуются впервые.
В 1934 году начал кататься на лыжах под руководством Густава Деберли (Австрия).Первый мастер спорта СССР по горнолыжному спорту (1937). Первый чемпион СССР по слалому (1937 г.). Чемпион СССР по слалому 1938 года. С 1937 по 1960 год — лыжный тренер спортивных обществ «Вита» и «Зенит».
В 1948 году получил образование скульптора, окончил Московский художественный институт им. Сурикова. После института увлекся фотографией. Он занимался альпинизмом и лыжным спортом. Он стал первым чемпионом СССР по скоростному спуску в 1937 году. Также он стал первым, кто спустился на лыжах с Эльбруса в 1939 году.В дальнейшем он трижды выигрывал чемпионат Советского Союза по горнолыжному спорту. Фотоальбомы Вадима Гиппенрейтера «С Камчатки» очень известны. Он стал одним из немногих, кто снимал Толбачинское извержение в 1975 году.
Двоюродный брат и бывший муж Юлии Борисовны Гиппенрейтер. У него трое детей (две дочери и сын), пятеро внуков, двое правнуков.
Указом Президента Российской Федерации Д. А. Медведева № 188 от 12 февраля 2012 г. Вадим Евгеньевич Гиппенрейтер награжден Орденом Почета.
Работы и выставки
Автор 28 фотоальбомов о спорте, искусстве, природе, в его архиве около 50 тысяч слайдов формата. Золотая медаль Международной выставки ИНТЕРПРЕССФОТО (1966). Член Союза журналистов СССР, член Союза фотохудожников России.
Фотоальбомов Опубликовано:
- Сказки Русского леса. М., 1967.
- К вулканам Камчатки. М., 1970.
- Теберда — Домбай. М., 1970.
- Заонежье. Музей-заповедник под открытым небом. М., 1972.
- Командиры. М., 1972.
- Новгород. М., 1976.
- Вершины впереди. В горах Кабардино-Балкарии. М., 1978.
- Рождение вулкана. М., 1979.
- Мещерский переулок. М., 1981.
- Мелодии русского леса. М., 1983.
- Времена года. М., 1987.
- Средняя Азия. Архитектурные памятники IX-XIX веков. М., 1987.
- Гармония вечного.Древнее искусство Карелии. Петрозаводск, 1994. ISBN 5-88165-004-2.
Идет к Вадиму Гиппенрейтеру как на первое свидание: волнуется, нервничает, опаздывает. Мы его давно не видели. Он очень много значит для меня — а в и человек и фотографический план. Есть такие редкие волшебные люди. Вадим Евгеньевич — один из них. Когда я работал в «Огоньке», я приходил к нему за фотографиями. Мы говорили, он рассказывал о своей жизни и ее перипетиях. Странно, но разницы в возрасте я никогда не чувствовал.Никогда не возникало ощущения, что он человек другого поколения, потерянный во времени, отстающий или не понимающий чего-то в этой жизни. Абсолютно все было в курсе, абсолютно современно. И я принял его формулу долголетия «не сидеть на диване, а двигаться». Когда мне очень плохо, я думаю о нем, и мне становится легче, возникает выход из, казалось бы, совершенно безвыходной ситуации.
Текст: Наталья Ударцева.
Он ударил меня с первой встречи.Невозможно было поверить, что энергичному, здоровому мужчине семьдесят с лишним лет. Он резко отличался от знакомых фотографов: лаконизмом, масштабностью личности и мышления, чувством собственного достоинства, отсутствием зависти, умением сохранять дистанцию в общении, тяжестью суждений, за что чувствовался большой опыт. И еще кое-что, что сложно описать словами, которое иногда называют словом «энергия», вкладывая в него разные значения.
Благодаря Гиппенрейтеру, нашим беседам с ним, я понял, что фотография — это концентрация энергии фотографа и фотографа, нисхождение во времени энергии фотографа, объекта и энергии пространства.А кадр — это всего лишь способ архивирования и передачи этой энергии зрителю. Если фотография содержит мощную энергию, она попадает зрителю прямо в солнечное сплетение. То же самое происходит и в живописи, и в других изобразительных искусствах. Заряженные энергией созидания, произведения живут долго и прорываются на поверхность сквозь толщу времени, остаются в истории искусства, независимо от того, когда они были созданы.
А с моей публикацией в The Twinkle о Вадиме Гиппенрейтере произошло следующее.Я написал текст, взял фотографии и поехал на фотофестиваль в Арле. Когда я вернулся, то обнаружил, что текст уменьшился вдвое, решив отдать большие фотографии. Дежурный редактор особо не читал, просто подрезал «хвост». Получилось полная чушь. Я позвонил Вадиму Евгеньевичу, чтобы извиниться. Он засмеялся и приказал не волноваться, чтобы не испортить цвет лица.
В другой раз сканер «Искра» получил слайд Вадима Евгеньевича «Мещера. Разлив реки Пра »решили« улучшить », сделав небо голубым, а воду зеленоватым.Нам удалось исправить это в полосах подписки.
На этот раз меня, как обычно, встретил Вадим Евгеньевич. Крепко пожал мне руку. Глаза живые. Осанка такая же. Он сказал, что никуда не ходит, но каждый день гуляет и проходит около километра. Его дочь Мария Вадимовна, удивительно похожая на своего отца, разбирает его архивы и готовит к публикации четырехтомное издание Вадима Гиппенрейтера. Вадим Евгеньевич ей помогает. Альбом, в который войдут все его лучшие фотографии за 60 лет работы, — его давняя мечта.
Два года назад Вадим Евгеньевич покатался на лыжах. Потом его сбил трамвай, когда он ехал в поликлинику. Долго больная, Мария Вадимовна ухаживала за ним, ставила на ноги. Пришлось забыть о поездках в горы.
Этот год для Мастера юбилейный. 22 апреля ему исполнилось 95 лет. 3 мая в Кремле президент наградил его орденом Почета за большие заслуги в развитии национальной культуры и искусства и многолетнюю плодотворную деятельность.
Выставка его работ «Памятники старины России. Золотое кольцо »с большим успехом прошла в апреле в выставочном комплексе« Рабочий и колхозница ». Его работы активно покупают коллекционеры. Его имя само по себе является брендом. Он ввел моду на Камчатку, Командорские острова и Курильские острова. Нет ни одного успешного пейзажного фотографа, который бы не пошел «по следам Гиппенрейтера».
Когда я думаю о масштабе и значении работ Вадима Евгеньевича в мировой фотографии, я понимаю, что это не меньше, чем значение, например, Анселя Адамса.Только он предпочел черно-белую пленку, а Вадим Гиппенрейтер — цветную. Их высказывания о съемке природы, о технике фотографирования во многом совпадают, как будто они знакомы с тем, как связана их любовь к природе, их внутренняя свобода и сила впечатления, которое производят их технически совершенные работы.
Родился 22 апреля 1917 года в селе Потылиха, напротив нынешнего стадиона «Лужники». Он не помнит своего отца; он был убит в 1917 году.Отец был офицером императорской армии, четыре раза награжден орденом Святой Анны за отвагу. Мать Вадима Евгеньевича из крестьян, сельская учительница. Вадиму Гиппенрейтеру пришлось рано начать зарабатывать — разгружать баржу с дровами, перевозить песок с реки на дорогу на тачке, людей в лодке с одного берега Москвы-реки на другой.
