Избы жизнь таежных староверов: Летнее путешествие-2018. Часть 2. Жизнь в таёжных избах, скит староверов

Posted on by

Содержание

Летнее путешествие-2018. Часть 2. Жизнь в таёжных избах, скит староверов

В этой части мы посетим скит староверов, покажем как обустроены охотничьи избы, половим рыбку и покажем, как приготовить утку на костре.

Здравствуйте, мы находимся на реке Тобыш. на дворе 2018 год, середина августа. Нам предстоит подняться на лодке ( Ривьера 320ск, мотор Тохатсу 9.8 л.с.) вверх по течению 160 км, посетить скит староверов. По ходу движения будем охотиться и ловить рыбу (Язь, хариус ,щука, окунь). Предлагаю погрузиться в нашу атмосферу. Приятного просмотра. Извините подробного текста не будет , но будет много интересных фотографий , следующая часть не менее увлекательна, мы уже будем не одни спускаться вниз по реке)) И поделюсь с вами мыслями и записями — которые сделал в походе, попробую передать свои чувства, с уважением!

Эту поляну накрыл нам отшельник )) смотрите видео ) На столе: варенье из морошки, мясо лося, оленя, рыбий жир — натуральный ))


По соседству с миром.

Как сибирская отшельница живет одна в тайге? | ОБЩЕСТВО:Персона | ОБЩЕСТВО

Сложно поверить, но и в XXI веке в мире встречаются настоящие Робинзоны. Современный человек с трудом понимает, как можно выжить в глухой сибирской тайге без электричества, отопления и удобств. И при этом еще умудряться добывать себе еду, содержать хозяйство и быть известным на весь мир. 

Однако, Агафья Лыкова, последняя оставшаяся в живых из семьи отшельников-старообрядцев, всё это, несомненно, знает. Сейчас ей 73 года, она продолжает жить в тайге одна. Компанию ей составляют козы, собаки и кошки, которых на заимке развелось очень много. Kuzbass.aif.ru рассказывает об отшельнице и тех, кто ей помогает.

Сбежать от вех

Сибирская отшельница родилась в тайге 23 апреля 1944 года и там же живет всю свою жизнь. Семейство староверов Лыковых бежало в сибирскую тайгу от гонений на веру в 1930-хх годах прошлого столетия. С тех пор Лыковы проживали в хакасской тайге в полной изоляции от мира. После 1946 года они обустроили заимку и постоянно проживали на берегу реки Еринат, левого притока Большого Абакана.

Семью отшельников обнаружили в 1978 году геологи, которые исследовали этот участок сибирской тайги. К тому времени мать Агафьи, Акулина Павловна, уже скончалась, и семья состояла из пяти человек: отец Карп Осипович, братья Савин (ок. 1926 года рождения) и Дмитрий (ок. 1940 года рождения), сестра Наталья (ок. 1936 года рождения) и сама Агафья (1944 года рождения). Агафья в семье являлась наиболее грамотной, ей было доверено проведение церковной домашней службы. Старообрядцы придерживаются церковного устава, который использовался на Руси до раскола XVII века. В семье Лыковых отвергали многие культурные и бытовые нововведения, появившиеся со времен Петра I. Однако, были и исключения. К примеру, основой рациона отшельников был картофель, употребление которого старообрядцы не признают. Но электричество, спутники и прочие блага цивилизации остались вне понимания отшельников.

Братья Агафьи умерли в 1981 году, через 10 дней после смерти последнего из них, Савина, скончалась и единственная сестра Агафьи, Наталья. Так Агафья осталась одна с отцом, который умер в феврале 1988 года.

В 1978 году заимку отшельников обнаружили геологи, которые исследовали тайгу. Ученые были уверены, что летают на самолете над необитаемым участком глухой сибирской тайги. Согласно картам, в местности не было населенных пунктов. Каково же было их удивление, когда с борта самолета они сначала заметили огород, потом вырубку леса и, наконец, жилище. Группе геологов удалось найти контакт с отшельниками. Таким образом, о Лыковых стало известно миру, от которого они так стремились спрятаться.

В 1988 году, оставшись единственной представительницей семьи отшельников-староверов, Агафья пыталась связаться с родственниками, но отношения с ними не сложились. В 1990 году отшельница решилась на переезд в женский старообрядческий монастырь и даже была пострижена в монахини. Однако, проведя в монастыре несколько месяцев, Агафья вернулась на свою заимку, сославшись на проблемы со здоровьем и идейные расхождения с монахинями. С тех пор сибирская отшельница практически безвыездно проживает в тайге одна.

За чей счет пиар?

У отшельницы часто бывают гости: путешественники, журналисты, писатели и представители власти. Активно помогает Агафье губернатор Кемеровской области Аман Тулеев. Кузбасские власти взяли своеобразное шефство над отшельницей. К ней регулярно приезжает Владимир Макута, глава Таштагольского района.

А губернатора Кузбасса Амана Тулеева связывает с Агафьей личная дружба. Они знакомы уже 20 лет. Они ведут переписку, по распоряжению губернатора к отшельнице приезжают и студенты, и волонтеры, и даже охотники, которые помогают уже пожилой женщине справиться с проблемой диких зверей. На вертолете Агафье привозят крупы, различные продукты питания и вещи, необходимые в быту. Сейчас на заимке отшельницы живут козы, чье молока она очень любит.

В январе прошлого года Аман Тулеев лично провожал отшельницу на заимку после выписки из Таштагольской больницы. Там она проходила лечение и обследование по личному распоряжению губернатора Кузбасса.

Территориально заимка Лыковых находится на территории республики Хакасия, в заповеднике «Хакасский». Однако, расстояние от Таштагольского района до заимки меньше, чем от столицы Хакасии. Кузбасские власти регулярно летают в заповедник и оказывают помощь отшельнице.

На этой неделе во время прямой линии губернатор Хакасии Виктор Зимин отрицательно высказался по поводу этих визитов. «Еще один раз борт придет оттуда — и вы нарушили закон страны (возможно, имеется в виду ФЗ № «Об особо охраняемых природных территориях» от 14 марта 1995 года. – Прим. ред.). Не имеете права туда ни садиться, ни прилетать. И позорить нас не надо. А они прямо там кормильцы», — заявил господин Зимин. Глава Хакасии уточнил, что лично ничего не имеет против отшельницы. В то же время он уверен, что ей оказывается исключительно много внимания. «Каждый житель республики хотел бы иметь такие условия для проживания бесплатные: снабжение, полеты, связь, авиация и еще соседи иногда пиарятся», — сказал Виктор Зимин. Он отметил, что на содержание отшельницы тратятся бюджетные деньги, в то время, как её семья спряталась от войны и никто из них ни дня не работал. «Я не очень люблю бабушку Агафью, а к старообрядческой вере отношусь с большим уважением», — резюмировал свое заявление глава Хакасии.

В ответ на заявление господина Зимина в областной администрации Кузбасса сообщили, что отшельницу не бросят и дальше помогать будут. «Если бы власти Хакасии оказывали системную помощь, реагировали на проблемы и редкие просьбы Агафьи Лыковой, то Кузбассу не было бы необходимости вмешиваться», — цитируют «РИА Новости» источник в областной администрации.

Агафье Лыковой несколько раз предлагали перебраться жить к родственникам, поближе к цивилизации, но всякий раз она отказывается и возвращается в тайгу. Агафья дала отцу клятву, что всю жизнь проживет в лесу, отрезанной от мира. По всей видимости, она собирается сдержать слово. 

«Сибирь и точка»: старообрядцы Уймонской долины

Путешествие к людям, которые не смотрят телевизор

Текст и фотографии: Анастасия Бжицких
Иллюстрации: Юлия Аксёнова

Команда проекта «Сибирь и точка» благодарит Фонд Михаила Прохорова за поддержку наших экспедиций.

Рассказать про старообрядцев непросто: эти люди избегают публичности и не разрешают себя фотографировать, вера не позволяет. Анастасия Бжицких, филолог из Новосибирска, не раз ездила к староверам в Уймонскую долину Республики Алтай на студенческую практику и привозила оттуда научные статьи. Этим летом она снова отправилась изучать коммуникативную культуру и особенности языка старообрядцев и жителей села Верхний Уймон, знакомилась с жизнью, бытом и мировоззрением людей, избегающих публичности, и в этот раз привезла из поездки журналистский текст, полный удивительных самобытных монологов. Мы не смогли это не оценить.

Наверное, ни о каких других людях нет столько замысловатых и порой даже неправдоподобных легенд, сколько о старообрядцах. Старообрядцы Горного Алтая — история отдельная. Путешественники едут в Уймонскую долину, чтобы увидеть новые места, исследователи — за неизведанными феноменами и открытиями, бизнесмены — за приобретением недвижимости на «сказочной земле». Да, мотивы у людей разные, но одно их всё же объединяет: желание узнать, кто такие староверы, чем они занимаются, и что особенного в их жизни и культуре, которая притягивает людей разных национальностей, статусов и вероисповеданий. Для меня старообрядцы Уймонской долины — открытая книга, которой можно зачитываться и каждый раз открывать что-то новое. Но чтобы понять старообрядцев, нужно прожить рядом с ними не один год.

Низкий дом с голубыми ставнями

От Горно-Алтайска до села Усть-Кокса — среднестатистического сельского центра — 579 километров. Дорога непростая: перевалы, серпантины… Но пока едешь, можно любоваться и безграничными лугами, и вековыми кедрами, и бурными горными реками. Путь в Уймонскую долину, с которой связано множество историй (правдивых и не очень), не кажется монотонным.