В школе учился без проблем. Через десять лет он поступил в Московский университет на биологический факультет — его интересовало все, что связано с природой.Через три месяца после поступления его отчислили в связи с дворянским происхождением отца. Отнесены к мед. Здесь была открыта специальная спортивная площадка, и Вадим к тому времени стал чемпионом СССР по горнолыжному спорту. Его наставником был лыжник Густав Деберль, профессиональный гид по австрийским Альпам.
Вадим Евгеньевич успел все: поиграть в регби, покататься на лыжах, пробежать марафон. Он легко учился в институте, получал повышенную стипендию. В свободное время ходил в студию, занимался рисованием.В 1937 году начались испытания над врагами народа, а в 1939 году — война с Финляндией. Все лыжники были мобилизованы, в том числе Вадим Евгеньевич, но через два дня отпущены домой. Он расстался с медиком, проучившись три года. Осенью 1940 года он стал студентом Московского художественного института. В 1941 году началась война. Пришла повестка из военкомата — Гиппенрейтер пришел с вещами, но его отпустили «до особого распоряжения». МХИ был эвакуирован в Самарканд.Уроки продолжались, перемежаясь с сельскохозяйственными работами. Среди педагогов были великие художники: Роберт Фальк, Владимир Фаворский, Александр Матвеев.
В конце зимы 1945 года институт вернулся в Москву. Занятия продолжались в холодных комнатах. С работой было сложно. Стабильный доход давала только работа спортивного тренера. В 1948 году Вадим окончил институт с дипломом скульптора, но работа его не стала лучше: процветал культ личности, платили только за портреты социалистических вождей и барабанщиков.Вадим Евгеньевич занялся фотографией.
Сначала снимал спорт. Затем он увлекся охотой и «благодаря охоте пришел к охоте на природу во всех ее проявлениях». Впервые я получил хорошие деньги за фоторепортажи, набрав в Известиях Окна. Он навсегда запомнил слова арт-редактора «Известий Волчек»: «Стреляй, как стреляешь. Не обращай ни на кого внимания. Все взлетают по-своему. Старайтесь быть не похожими ни на кого. ”
После выхода фоторепортажей Вадима Гиппенрейтера «Известия Известий» стали печататься журналы «Смена», «Огонек», «Вокруг света».С этого момента фотография стала работой, и Вадим Евгеньевич думал уже не об одной фотографии, а о теме:
— Я вообще не занимаюсь ни одной фотографией. Я всегда делаю книгу, независимо от того, опубликована она или нет. У меня есть только идея, которую я методично нанизываю на визуальный материал. Сначала нахожу место, которое меня привлекает, интересует, беспокоит, вызывает особое отношение. Это может быть древний город, природа какого-то региона или просто вид с одной точки.Я смотрю на любой объект с точки зрения будущего альбома.
Наступила хрущевская оттепель. В журналах стали публиковать его фотографии памятников архитектуры и пейзажей, но постоянной работы не было. В 1959 году Гиппенрейтер был принят в Союз журналистов СССР, несмотря на то, что не входил ни в одну редакцию. Из экспедиций, сложных походов, с вулканов Камчатки, китобойного промысла он привозил материалы, которые охотно печатали журналы.Издатели заинтересовались его фоторепортажами — и вышли первые альбомы с его фотографиями: «Справочник охотника» (1955), «Беловежская пуща» (1964), «В горах Карачаево-Черкесии» (1967).
В 1967 году вышел альбом о природе без единого человека «Сказки русского леса». Главный художник издательства взял на себя ответственность за «аполитичность» книги и за то, что она должна была осесть в магазинах. Взгляните на книгу с полок!
Он не был пионером и комсомолцем, не входил ни в одну редакцию или издательство.Всю жизнь я был независимым фотографом, имя которого на Западе знали больше, чем в России.
— Есть что-то, о чем вы сожалеете или что-то не успели сделать? — попрощался я с Вадимом Евгеньевичем.
«Я ни о чем не жалею», — коротко ответил он.
Вадим Гиппенрейтер о фотографии. Из книги «Моя Россия». АСТ, 2011
«Фотография — это не искусство по сути. Это констатация факта. Художник создает свои объекты, фотограф констатирует существующие.Единственное, чем можно «поднять» фотографию, — это собственное отношение, постарайтесь каким-то образом это отношение реализовать. ”
«Я снимаю то, что мне нравится. Надо иметь собственное отношение и восприятие ландшафта. Пейзаж — это прежде всего взаимосвязь вашего внутреннего состояния и состояния природы. Это может быть интересно, а может быть и безразлично. «
«Чтобы хорошо почувствовать пейзаж, вам нужно пожить в нем какое-то время».
«Природа сама по себе, во всех ее проявлениях, в любое время года, невероятно активна.Это всегда перемены, которые приходят то легко, то солнечно, то снегопады, то метели. Когда сам разрабатывал, то при разработке что-то регулировал, вносил какие-то элементы условности с помощью фильтров.
Самая сложная задача — уйти от натурализма. Использую фильтры, разные дистанции, каркасную конструкцию. ”
«Это мое отношение, мой способ построения, который я узнаю среди тысяч других. Нужно посадить пять художников, перед ними — один человек, чтобы все пятеро нарисовали одного — будет пять разных портретов, то есть это будет не что иное, как автопортрет каждого из художников.Это его отношение, его решение, его задача. Примерно то же самое я решаю, когда фотографирую природу. Такой, какой я ее представляю. Я сам снимаю только то, что мне интересно. Я точно знаю, что если я как-то взял, мне самому понравилось, то рано или поздно найдет применение. Понравилось — есть и те, кому это нравится, кто как-то входит в этот бизнес. ”
«Я ездил на Камчатку сорок пять лет. Сделал несколько альбомов: извержения, пейзажи, животные, птицы. На Тобачике застряла от первой до последней сыпи, которая длилась почти год, — снимала, вела дневники.Жизнь вулкана — это история Земли. ”
«Натюрморт — это, прежде всего, настроение, собственное настроение и настроение предметов, из которых он составлен. У меня есть два разных типа натюрмортов: одни натуральные, с ветками, овощами, фруктами, а другие — концептуальные. Это, в общем, одно и то же, хотя они дают совершенно разные ощущения.
Перед тем, как поставить натюрморт, нужно представить эти предметы в своей голове. Нет смысла переставлять их с места на место и смотреть, что получится.Пока вы не представляете, ясности в этом не будет. Натюрморт нужно организовать так, чтобы все было органично и содержательно. И, конечно же, качество поверхности должно быть читаемым.
Фон может быть разным, как и освещение.
Натюрморт в фотографии решает те же проблемы, что и в живописи — взаимосвязь предметов с плоскостью. Под самолетом подразумевается создание пространства. Как между двумя стенками плоского аквариума: чтобы плоскость не провалилась сзади, а обрамлялась спереди.По такому принципу построен барельеф. Пробить поверхность до бесконечности — значит разбить плоскость.