Уймонская долина с географической точки зрения — это межгорная котловина, которая расположена в Усть-Коксинском районе Республики Алтай между Катунским и Теректинским хребтами. Здесь Катунский биосферный заповедник соседствует со знаменитой горой Белухой — визитной карточкой Горного Алтая. В 1998 году эти природные объекты получили статус Всемирного наследия ЮНЕСКО. С культурной точки зрения, Уймонская долина — это синтез разных религий, сакральных мест и уникальных традиций, а Верхний Уймон — село, занимающее здесь особое место: это первое русское поселение (до него всё население имело алтайские корни). После реформы Патриарха Никона в 1650–1660-х годах, которая расколола русскую православную церковь на согласных и несогласных с новыми правилами богослужения, старообрядцев стали называть раскольниками и подвергали гонениям. Так они и пришли на территорию Горного Алтая, где с 18 века стала формироваться их община.

Кто они, староверы? На этот вопрос нам приходилось слышать самые разные ответы от местных жителей: «Да это те, что воды не подадут — хоть помри, а не подадут», «народность такая, закрытая очень, в дом не пустят, сами книг не читают, даже телек не смотрят», «скитальцы, вот, кто они, всё прячутся, прячутся, будто больно нужны кому-то». Но этот взгляд, хотя и не лишён истины, в целом весьма поверхностный.

Моё знакомство со старообрядцами началось в 2009 году, когда я отправилась в Верхний Уймон, чтобы собирать материалы для фольклорной студенческой практики. С нами на факультете, курсом старше, училась девушка Настя из старообрядческой семьи. Внешне — обычная студентка: смотрела телевизор, пользовалась сотовой связью, любила читать. Ей и доверили сопровождать нас, новоиспечённых филологов, во время фольклорной практики. В то лето мы поехали в Уймонскую долину, а именно в село Мульта, которое находится на правом берегу Катуни, в пяти километрах от трассы Усть-Кокса — Тюнгур. В переводе с алтайского «мульта» означает «черёмуховая». Это самое что ни на есть старообрядческое село, негласный центр старообрядчества Уймонской долины. В соседнем селе Замульта находится действующий старообрядческий храм Илии Пророка Новосибирской епархии. Старожилы этого села — старообрядцы-беспоповцы, верящие в так называемую «старую веру» и не признающие священников.

Настя повела нас к «настоящему» старообрядцу — Ивану Федосеевичу, которого она и её родители давно знали. Дом старообрядца был довольно обычным: покосившая деревянная калитка, а дом — настоящий «низкий дом с голубыми ставнями…», как писал Есенин. Да и в доме старообрядца чего-то из ряда вон выходящего, уникального не было. Всё предельно просто.

К нам на крыльцо вышел широкоплечий и крепкий старик.

— Здорово живёте, Иван Федосеевич, — крикнула Настя.

— Ну, здорово живёте! Кого, Настасья, привела-то? А… студенты. Ну, заходите, коль уж пришли, вон там садитесь, — ответил старик. Мы зашли в дом и заняли старые деревянные табуреты в правом углу комнаты.

Поначалу Иван Федосеевич, как мы его ни просили, рассказывать ни о чём не стал. Он только достал священное писание, завёрнутое в белый платок, и начал читать о грехах людей и том, что в душе своей, как и в доме, надо бы наводить порядок, и чем чаще, тем лучше. Потом он всё-таки разговорился, всё чаще стал нам улыбаться. Хотя история его семьи далеко не весёлая. Старик рассказал нам, что в его семье было шесть человек, и в голодные военные годы, чтобы выжить, его мать отдала коня за два мешка масла, а когда однажды старшая сестра принесла домой три килограмма зерна с колхозного поля, её тут же посадили в тюрьму за воровство, не слушая объяснений. Когда же старообрядцев стали раскулачивать, мать Ивана Федосеевича погнали в тюрьму через горную реку Теректу. Сидящий на лошади солдат с ружьём кидал в женщину песком и заставлял идти вброд.

Иван Федосеевич замолк, о чём-то подумал и закончил рассказ словами о своих детях, которые живут в Горно-Алтайске и при любой возможности стараются навещать старика и помогать ему. Он гордится ими: «Сыновья выросли настоящими мужиками: верят Богу и родителей уважают, а больше ничего и не надо…». А на наш вопрос, почему старообрядцы не смотрят телевизор и воды путникам не подают, Иван Федосеевич сначала долго улыбался, а потом сказал: «Да если уж пришёл человек за водой — как не подать-то? Люди-то ведь всяки бывают, иной подаст, а иной и не станет. А про телевизир…Чего его смотреть-то? Это же бесовское. Всё, что надо знать — в Библии, там все ответы».

Большая хозяйка маленькой избы

В Уймонской долине есть и особое место — музей истории и культуры села Верхний Уймон, который мы снова посетили этим летом. Музей создан Раисой Павловной Кучугановой — историком, культурологом, этнографом и педагогом. Удивительно, что человек, не принадлежащий к культуре старообрядчества, смог посвятить свою жизнь изучению и сохранению ценностей староверов. Её музей — старообрядческая изба. Это бревенчатый дом, но без калитки, вместо неё стоят переходчики — плахи, поставленные вдоль забора. Перед дверью — высокий порог, чтобы, проходя в дом, поклониться избе; так принято.
Раиса Павловна любит рассказывать истории становления села, любит упоминать и о Беловодье — месте, которого нет на карте, месте, куда попадает только «праведный душой».

— Недостойный, неправедный душой не попадёт туда. Беловодье-то, сказывают, между Бухтармой и Китаем. Широко место-то. Зиновья Харитоновна Соколова, в деревне все её Соколихой звали, с сыновьями искала Беловодье, ушли из деревни. Сказывают люди, будто бы она письмо присылала, да адрес свой не указала. Старики говорили: «Есть оно, Беловодье-то, есть. Добраться туда нелегко, подойдут люди близко-близко, на другом берегу петухи кричат, коровы мычат, а туман-то, туман, синё аж! Застелет всё. Кто не грешный, тот и проходил поди».

Много людей уходило искать Беловодье, среди них были и староверы-уймонцы: Атамановы, Бочкарёвы, Огнёвы. Уходили искать Беловодье и в Китай, к озеру Лобнор. Старожил Уймонской долины, Фёкла Семёновна Атаманова, так рассказывала о Беловодье в 1982 году: «Надо искать Беловодье, потому что там горячие целебные воды. Да не даётся оно всем».

Раиса Павловна не относит себя к старообрядцам, но культурой их интересуется очень давно: собирает экспонаты для музея (одежду, утварь, изделия мастеров-старообрядцев), записывает фольклорный материал, издаёт книги. Говорит, только так можно сохранить культуру, только так можно рассказать правду о ней — со слов живых свидетелей. Раиса Павловна — человек неугомонный: издав одну книгу о старообрядцах, она принимается за следующую, а потом ещё, и ещё… Для неё, по всей видимости, эта тема неисчерпаема, потому что она ею живёт.

Экскурсии Раисы Павловны по старообрядческой избе пользуются большим успехом. Объяснить это просто: рассказывает она со слов староверов — жителей села. 2014 год для Горного Алтая выдался непростым: и наводнение, и крупный град. Туристические фирмы опасались, что любители уникальных территорий в этом году предпочтут более спокойные районы отдыха. Но как бы ни так.

Жарким июльским полднем мы попытались попасть на экскурсию к Раисе Павловне, но в старообрядческую избу набилось полным-полно народу. «Оккупировали» музей туристы из Барнаула. Они расспрашивали хозяйку музея о культуре и быте староверов, жадно перелистывали страницы её только что изданных книг. «Ой, хорошие книги, сразу видно, только не знаю, буду я их читать или нет», — комментировали улыбающиеся гости. Пока мы ждали нашей очереди на экскурсию, я заметила на крыльце молодую женщину, которая продавала мандалы («Мандала» — «круг», «диск» — ритуальный рисунок, символически изображающий соотношение некоторых характеристик Вселенной с системой высших сакральных ценностей — прим. Siburbia). «Посмотрите, вот это мандалы, а на них — пословицы старообрядцев, вы возьмите», — радушно предложила женщина. Я беру ту, которая шита фиолетово-синими нитками, на ней красуется пословица «Кто добро творит — того Бог боготворит». Как соседствует культура старообрядцев с буддисткой философией, мне понять так и не удалось, но сувенир оказался привлекательным, к тому же, мне показалось, что в нём и правда есть что-то мистическое, светлое.

Дождавшись своей очереди, мы вошли в избу. Раиса Павловна сразу узнала нас: мы — частые гости в музее старообрядческой культуры. Она суетится, старается добрым словом проводить уходящих туристов и нас не обидеть, приветить так, «чтоб на душе светлее стало». Сразу обращает внимание на только что приобретённый сувенир. «Ой, какие молодцы, хорошую вещь взяли, в доме-то мир и покой теперь будет», — говорит нам хозяйка.

— Туристов в этом году как никогда много, нужно ведь к каждому и подход найти, и заинтересовать, и заставить задуматься, а это ой, как непросто, — на лице Раисы Павловны — улыбка, смешанная с усталостью. — Старообрядцы-то скажут: «Гладого накорми, нагого одень, босого обуй. Найди человека ласковым словом. В ком душа, в том и Бог». Мы видим, что изба заметно преобразилась, здесь появились новые экспонаты: фотографии, вещи, одежда, посуда, предметы мебели… Ощущение, что это не музей, а жилой дом, в котором застыла эпоха. Экскурсия пролетает быстро, и мы начинаем разговор о семье староверов, которая для них — сродни Богу. О ней рассказывают как-то по-особенному трепетно.