При создании композиции все должно быть подчинено ритму. В отношениях между предметами есть определенный ритм, при этом их не должно быть много: натюрморт из двух, трех или пяти предметов решает те же задачи, что и многофигурный сеттинг. «
«Все храмы всегда ставились на красивейшие места, а храмы визуально объединяли огромную территорию.Они стали центром всего района. Храм подобен памятнику, вокруг которого развиваются все важнейшие события истории, жизни человека. Более того, раньше храмы были близки по духу к человеческому положению. «
«Материальное и фотооборудование играют большую роль. Чрезмерное количество объективов, фотоаппаратов и фотоматериалов усложняют работу, отвлекая возможностью множества опций. К тому же они связаны физически в полевых экспедиционных условиях, когда каждый грамм прописан — все несешь на себе.Три основных объектива решают все мои проблемы. Также фильм, который я уже знаю, и деревянный фотоаппарат. Большая камера 13х18 имеет все уклоны, видно качество поверхности, есть возможность коррекции перспективы, внесение резкости отдельных планов, чего нет в обычных узкоформатных камерах. Работа с широкоформатным аппаратом ко многому обязывает и расширяет его возможности. Вы действительно начинаете заниматься фотографией. ”
Обращение к поклонникам таланта Вадима Гиппенрейтера
Фонд «Фотографическое наследие Вадима Гиппенрейтера» обращается ко всем, кому небезразлично творчество Вадима Гиппенрейтера, с просьбой поддержать издание фотоальбома автора Reserved Russia.
Посильная материальная помощь в издании позволит осуществить давнюю мечту Вадима Евгеньевича — издать книгу, вобравшую в себя все лучшее из его огромного архива, собранного за 60 лет активной съемок.
Предлагаемое издание представляет собой четырехтомник, состоящий из эквивалентных логических частей, охватывающих совершенно разные эмоционально регионы России: «Природа Средней полосы», «Великие горы и реки России» (Кавказ, Урал, Саяны, Сибирь) , «Русский Север» и «Страна великих вулканов и островов» (Курилы, Командорские острова, Камчатка).Наряду с известными работами автора в альбом войдут фотографии, которые ранее не публиковались. Этот альбом, посвященный заповедной России, станет заключительной работой Вадима Евгеньевича.
22 апреля Вадиму Евгеньевичу исполнилось 95 лет, и издание этого альбома станет для него лучшим подарком.
Также в рамках юбилейного года мы планируем провести большую фотовыставку «Заповедная Россия» и приурочить к выпуску этого альбома. В целях сбора средств мы предлагаем работу Вадима Гиппенрейтера на особых условиях для начала формирования корпоративных коллекций, частных коллекций и внутреннего убранства (собрание из десяти работ стоимостью 20 000 долларов).Работы выполнены в современной технике, имеют сертификат происхождения, подписанный автором. Также есть возможность приобрести ограниченное издание будущей книги автора (100 экземпляров — 20 000 долларов).
Издание фотоальбома «Зарезервированная Россия» и одноименной выставки планируется за счет средств, собранных Фондом, и альбом поможет собрать необходимые средства для продолжения работы с архивом по его оцифровке и систематизации, т.к. а также для будущих фотовыставок.
Общая стоимость проекта составляет 80 000 долларов США. Будем рады любым пожертвованиям от частных лиц или организаций. Будем благодарны за помощь и поддержку в начале того долгого пути, который надеемся пройти вместе с поклонниками таланта Вадима Евгеньевича Гиппенрейтера.
životopis. Легендарный фотограф Вадим Гиппенрейтер, где видят небо в Руску, Обзвлаште Облибена
Střední pás, Ural, Kamčatka, Kurilské a Velitelské ostrovy, příroda a Architektonické památky.Až donedávna pokračoval v cestování fotografování.
По многим фотографиям Вадим Евгеньевич никды не поддерживает цифровые технологии. До 70 лет, чтобы просто не существовало и было улучшено аналоговое фото перед якоуколами модерна.
Нейславные фотографии в Руску говоржи о собе ао свем властным пршиступу к фотографии.
— Вадим Евгеньевич, як а кды йси зачал фотографовать?
Vyrostl jsem na břehu řeky Moskvy, venku. Od mladého věku byl ponechán na svých vlastních zařízeních.Už od 5–7 let jsem mohl lehce sedět na břehu řeky a čekat na úsvit s malým ohněm. Nejzáhadnější čas je, když noc končí a objeví se první mezera. Так что покрасовало цели йего живот. Od přírody jsem samozřejmě biolog. Ale já jsem byl vyhozen z biofaku, protože můj otec byl šlechtic. Пак мне взяли до здравоохранения яко атлетка — те, где был город Москвы, чемпион СССР в 1939 году, когда он был первым, где опустился врхол Эльбрус. Lékařský ústav učil velmi dobrou obecnou biologii. Doktor by ale měl být úzkým specialou, ale nehodilo se mi to — dát život do jedné специальность.V roce 1948 jsem se přestěhoval do uměleckého ústavu. V té době vzkvétal kult osobnosti, peníze byly placeny pouze za portréty vůdců. Také jsem nevěděl, jak to udělat. Proto jsem pracoval 20 let jako trenér alpského lyžování při fotografování.
Začal jsem střílet v raném dětství. Každá inteligentní rodina měla dřevěné kamery — ruské i zahraniční. Asi sedm let jsme už do všech těchto zařízení strčili nos, položili fotoaparát na stativ, zakryli ho hadrem a postavili obrázek na matné sklo.A když se příbuzní shromáždili, byli jsme nuceni fotit. Samy se natáčely na skleněných deskách a ukazovaly se v červeném světle — celý process byl v rukou.
Po válce jsem šel na lov. Lov mě naučil rozumět lesu fotografovat je mnohem obtížnější než zabít ptáka nebo zvíře. Během vývoje lesa jsem fotil vše, co se týkalo lovu a lesa. A když se vydavatelství «Fyzická kultura a sport» рожодло вытискнут «Příručku pro lovce», neměli žádné ilustrativní materiály. А все, вместе с ним про себя одстранил единодуше зе све властные звезды, зе новое постое к тэто веци, все падло на месте: стопы медведда в бахне; lov s návnadou; medvěd trhá kru, když čistí drápy.A když jsem cestoval, úmyslně jsem natáčel ruskou přírodu, chránil Rusko. Protože jsem byl s lesem docela vážný a měl pravdu, dovolili mi jít na jakékoli území. Mohl jsem střílet na území rezervy, stejně jako na Bílém moři, i na některých ostrovech.
Celý život jsem střílel fotoaparátem vyrobeným v roce 1895. Sám jsem to uvedl do správného stavu — pro moderni kazety a čočky. A sklon zadní stěny kamery, možnost posunutí přední stěny nahoru a dolů a do strany — posuny, které korigují perspektivu, základ pro širokoúhlé fotografování — byly v těch dnech v dnech.Быть скутечным профессиональным фотоаппаратом.
— Jaká jsou nejoblíbenější místa v Rusku?
Já sám jsem severní muž, takže jsem cestoval více na sever. Карелия, полоостров Кольский, Уральский, Дальний выход, Чукотка, Камчатка, Велительские острова … Цестовал всем до великих черт Русской. Byl na všech Kurilských ostrovech. Ale nemá smysl říkat, že jsem byl v Rusku všude — Rusko je tak obrovské a rozmanité. Kamkoli jdete, jakýmkoli směrem — všechno je nové. Kamčatka je vždy jiná.Kolikrát jsem tam střílel — pokaždé, když se všechno změnilo. A na Sibiři, ať jste kdekoli, všechno je vždy nové.