— У меня-то семья не шибко большая была: я, мать да две сестры, — Ульяна Михайловна Аргокова, жительница села, делится с нами притчей о семейных отношениях между детьми и родителями. — Мать так нас учила, что самые главные для человека ценности — это семья и труд, а самая главная книга — Библия. Спросят бывало, как жили? Да как? По Библии и жили. Дурного, вроде, не делали, оттого, может, сейчас и сил много (кстати сказать, Ульяне Михайловне — 86 лет, она сама справляется с хозяйством, дом чисто убран – прим. авт.). Вот я вам сейчас притчу одну расскажу. Вся семья за столом. Сын корит мать: «Что-то, мама, у тебя опять хлеб не удался. Подъёму нет и сыроватый». Мать отвечает: «Но, так оно. Не шибко ловко квашня получилась. Хлеб-то, Феня, жена твоя, стряпала». Сын помолчал да вымолвил: «А, но ничё, добрый вроде хлебушко». А коль замуж выходили, иль женились, так навсегда. Честно сказать, не припомню на своём веку, чтобы на моих глазах семьи староверческие распадались. Мамка мне рассказывала одну историю: «Вышла девка замуж, а ленива-то была. Утром встанет, полотенец мокрый, давно-то одним полотенцем вытирались. Пришла проведать её родна мама, а та ей жалуется, что в мужином дому мокрым полотенцем вытирается. Пожалела дочку мать: «Мила ты моя, вставай пораньше, полотенец-то сухонький и будет». Невестка так и сделала. Свёкор со свекровью на неё не нарадуются». Вот так вот, девоньки, родителей берегите, кто родных не бережёт — себя не уважает, ну, а там — каждому ведь по заслугам воздаётся.

Пока поток туристов замедляется, Раиса Павловна садится на велосипед и отправляется домой, на полчасика, обед всё-таки… Не успевает она попрощаться с нами и отъехать, как новая вереница автомобилей подъезжает к музею. Раиса Павловна смеётся и снова отпирает дверь старообрядческой избы. Похоже, музей сегодня работает без обеда.

Читать также:

Сибирь и точка
Красноярский фотограф Александр Нейрозя, ставший одним из победителей летнего конкурса трэвел-журналистики от проекта «Сибирь и точка», влюблённый в одну из самых живописных дорог мира — Чуйский тракт — показывает читателям «Сибурбии», как выглядит сибирский «шёлковый путь» в разные времена года.

«Сибирь и точка»: Рассвет на обочине
Создатели проекта «Сибирь и точка» решили попробовать написать свой путеводитель по разным уголкам сегодняшней Сибири и начали с манифеста — о территориальной идентичности, культурном невежестве и дорожной сумке Фритьофа Нансена. О своих перемещениях и открытиях путешественники будут регулярно рассказывать на «Сибурбии».

«Сибирь и точка»: Космическое сафари
Летом «Сибирь и точка» проводила конкурс по трэвел-журналистике, победители которого могли принять участие в одной из экспедиций проекта. Как и обещали, мы начинаем публиковать работы победителей. Сегодня — Олег Бурков и его алтайско-космическая одиссея.

«Сибирь и точка»: Хамар-Дабан
«Сибирь и точка» вернулась из экспедиций и приступает к рассказам о том, как мы провели это лето. Анна Груздева побывала на хребте Хамар-Дабан в Иркутской области и узнала, на что положил жизнь учёный Иван Черский.

«Сибирь и точка»: Игарка
Пегги Лозе отправилась на Крайний Север, чтобы узнать, о чём писал русский писатель Виктор Астафьев и как люди живут на на земле, которая кажется иностранцам такой романтичной.

«Сибирь и точка»: Большеречье
Команда проекта «Сибирь и точка» побывала в селе Большеречье в Омской области, где находится музей сибирской старины под открытым небом и — неожиданность — один из лучших зоопарков в России.

Сибирь и точка: Искитим — Ложок
Анна Груздева побывала в Искитиме с командой проекта «Маршруты СССР», увидела впечатляющие Мраморный и Щебёночный карьеры, оставшийся в качестве памятника страшной истории Музей-лагерь ГУЛАГа и узнала, зачем молодые новосибирцы сегодня восстанавливают плановые советские маршруты по Новосибирской области.

«Хочется ездить в кайф»
Что такое велотуризм, как это делают в Сибири и почему самый неопытный сибирский велотурист считается заядлым экстремалом в Европе? Анна Груздева поговорила с велопутешественницей и шеф-редактором журнала «Наводка туристу» Викторией Рефас.