Do Kamčatky jsem cestoval 40 лет. Při mé první návštěvě jsem potkal vulkánisty a pak jsem si byl vědom všech událostí v Kamčatce. Jakmile se tam něco stalo, okamžitě mě informovali a šel jsem tam. O erupci sopky Tolbachik jsem věděl předem. Tato erupce trvala celý rok, pak ustoupila, pak se znovu objevila a celý rok jsem tam natáčel. Mnoho lidí s přístroji se těmto průzkumům vyhýbá, protože na jejich hlaváchgradí nekonečný prach, není tam žádná voda, dešťová voda je kyselá, žádné jídlo je v tom dobrédlo… Jeden aparát byl rozbit sopečnou bombou — kus ztuhlé lávy. Есть фотографии, которые можно найти в одном месте, в одном месте, в одном месте. A konvice stojí na kousku horké lávy. Сундал мэ сопечный водец Генрих Штейнберг. Ekl jsem mu: «Pojďme si sednout na své místo, teď tě vezmu pryč.» Když jsme se střídali, dlážděná kostka letěla dovnitř a narazila do víka konvice, pevně ji zasekla. На дальней снимку у Генри седис тото čajovou konvicí.
Nikdo nevěděl, kdy erupce skončí. На фильм здесь не нужно идти до Москвы.Do výpočtu jsem přinesl skladbu filmu, kterou musím natáčet. Ale erupce pokračovala, film skončil, musel znovu letět do Moskvy. В určitém okamžiku, чтобы было по всем a было absolutní ticho. Было то velmi neobvyklé, protože jsme si už zvykli na neustálý rachot. Vyvřelé horniny reagují s kyslíkem, začínají nové chemické processy, nové zahřívání stejné lávy. А по 10 лет jsem tam šel natáčet tyto processy. Takže mám dost materiálu pro Tolbachika na 10 alb.
— Existují místa v Rusku, kde jste nenavštívili a litujete?
Так урчите.Je možné, že jeden člověk může navštívit Rusko všude! Был jsem dvakrát на Bajkalu нефотографировал jsem jednu fotografii. Protože musíte žít dost dlouho, abyste mohli fotografovat. Byl jsem v zahraničí, ale tam nic nepotřebuji. To není moje. Tam, kde je vše vyřešeno, není co střílet. A příroda je obrovská a různorodá.
— Věděli jste vždy, že budete střílet na každém výletu?
Takhle jsem nikdy nešel, vždy jsem chodil s konkrétním úkolem a za konkrétním účelem.Выбрал йсем си мисто, кде йсем си был йисты, е буду практиковать важно. A většinu svého života jsem cestoval sám, proto jsem nepříjemný. Šel jsem na místa spojená s kampaní, s autonomním životem: jak jsem jen mohl, nastoupil jsem na nějaký druh dopravy a pak jsem šel pěšky. Všechno samo o sobě: batoh se stanem, výstroj, sekera, spacák.
Můžete řídit autem, ale toto je stará kultura, staré památky, městská muzea. Existuje spousta materiálu, ale stále jde o civilizovaný průzkum.
Člověk přichází na takové místo a chápe, že si zde tisíce lidí pronajalo tady před sebou.Mohu vidět něco nového pro sebe?
Samozřejmě, protože každý fotograf bere to, co druhá osoba nevidí. A každý člověk startuje svým vlastním způsobem, pokud má vlastní představu o tom, co je dobré a co špatné. Člověk cestuje na místa, kam jiní nechodí. Я каждый види стейне místo různými způsoby. To je obzvláště nápadné v umění. Pokud pět umělců namaluje portrét jedné osoby, získá se pět různých portrétů. Protože každý člověk přináší osobě, kterou píše, svůj vlastní postoj, své vlastní chápání.Кажется, что фотографии так видны своим властным лицом. Existuje tedy nekonečný počet možností. Z roku na rok se všechno mění, všude, kde se objeví něco nového. Vše záleží na přístupu, stavu přírody, ročním období.
Měl jsem takové podmínky, když aparát táhl celý den — a nic neodstranil. Když není krajina, nálada, stav — existuje zajímavá textura pod nohama, něco jako zátiší, listy, louže, potok s žabkami. A začal jsem hledat takové textury. A když vytvoříte knihu, это фотографии vždy padnou na místo.
Сделайте фотографии краев, чтобы получить фотографии стереотипных изображений. Každý, kdo miluje střílet západy slunce …
«… a slunečné počasí.» Uprostřed dne jsem zpravidla nestřílel. Jedná se o ploché jednobodové osvětlení. Čím horší počasí, tím zajímavější je střílet. Krajina je můj přístup k tomu, co se mi líbí. Nemám rád prázdné slunné krajiny, když je vše stejně osvětlené, barevné, světlé, krásné — a všechno je stejné. A za špatného počasí vždy existuje nějaká nálada, nějaké nuance.Také na slunci můžete občas extrahovat nádherné krásné věci, ale slunce zosobňuje krajinu. Čím horší počasí, tím zajímavější je pro mě. В nejhorším počasí se všechno neustále mění, objevuje se něco nového. Zajímavé jsou také změny v povětrnostních podmínkách: existují různé pohyby v oblacích, v osvětlení, mění se celkový stav.
Cestující se často nacházejí na zajímavém místě celé hodiny. Existuje trasa, existují termíny, ale není potřeba žádné osvětlení …
Proto jsem vždy řídil sám.Skupina musí jít cestou a jako fotograf musím tady sedět ještě pár dní. Když je fotografování prováděno na cestách, když je k sobě připojeno mnoho lidí, mohou existovat pouze náhodné obrázky. Sám jsem šel na obtížné výlety. Ale byl jsem vlivný jako účastník kampaně a někdy jsem jen udělal podmínku: tady budeme stát 2-3 дня. Plavil jsem se sopečníky na malé lodi po celém Kurilských ostrovech a zastavili jsme se tam, kde jsem potřeboval střílet. На Курильском острове небудете mít dobré počasí, stejně jako v Kamčatce, a bylo tam málo střelby.Один только один все, со вулканологическими потребностями.
Byl jsem v Kamčatce velmi dlouho, je nemožné něco odstranit v krátkém čase. Kamčatka je na jedné straně obklopen Tichým oceánem, na druhé straně mořem v Okhotsku. Теплота воды — 4 ступне. Nad touto lednicí je vždy silná vrstva mraků. A když se do Kamčatky začne vrhat celá tato mračna, pak ve dvou krocích není vidět nic. V Kamčatce můžete sedět měsíc a nic sundat, s výjimkou gumových bot. Proto počítat s tím, že přijedu na Kamčatku a hned sundám spoustu materiálu, prostě není vážné.
— Dokážete určit ideální střelecký bod, nebo je to jen subjektivní vnímání světa?