«Сибирь и точка»: Барабаново
Анна Груздева и Артём Жданов побывали в селе Барабаново, где идёт битва за спасение «бесхозяйного» памятника архитектуры — церкви Параскевы Пятницы. Без реставрации полузаброшенная церковь рискует через пару лет исчезнуть с карты Красноярского края. Но брать на себя ответственность за её содержание никто не хочет.

«Сибирь и точка»: Северная Земля
Объехать всю Сибирь невозможно: слишком много «точек» на карте нашей земли. Поэтому, продолжая путешествовать по городам и весям нашего региона, «Сибирь и точка» будет попутно рассказывать истории с географией. Ведь путешествие — это не только удовольствие и опыт, но ещё и знание.

«Сибирь и точка»: Ванавара
Анна Груздева побывала в Ванаваре — спрятавшемся в тайге эвенкийском селе, которое получило мировую известность благодаря тунгусскому метеориту. Добираться туда накладно, но это дорогого стоит.

«Сибирь и точка»: Енисейск
Анна Груздева побывала в Енисейске — «первом русском городе центральной Сибири». Архитектурные памятники, «сибирское барокко» и частные музеи могли бы сделать этот город находкой для туриста, если бы они были нужны тем, кто отвечает за сохранение исторического наследия.

«Сибирь и точка»: Ергаки
Очередной маршрут «Сибирь и точка» — хребет Ергаки, «сердце Западных Саян». Анна Груздева провела в горах две недели, чтобы понять, чем современные туристы отличаются от комсомольцев с гитарами и почему медведи становятся полноправными участниками туристической жизни.

Рядом с Томском. Староверы. — Сибиряки вольные и невольные

От модератора сайта: Материал, присланный И.А. Поповичевым — результат его путешествий по тайге в Томском районе области.  Первоначально он был опубликован на сайте 4×4.tomsk.ru  и мы позволили себе сохранить специфичную форму текста, характерную для отчетов на форумах сайтов по интересам. Только в некоторых местах мы добавили логические связки, облегчающие восприятие материала.

Рабочая группа проекта «Сибиряки вольные и невольные» благодарит Игоря Анатольевича за  интересный материал и надеется, на продолжение сотрудничества, а также на то, что другие путешественники последуют его примеру и поделятся на сайте интересными историями о прошлом края.  

Семилужная волость Томского уезда Томской губернии. 1900 г.  Карта в большем разрешении прикреплена как отдельный медиа-объект.

Историческая справка, собранная автором для уточнения общей картины.

Старообрядцы в Томской губернии. 

По данным переписи населения Российской Империи , в 1897 года насчитывалось до 2 млн старообрядцев (Вестник ТГУ. История. 2016 N3(41))

По началу  Советская Власть старообрядцев не трогала, как жертв  царского режима. Однако жители смешанных и старообрядческих поселений не оправдывали надежд советской власти. Ни в Митрофановке, ни в с. Петропавсловском, где часть населения состояла из старобрядцев, к 1926 году не удалось организовать ни одной комсомольской ячейки. И вскоре  хозяйства старообрядцев партийцы  начали расценивать  как зажиточные и по этой причине допускали в их отношении насильственные действия, часто напоминавшие совершенный втайне бандитский налет, чем политическую акцию.

О переселенцах.

Известный писатель Г.И. Успенский, занятый в 1888 — 1889 гг. делами по обустройству переселенцев в Сибири, метко подметил отличия во внешнем облике томских сибиряков и курских переселенцев. Он писал: «…если вы видите на работе человека высокого роста, в картузе, красной рубахе, черных плисовых или розовых ситцевых штанах и кожаной обуви – это сибиряк. Если же перед вами … маленький человечек, всегда без шапки, всегда в белой домотканой рубахе и вообще весь одетый, обутый и обмотанный в продукты всякого рода растительности: лык, мочал, пеньки, — то это наш, курский» (Успенский Г.И., 1952, т. ХI, с. 81).

О переселенческом поселке Ольго-Сапеженка и не только.

Деревня Ольго-Сапеженка, она же Силантьевка, она же Таловка  – это одна из трех десятков исчезнувших деревень и сел, существовавших со второй половины ХIХ в. в таежной местности Нижнего Притомья, к северу от г. Томска и пос. Самусь. Названия этих селений еще можно найти на старых картах Томской области – Успенка, Шутовка, Гродненка, Мостовка, Покровка, Вознесенка, Дубровка, Владимировка, Малиновка, Виленка, Бросовка, Поперечка, Троицкое,  Митрофановка, Чуднова, Постникова,  Чернильщикова, Спасская, Ольгинская,  Казанская-Щукина, Сагалакова, Белобородова, Гродненская, Кижирова, Подосеновка   и др. , а так же   Заимка Чернышева   заим. Шитова   (Карта 1911 г.). Заимки Сидорова, Токина, Кокшарова, Пухова, Задворного, Пирогова, Щеглова, Иванова, Ширинкина Гурьяна, келья  б\н, заим. Задворного, келья б\н, Афанасия, келья б\н,  (1900 г.) Заим. Савинова, заим. Игнатова, заим. Шутова , Щукина, Зарубина, Раписова (Ряписова? — прим. Модератора. Фамилия встречается в Северске),  Егорова, Тюхалова, Ковешникова, Иванова, Устинова, Есина, Ивана Кузнецова, Василия Бочкарева, Ширинкина, Новикова, Полынина, Крылова, Вахрушева, Задверного, Моисеева, Пермякова, Федора, Кузьмы, Юрьева, Мясникова, Вахрушева, Шумилова, Николая, Данилы, Якова. (Карта 1921 год). 