Toto je samozřejmě subjektivní vnímání. Je to však také znalost některých zákonů o манипуляций с letadlem. Fotografie používá umělecké zákony týkající se letadla. Образек немел туто ровину зничит, эль тваровать. Musíte znát zákony složení, zákony konstrukce takového návrhu letadla. Obrázek zavěšený na zdi by neměl propíchnout zeď svou nekonečnou perspektivou. Hloubka může být přítomna.To znamená, že některé objekty uzavírají přední stranu této hloubky, něco uzavírá zadní stranu — rozmazaný les nebo mraky. Stejně jako v akváriu je mezi dvěma stěnami prostor. Jedná se o závažný problém dějin umění, o kterém fotografové zpravidla nepřemýšlejí.
Umělec něco vytváří z ničeho, umělec si může něco vzít z hlavy, ze své inteligence. Фотограф, который забывает об объектах скутечного живота. Фотограф уважает скутечность свым властным пршиступем. Toto tvrzení se mže proměnit v umělecké dílo, pokud bude provdeno s náležitým přístupem.В фотографиях, которые вы должны сделать, нажмите кнопку «Сучасный став». Například za šedého počasí, na některých mlhavých místech, mlhavé obloze, odpovídajícím osvětlení pod nohama, odpovídající obecné náladě. Pokud je tato nálada vyjádřena, lze říci, že se fotografie uskutečnila. A pokud tento stav neexistuje, získáme falešný obrázek, který s tímto obrázkem nemá nic společného. Proto musí existovat velmi holistický přístup k tomu, co vidíte, k vašemu vlastnímu přístupu a schopnosti realizovat to, co cítíte.Незапомните на то.
Jít na Vadima Gippenreitera, jako by l první rande: strach, nervozita, pozdě Neviděli jsme ho dlouho. Pro mě to hodně znamená — a také lidský a fotografický plán. Jsou tak vzácní magičtí lidé. Вадим Евгеньевич je jedním z nich. Když jsem pracoval v Ogonyoku, přišel jsem k němu na fotografie. Mluvili jsme, mluvil o jeho životě a jeho obavách. Zvláštní, ale nikdy jsem necítil rozdíl ve věku. Nikdy nebyl pocit, že je to muž jiné generace, ztracený v čase, pozadu nebo v tomto životě něco nerozuměl.Был si úplně vědom všeho, naprosto moderní. А взал jsem jeho vzorec dlouhověkosti «nesedět na gauči, ale pohybovat se». Když se cítím opravdu špatně, myslím na něj a stává se pro mě snazší, vzniká cesta ze zdánlivě zcela beznadějné situace.
Текст: Наталья Ударцева.
Udeřil mě z prvního setkání. Nebylo možné uvěřit, že energický, fit člověk byl sedmdesátiletý. Выразите это изображение на фотографиях: лаконичность, более высокая особенность и мысли, себеведомыслие, недействительность, надежность и безопасность в сообщениях, ваши сообщения.A něco jiného, co se dá těžko popsat slovy, které se někdy nazývá slovo «energie», a které do něj vkládá různé významy.
Díky Gippenreittovi, našich rozhovorech s ním, jsem si uvědomil, že fotografie je soustředěním energie fotografa, sestupem v okamžiku energetické energie fotografa, energy object. Рам Je pouze způsob archivace a přenosu této energie divákovi. Покуд фото, чтобы получить сильную энергию, засадить дива приёмо на соларное сплетение. Totéž se děje v malířství a v jiných výtvarných uměních.Práce nabitá energií stvoření žijí po dlouhou dobu a dostávají se na povrch skrz tloušťku času, zůstávají v dějinách umění, bez ohledu na to, kdy byly vyrobeny.
A s mou publikací v Twinkle o Vadim Gippenreiter se stalo následující. Napsal jsem text, sbíral obrázky a šel na fotografický festival Arles. Když jsem se vrátil, zjistil jsem, že text byl na polovinu a rozhodl jsem se dát velké fotografie. Редактор ве službě nijak zvlášť nečetl, pouze orřízl „ocas“. Ukázalo se, že to je naprostý nesmysl.Заволал жсем Вадимови Евгеньевичи, абы се омлувил. Zasmál se a nařídil, aby se nebál, aby nepoškozoval pleť.
Джинди скенер «Искра» достал снимек Вадима Евгеньевича «Мещеры». Povodeň řeky Pra “, rozhodla se ji„ vylepšit “a učinit oblohu modrou a vodu nazelenatou. Podařilo se nám to opravit v předplatných pásmech.
Tentokrát, jako obvykle, se ke mně přišel Вадим Евгеньевич. Potřásl si rukou pevně. Oči jsou živé. Pozice je stejná. Ekl, že nikam nešel, ale každý den chodil na procházku a chodil asi kilometr.Иего dcera Мария Вадимовна, překvapivě podobná jejímu otci, analysisuje jeho archivy a připravuje k vydání čtyřdílné vydání Vadima Gippenreitera. Вадим Евгеньевич jí pomáhá. Альбом, где будет выглядеть все, что вам нужно, это фотография за 60 лет, когда ваш старый снимок.
Před dvěma lety Вадим Евгеньевич шел лыжовать. Poté byl zasažen tramvají, když šel na kliniku. Byla dlouho nemocná, Maria Vadimovna se o něj postarala a postavila ho na nohy. Musel jsem zapomenout na výlety do hor.
Tento rok je výročí mistra. 22. дубна му было 95 лет. День 3. Кветна му в Кремлу президент пршедал четный город за того же великого человека, который вызывал русскую культуру и умение и давало плодородные черты.
Výstava jeho děl «Starověké památky Ruska». Zlatý prsten se konal s velkým úspěchem v dubnu ve výstavním komplexu «Рабочий и колхозница». Jeho dílo aktivně nakupují sběratelé. Jeho jméno je samo o sobě značkou. Představil módu Kamčatce, velitelům a Kurilským ostrovům. Не существует единой фотографии, созданной nechodil «po Hippenreiteru».
Получить доступ к открытому изображению Вадима Евгеньевича на свежих фотографиях, через чапу, чтобы получить доступ к Анселю Адамсову. Pouze upřednostňoval Chernobílý фильм Вадима Гиппенрейтера — барву. Jejich výroky o fotografování přírody, o technice fotografování se v mnoha ohledech shodují, jako by věděly, jak souvisí jejich láska k přírodě, jak souvisí jejich láska k přírodě, jak souvisí jejich láska k přírodě, jejich vnitřní svoboda.
Narodil se 22. dubna 1917 ve vesnici Potylikha, naproti současnému stadionu Lužniki.Nepamatuje si svého otce, byl zabit v roce 1917. Můj otec byl důstojníkem carské armády, čtyřikrát udělil Řád sv. Anny za odvahu. Матка Вадим Евгеньевич z rolník, venkovská učitelka. Вадим Гиппенрейтер musel začít vydělávat peníze brzy — vyložil člun palivovým dřívím, dopravil písek z řeky na silnici v trakaři, lidi na lodi z jednoho břehu na dzhruh Moskruy.
Студовал в школе без проблем. Po deseti letech vstoupil na Moskevskou univerzitu na Fakultě biologie — zajímalo ho vše, co souvisí s přírodou.Tři měsíce по přijetí byl vyloučen kvůli vznešenému narození jeho otce. Přijato k lékaři. Было здесь otevřeno speciální sportovní hřiště a Vadim se v té době stal mistrem SSSR v alpském lyžování. Jeho mentorem byl lyžař Густав Деберл, profesionální průvodce v rakouských Alpách.
Вадим Евгеньевич звладл всечно: hrát ragby, lyžovat, maratón. Snadno studoval na ústavu, získal zvýšené stipendium. Волнем čase chodil do studia, studoval kresbu. V roce 1937 začaly soudy s nepřáteli lidu av roce 1939 válkou s Finskem.Mobilizovali všechny lyžaře, včetně Vadima Evgenievicha, ale o two dny později je nechali jít domů. Rozloučil se s lékařem a studoval tři roky. Na podzim roku 1940 se studentem Moskevského uměleckého institutu. V roce 1941 vypukla válka. Z vojenského vysílacího úřadu přišlo předvolání — Hippenreiter přišel s věcmi, ale byl propuštěn „až do dalšího upozornění“. Moskevský umělecký institut byl evakuován do Samarkandu. Třídy pokračovaly rozptýlené se zemědělskou prací. «Mezi učiteli byli velcí umělci»: Роберт Фальк, Владимир Фаворский, Александр Матвеев.
Na konci zimy roku 1945 byl ústav vrácen do Moskvy. Třídy pokračovaly v chladných místnostech. S prací to bylo těžké. Stabilní příjem byl dán pouze prací sportovního trenéra. V roce 1948 Вадим освободил институт с дипломем sochaře, ale jeho práce se nezlepšila: kult osobnosti vzkvétal, platili pouze za portréty socialistických vůdců a bubeníků. Вадим Евгеньевич начал фотографировать.
Nejprve jsem střílel sporty. Poté se začal zajímat o lov a „přes lov jsem přišel ke střelbě přírody ve všech jejích projevech“.Поправьте его, чтобы получить доступ к своим фотографиям в системе Известий Windows. Navždy si pamatoval slova umělecké edaktorky Izvestie Volchkové: „Střílejte, jak střílíte. Věnujte pozornost nikomu. Všichni vzlétají svým vlastním způsobem. Zkuste být jako nikdo jiný. «
По «Известиям Известий» получены фотографии этого Вадима Гиппенрейтера, написанного в описании смены, искры вокруг света. На этой фотографии есть фотографии кобеля с Вадимом Евгеньевичем, который уже немыслим на своей собственной фотографии, только на теме:
.— Nedělám vůbec žádnou samostatnou fotografii.Vždy vytvářím knihu, bez ohledu na to, zda je či není publikována. Mám jen představu, že metodicky navlékám vizuální materiál. Nejprve najdu místo, které mě přitahuje, zájmy, starosti, způsobuje zvláštní postoj. Mže to být starobylé město, povaha nějakého regionu nebo jen pohled z jednoho místa. Dívám se na jakýkoli objekt z pohledu budoucího alba.
Хрущевова тані пршишла. В этом разделе можно опубликовать свои фотографии памятников архитектуры в краях, где не было ничего, кроме зданий.V roce 1959 был Hippenreiter přijat do Svazu novinářů SSSR, přestože nebyl členem žádného redakčního stábu. Z Expedic, náročných výletů, ze sopek Kamčatky, lovu velryb, přinesl materiály, které byly časopisy ochotny tisknout. Выдаватели, которые получали изображения о своих фотографиях — это были фотографии: «Справочник охотника» (1955), «Беловежская пуща» (1964), «В горах Карачаево-Черкесии» (1967).
V roce 1967 вышел альбом о продуктах без единой особи «Příběhy ruského lesa».Главный умелец наложение пожадовал случайность за «неполитицкой» поваху книги а за то, е сэ мела использовать в обход. Odvážit knihu z polic!
Небыл пркопникем и членем комсомола и невстоупил до заместнанца žádné redakce nebo nakladatelství. Целы живот там был независлым фотографом, когда он был на Западе было знамя выше не в Руску.
— Je vám něco, čeho litujete nebo se vám nepodařilo něco udělat? Zeptal jsem se sbohem Вадим Евгеньевич.
«Nemám žádné lítosti,» odpověděl krátce.
Вадим Гиппенрейтер о фотографии. З книги «Moje Rusko». АСТ, 2011
«Фотография в подстатье без ума. Toto je prohlášení o skutečnosti. Умелец вы видите свои объекты, фотографии хороших существ. Jedinou věcí, kterou můžete «zvýšit» фотографии, je váš vlastní postoj, pokuste se tento postoj určitým způsobem realizovat. «
«Natáčím, co se mi líbí.» Člověk musí mít vlastní postoj a vnímání krajiny. Krajina je především propojením vašeho vnitřního stavu a stavu přírody.Může to být zajímavé nebo lhostejné. «
«Chcete-li získat dobrý pocit z krajiny, musíte v ní chvíli žít.»
„Příroda sama o sobě, ve všech jejích projevech, ve všech ročních obdobích, je neuvěřitelně aktivní. To jsou vždy změny, které přicházejí buď snadno, slunečno, pak sněžení, vánice. Když jsem se sám vyvíjel, něco jsem s vývojem reguloval, pomocí filterů zavedl některé prvky konvenčnosti.
Nejobtížnějším úkolem je dostat se z naturalismu. Používám filters, různé vzdálenosti, konstrukci rámu.«
«To je můj přístup, způsob budování, mezi tisíci dalších ho poznám.» Chcete-li zasadit pět umělců před nimi — jednu osobu, aby jich všech pět kreslilo — bude pět různých portrétů, to znamená, že to nebude nic jiného než autoportrét zaždégét. To je jeho postoj, rozhodnutí, jeho úkol. О stejné věci se rozhoduji, když fotografuji přírodu. Jak si ji představuji. Střelím jen to, co mě zajímá. Vím jistě, že když jsem si to nějak vzal, sám se mi to líbilo, pak dříve či později najde aplikaci.Líbilo se mi to — existují lidé, kteří se to také líbí, kteří nějakým způsobem vstupují do tohoto podnikání. «
«Šel jsem do Kamčatky čtyřicet pět let.» Natočil několik alb: erupce, krajiny, zvířata, ptáci. Na Tobachiku jsem uvízl od první do lastní erupce, která trvala téměř rok, — střílel jsem, deník. Живот сопки и история Земли. «
«Zátiší je především nálada, její vlastní a nálada předmětů, z nichž je složena.» Mám dva různé typy zátiší: některé přírodní, s větvemi, zeleninou, ovocem a jiné koncepční.Obecně je to jedna a totéž, i když dávají úplně jiný pocit.
Než položíte zátiší, musíte si tyto předměty představit ve své hlavě. Nemá смысл je přeskupovat z místa na místo a vidět, co se stane. Dokud si neuvědomíte, v tom nebude jasno. Zátiší je třeba organovat tak, aby bylo vše organické a smysluplné. Kvalita povrchu by samozřejmě měla být čitelná.
Pozadí se může lišit, například osvětlení.
Затиши и фотографии řeší stejné problémy jako v malbě — vztah objektů k rovině.Letadlem se rozumí vytvoření prostoru. Яко mezi dvěma stěnami plochého akvária: tak, aby letadlo nespadlo vzadu a je orámováno vpředu. Na Tomto Principu Je postaven reliéf basů. Проразит поврч до неконечно знаменной розбит летадло.