Возникновение этих селений  связано с общероссийским процессом  второй половины ХIХ в. После отмены крепостного права в 1861 г., по переселению крестьян из Европейской части России в Сибирь из-за недостатка земли

Деревня  Ольго-Сапеженка была основана, со слов старожилов, в 1881 г. белорусскими переселенцами. В работе Н.А. Томилова (Русские Нижнего Притомья…  2001, с. 11) приведены данные, по которым д. Ольго-Сапеженка была образована примерно в 1892-1894 гг. и называлась первоначально Силантьевкой по фамилии первого её жителя Силантьева – выходца из Белоруссии. В дальнейшем деревня заселялась в основном также выходцами из Белоруссии, главным образом, из д. Родошковичи Минского округа. По другим рассказам, следует, что до крестьянина Силантия поселился здесь старовер Устинов, раскорчевал землю, но на другой год этот участок перебил у него Силантий. Тогда  Устинов переселился на новый участок в 15 км от Силантьевки и основал заимку Устиновку. 

С периода землеустройства 1905-1907 гг. и до 1930-х гг. деревня называлась Ольговкой. По воспоминаниям старожилов, со временем  выяснилось, что было две Ольговки, и тогда добавили к названию Сапеженка, получилась «Ольго-Сапеженка». Название Ольго-Сапеженка стало официальным – на картах, по документам, а в бытовом обращении её называли не иначе как Силантьевкой. Кроме того, поблизости была еще одна деревня  Сапеженка, она же Владимировка.   

Расположена Ольго-Сапеженка была на речке с характерным сибирским названием – Шишкобойке. В окрестностях деревни, в 4 – 10 км, были старообрядческие заимки – Ивановская, Юрьевская, Мясникова, Устинова, Вахрушева и др., расположенные в 1 – 1,5 км друг от друга. Возможно, что староверы поселились здесь ранее переселенцев, поскольку этот глухой район был облюбован ими довольно давно. В ХIХ в на р. Юксе  был старообрядческий монастырь, а некоторые из  скитов сохранились в этом регионе до современности. Староверы жили и в самой Силантьевке, причем  известны были смешанные семьи, чаще всего потомки переселенцев охотно брали в жены трудолюбивых девушек из старообрядческих семей. Среди жителей были характерные для белорусов и украинцев  фамилии – Мезюха, Нестеровичи, Грудинко, Шимко, Скирюха, Ключник, Хруль, Раковы, Смолонские, Малиновские,  но также и русские, например, Коноваловы, Субботины, Махаловы и др. 

 Все жители, не зависимо от происхождения, повседневно общались между собой в самых дружественных контактах, в общей работе, роднились, вступали в браки.  По воспоминаниям старожилов, многие в деревне были родственны между собой.  По началу  Советская Власть старообрядцев не трогала, как жертв  царского режима. Однако жители смешанных и старообрядческих поселений не оправдывали надежд советской власти. Ни в Метрофановке, ни в с. Петропавсловском, где часть населения состояла из старобрядцев, к 1926 году не удалось организовать ни одной комсомольской ячейки. И вскоре  хозяйства старообрядцев партийцы  начали расценивать  как зажиточные и по этой причине допускали в их отношении насильственные действия, часто напоминавшие совершенный втайне бандитский налет, чем политическую акцию. Староверов с уничтоженных заимок, с отобранным имуществом и скотом загоняли в колхозы, детей  приписывали к школам.   

До войны в Ольго-Сапеженке насчитывалось около 70 дворов. Занимались в деревне, как и во всех окрестных селениях, в основном хлебопашеством, огородничеством, разведением домашнего скота и различными промыслами, главным образом, лесными на основе использования местных даров природы, собирали клюкву, чернику и другие ягоды, грибы, заготавливали кедровые орехи.   В большом количестве выращивали картофель, на массивных картофелетерках измельчали его, делали крахмал и возили на продажу в пос. Самусь и в г. Томск. Вплоть до 1930-х гг. во многих хозяйствах выращивали лен, сами пряли, сами ткали холст для изготовления одежды, полотенец и прочих надобностей. Несмотря на то, что жили в тайге, охотой занимались сравнительно мало, человек 10 из всего села.  И рыболовством на речке Шишкобойке, болотной речке с черной водой, занимались только ребятишки – удили рыбу с помощью удочек.  