Při vytváření kompozice by vše mělo podléhat rytmu. Ve vztazích mezi objekty existuje určitý rytmus, zatímco nemělo by existovat mnoho objektů: zátiší dvou, tří nebo pěti objektů řeší stejné problémy jako nastavení více postav. «
«Všechny chrámy byly vždy umístěny na těch nejkrásnějších místech a chrámy vizuálně spojily obrovské území.»»Stali se středem celé oblasti. Chrám je jako památník, kolem kterého se rozvíjejí všechny nejdležitější události history, lidský život. Navíc předtím, nežezuchránís.
«Материал и фотографии выбранных великих ролей. Nadměrný počet objektivů, fotoaparátů a fotografických materiálů komplikuje práci a ruší možnost mnoha možností. Navíc jsou fyzicky propojeni v terénních Expedičních podmínkách, kdy je každý gram registrován — všechno si vezmete sami.Všechny mé problémy řeší tři hlavní čočky. Také film, který už znám, a dřevěný fotoaparát. Velkoformátová kamera 13 × 18 má všechny svahy, můžete vidět kvalitu povrchu, je zde možnost korekcí v perspektivě, zavedení ostrosti jednotlivých plánů, což není přoformípad úznýchnýkční. Práce s velkoformátovým zařízením nás hodně zavazuje a rozšiřuje jeho možnosti. Убедитесь, что вы оправдаете новые фотографии. «
Oslovte fanoušky talentu Vadima Gippenreitera
Nadace fotografického dědictví Vadim Gippenreiter oslovuje všechny, kdo se zajímají o práci Vadima Gippenreitera, se žádostí o podporu zveřejnění autorského fotoalba Reserved Russia.
Realizovatelná financial pomoc v této publikaci umožní, aby se splnil dlouhodobě udržovaný sen Vadima Evgenievicha — publikovat knihu, která by obsahovala to nejlepší z jehoromážnáhozsáhl.
Navrhovaná publikace je čtyřdílný, sestávající z ekvivalentních logických částí, které pokrývají zcela odlišné emocionální oblasti Ruska: „Příroda střějáníká, velkých sopek a ostrovů “(Курильские острова, Велителе, Камчатка).Kromě známých autorských děl bude album obsahovat fotografie, které ještě nikdy nebyly publikovány. Тото альбом обновлен vyhrazenému Rusku будет выпущен для Вадима Евгеньевича.
22. dubna se Vadim Evgenievich stal ve věku 95 let a vydání tohoto alba mu bude jeho nejlepším dárkem.
В рамке с видом на план можно найти фотографии «Vyhrazené Rusko», которые можно получить с помощью этого изображения. Abychom získali finanční prostředky, nabízíme práci Vadima Gippenreitera pro speciální Implementationaci k zahájení vytváření firemních sbírek, soukromých sbírek a výzdoby interiér de 000 (sbízdoby interiér de 000).Práce jsou prováděny v moderní technologii, mají osvědčení o původu podepsané autorem. Её можно купить за дополнительную плату (100 копеек — 20 000 $).
Выданный фотоальба Reserved Россия и stejnojmenná výstava jsou plánovány на úkor prostředků získaných nadací альбом, pomůže získat potřebné prostředky pro dalši práci s archivem pro jhocízaciósi pro.
Celkové náklady na projekt jsou 80 000 долларов США. Budeme rádi, když dostaneme jakékoli financial dary od jednotlivců iorganací.Будем помогать за помощь и подписку на эту информацию, которую можно найти, когда вы получите помощь с привлечением талантов Вадима Евгеньевича Гиппенрейтера.
В роце 1934 г. Зачал лыжовать под ведением Густава Деберлиго (Раковско). První mistr sportu SSSR v alpském lyžování (1937). Првни вітез СССР в слаломе (1937). Мистр СССР ве слалому 1938. От года 1937 до года 1960 был лыжным тренером про спортивную подготовку Вита и Зенит.
В роце 1948 г. был взделаван яко соцхарж абсолвовал Institut uměleckého umění Суриков в Москве.По ústavu se zajímat o fotografii. Забывал сие horolezectvím a lyžováním. V roce 1937 г.был првним šampiónem СССР в съезде лыжовани. V roce 1939 se stal prvním lyžařem z Elbrusu. V budoucnosti vyhrál třikrát mistrovství Sovětského svazu v alpském lyžování. Фотоальба Вадима Гиппенрейтера „Z Kamčatky“ jsou velmi slavná. Stal se jedním z mála, který v roce 1975 zastřelil Tolbachikovu erupci.
Bratranec a bývalý manžel Юлия Борисовна Гиппенрейтер. Má tři děti (два dcery a syna), pět vnoučat a dvě pravnoučata.
Декретем президента Русской федерации Д. А. Медведева č. 188 ze dne 12. února 2012 byl Vadim Evgenievich Gippenreiter vyznamenán čestným řádem.
Práce a výstavy
Je autorem 28 фотоальбомов на тему спорта, умения, прширода, ве svém archivu asi 50 tisíc diapozitivů. Zlatá medaile mezinárodní výstavy INTERPRESSPHOTO (1966). Член Связи нового СССР, Члена Связи фотографий Руська.
Публикация фотографии:
- Příběhy ruského lesa. М., 1967.
- K sopkám Kamčatky.М., 1970.
- Теберда — Домбай. М., 1970.
- Заонежье. Muzejní rezervace pod širým nebem. М., 1972.
- Велите. М., 1972.
- Новгород. М., 1976.
- Vrcholy jsou před námi. В городе Кабардино-Балкария. М., 1978.
- Зрозены сопки. М., 1979.
- Мещерский край. М., 1981.
- Мелодия русского леса. М., 1983.
- Roční období. М., 1987.
- Střední Asie. Architektonické památky století IX-XIX.М., 1987.
- Harmonie věčného. Starověké umění Karélie. Петрозаводск, 1994. ISBN 5-88165-004-2.
Вадим Евгеньевич Гиппенрейтер фотографии краев в Руску, авторем 36 кн и алб, цестователем, часами, ловцем, мистрем спорту и првним лыжным в СССР. Особа, которая должна быть захвачена краем и вне зависимости от того, на какой земле про потомство, сунда пржеважне недотчена природу лидской руки и захвачена архитектурной памяткой.
Je pravda, že jsi začal střílet v raném dětství? Ve vaší rodině byla v těch letech tradice fotografování přátel a příbuzných?
Mezi mými mnoha příbuznými byla schopnost fotografovat zcela přirozená věc.Камера была в každém domě — mahagon, s akordeonovou srstí, chromem nebo měděnými detaily, byla vhodná v každém interiéru. Tuto věc je hezké vyzvednout. Stativy byly také dřevěné. Natáčeno na skleněných deskách. Znal technické zařízení do nejmenších detailů. Jména jako Dagor, Tessar, Kompur, Dogmar byly dobře známy. Фотография из jakéhokoli důvodu — přišli hosté, začal se unášet led na řece, strom rozkvetl. Samozřejmě jsem nemohl zůstat daleko — od útlého věku jsem pomáhal zobrazovat tisknout fotografie.
Ve třicátých letech se objevily maloformátové dálkoměry. Пак что он стал мэзэлем мэ првни «конвэ». Něco se stalo pohodlnějším, ale něco se stalo komplikovanějším, přímé spojení s tím, co fotografujete, se ztratí. A teď občas fotím s dřevěnými fotoaparáty.
— Больше фотографий, фотографий и фотографий, которые можно увидеть на небольших стенах?
Ano, a docela hodně. Mám dokonce фотографии svého otce, důstojníka císařské armády, který zemřel v roce 1917.Zázračně zachovalé. Existují fotografie mámy, dědečka a babičky, dalších příbuzných.
Co považujete za dležitější: dokumentární funkce fotografie nebo její umělecké složky? Možná je toto oddělení nesprávné?
Fotografie je omezena svým dokumentem; proměnit ji v nějaký druh konvence, v umění je velmi obtížné. Toto je list papíru, na který jsou položeny skutečné předměty, proměněné v nějaký druh podmíněného tvaru. Kolem fotografie je nakreslit letadlo. To znamená, že by mělo být postaveno podle zákonů společných vizuálnímu umění.В этом смысле вы можете увидеть больше фотографий, чем один из лучших, чтобы увидеть его талант. Nelze ji však umístit vedle grafiky, malby nebo rytiny. To jsou různé věci a v nich jsou obsaženy různé zákony.
— Якобы роздил мези такой умелецким делем з pouhé fotografie?
Když se jedná o skutečné umělecké dílo, něco se vám stane. Skutečné umělecké dílo mění člověka, vidět ho je stejné jako získat nový životní zážitek. Všechno je přestavěno v hlavě.
— Фотографические изображения и архитектурные памятники, выдвигающие единый исторический архив фотографий.Je to při vědomí?
Последние фотографии звезд. Vždy vytvářím knihu, bez ohledu na to, zda je či není publikována. Nejprve najdu místo, které mě zajímá, starosti, způsobuje zvláštní postoj. Může to být staré město, příroda nebo jen pohled z jednoho bodu — například z útesu na Volhu. Dívám se na jakýkoli objekt z pohledu budoucího alba.
— Делали ходне лыжников и горолезецтви. Byla kamera vždy s vámi?
Zabýval jsem se nejen těmito sporty.Neustále se účastnil turistických výletů, cestoval po řekách a jezerech. Lovu věnoval hodně času. Вы можете получить фотографии из жизни. Lovec ve mně přežil celý život. To je jen povaha lovu se změnila — hledání zvířete se změnilo v hledání místa, ramu, stavu přírody, hledání sebe …
— Od kterého roku se profesionálně věnujete fotografii? Kdy koníček začal generovat příjem?
Od roku 1948 Po ukončení studia jsem začal střílet sportovní zprávy. A pak se setkal s uměleckým editorem novin «Известия» Волчек.Z výletu na sever jsem přinesl spoustu černobílých fotografií — lovci, staří lidé, bažiny, ohně, chaty. Sotva se na ně podíval, okamžitě pochopil všechno a nabídl, aby z těchto obrázků vytvořil nejbližší expozici «Известия Известий», tj. Umístil fotografie do výloh.
Několik těchto «oken» было vytištěno. A poprvé jsem dostal dobré peníze. Volchek radí: „Střílejte, jak střílíte. «Věnujte nikomu pozornost a snažte se být jako kdokoli». По Известиям с моей фотографией, чтобы опубликовать в описании Смена, Spark a Around the World.Другие фотографии этого кобеля на практике.
— Máte Oblíbené Místo pro fotografování? Možná jich je několik? Ovlivňuje sezóna výběr místa?
Chcete-li dobře cítit krajinu, musíte v ní nějakou dobu žít.
Pokaždé, když se snažím představit si, jak by tato krajina vypadala, kdyby začala pršet, zmenilo se roční období nebo barva oblohy. Fotografie může adekvátně zprostředkovat všechny tyto možné změny. Краина — především vašeho vnitřního stavu a stavu přírody.Může to být zajímavé nebo lhostejné. Получить фотографии в přírodě, поставил jsem stan, kolem kterého kolem 24 hodin hoří oheň a jdu různými směry, dokud nenajdu něco zajímavého.
Byl jsem dvakrát na Bajkalu a neudělal jsem jediný výstřel. Bajkal je velmi zajímavý a složitý objekt. Chcete-li jej správně odstranit, musíte tam žít. На těchto krátkých cestách jsem viděl jen prázdnou oblohu a spálené svahy. Příroda sama o sobě, ve všech jejích projevech, je ve všech ročních obdobích neuvěřitelně aktivní.To jsou vždy změny, které přicházejí buď snadno, slunečno, pak sněžení, vánice. Nejobtížnějším úkolem je dostat se z naturalismu. Používám filters, různé vzdálenosti, ramovou konstrukci.
Střelím jen to, co mě zajímá. Šel jsem do Kamčatky čtyřicet pět let! Vytvořil několik alb: sopečné erupce, krajiny, zvířata, ptáci … Život sopky je history Země.
— Máte Oblíbený fotoaparát?
«Все мои слова», «Три главных черточки», фильм, «Ктерии уже знамения», «Држевенный фотоаппарат».V dnešní době je technologie výroby filmu tak dokonalá, že je z hlediska schopností blízká optice. Velká kamera 13 × 8 má všechny svahy, můžete vidět kvalitu povrchu, je zde možnost korekcí v perspektivě, zavedení ostrosti jednotlivých plán — u konvenčních fotoaparázaktem náný Příležitosti se rozšiřují. Убедитесь, что вы оправдаете новые фотографии.
— Jaké vybavení si chcete vzít s sebou na výlety?
Nadměrný počet objektivů, fotoaparátů a fotografických materiálů samozřejmě práci komplikuje a ruší možnost mnoha možností.V cestovních podmínkách je dležitý každý gram. Nadměrná technika vás fyzicky váže. Proto se snažím vyzvednout lehké modely.
— Souhlasíte s tím, že stejné místo může být stokrát odstraněno a ukazuje to novým způsobem?
Zkuste tedy zasadit pět umělců tak, aby namalovali portrét stejné osoby. Ukáže se pět různých portrétů a každý z nich je autoportrétem samotného umělce. Йего постой, рожднутый. Такие фотографии.
Člověk vidí svět stereoskopicky.Blízký objekt je konvexnější, vzdálenější jsou plošší. Моя фотография там, где вы живете в небе — вздалене врчолу горы небо, как небо, а в новое время года. Vždy se ujišťuji, že v popředí a pozadí je omezená oblast. Фотография neměla jít do nekonečna.
— Вы можете фотографировать?
Fotografie není umění. Toto je prohlášení o skutečnosti. Умелец вытащите свои объекты, фото zachycuje stávající. Jediným způsobem, jak můžete nějak oživit fotografii, je váš vlastní přístup k ní.
В 2010 году выдано АСТ книжный альбом В. Э. Гиппенрейтера «Moje Rusko»,
který obsahoval úžasné fotografie a nejlepší texty mistra — úvahy o umění, esejích, vzpomínkách.
Mnoho obrázků a příběh vytvořených za lastní půlstoletí, publikovaných poprvé.
.