В 1931 г. был создан промколхоз «Красный Октябрь», в котором занимались изготовлением пихтового масла и дегтя, зарабатывая трудодни. На основе промыслов по обработке дерева при колхозе был создан  бондарный цех — бондарка, а в годы войны в ней делали ручки к саперным лопаткам. После войны был построен пихтовый завод, на котором появилась возможность зарабатывать деньги. Пихтовое масло сдавали за деньги в Томский Межрайлессоюз, один килограмм масла стоил 32 рубля, то тем временам деньги немалые. После войны  в Ольго-Сапеженке провели радио и электрический свет.

    В Ольго-Сапеженке съезжим праздником был Ольгов день (справляли летом, в покос), в Покровке – Покров, в Петропавловке – Петров день, в Успенке — Успенье и т.д. Из всех окрестных селений ездили в церковь в Петропавловку почти на каждый праздник, там же венчались, крестили детей и отпевали умерших.

В 1937 г. церковь была закрыта, её раскатали по бревнам, которые увезли на строительство мельницы, как будто другого леса не было.

В 1960-е гг. началась политика по укрупнению колхозов, которая погубила многие селения. Так Ольго-Сапеженский колхоз «Красный Октябрь» для укрупнения объединили вначале с Троицким колхозом, а затем и с другими, вместе с Петропавловской МТС, в совхоз «Сибиряк» с центром в с. Наумовке. 

Поездка по  притомской тайге. Личные впечатления.

Мы едем по дороге с потомками  Юрьевских староверов —  Павлом Егоровичем Юрьевым и его сыном — Павлом Павловичем Юрьевым  Юрьевым.  

Павел Егорович Юрьев. Фото автора.

Старший из Юрьевых – Павел Егорович Юрьев неспеша ведет рассказ: «Там, где амбар, это есть Шумиловская Заимка, построенная в 1900 году, её построил мой дед  Шумилов Ксенофонтий Иванович (1870 -1947) и жил там со своей женой Надеждой (1868-1934).  Он  является моим дедом по материнской линии.   Дед был портным.  Кожу выделывал, овчину выделывал, тапки  и  фуражки шил. И шил он все время на магазин, где был госунивермаг,  возле  1000 мелочей.

Базарная площадь г. Томска.

Сдавал фуражки, шапки.  А  тогда бандитов было много, поэтому дед ездил со своим револьвером. Как то , будучи еще пацаном,  я нашел этот револьвер и подался в тайгу стрелять птичек.  Дед, прознав про это,  оружие перепрятал, от греха подальше… И как мы потом не старались, так его и не нашли. До сих пор лежит где-то в округе , гниёт… 70 лет прошло.  Благодаря своим навыкам дед всегда был при деньгах, зарабатывал моментально. Как-то словил кошку и на следующий день уже продал из неё шапку, короче, не бедствовал. А вообще, еще до коллективизации Ксенофонтий  считался «середняком» . У него  до «звания» кулака  не хватило телеги «на железном ходу». Мастером был на все руки.  Шапку или доху сшить – без проблем. Однако вскорости началась коллективизация  и  у него все отобрали, двух коров, коня, овец… оставив в тайге с голым задом и пятью курицами. Скотина, инструмент, материал, все подчистую  ушли государству. Однако, почти  все запомнили —  дед  всегда оставался при деньгах.»

Тайга на месте старообрядческих заимок. Фото автора.

У Ксенофонтия Шумилова было двое детей:  дочь Прасковья Ксенофонтиевна  Шумилова  (1893-1973) и сын, Сергей. В 1947 году, когда дед Ксенофонтий умер, сгорел и его дом. Остался лишь тот  огромный амбар, возле которого его и похоронили.  Эту  заимку  Прасковья Шумилова  тогда отдала  староверу  Щеглову, который построил там новый дом.

Вековые кряжи. Фото  автора. 

Так Шумиловская заимка переименовалась в Щегловскую.   Спустя много лет новый Щегловский дом по неясным причинам так же сгорел. Шел  2000 год. В этом же году еще затонула подлодка «Курск». На Щегловской заимке, уже в это время жил старовер Виктор,  со своей женой и двумя детьми. Жена с детьми после пожара куда-то уехали, а Виктор переселился  жить в тот самый, еще живой  Шумиловском амбар. И лишь последние 5 лет с 2013 года, когда амбар начал разваливаться окончательно,  добрые люди поселили  его в  домик, расположенный недалеко от другой заимки, бабы Иры Коробовской.

На месте  заимки.  Фото автора. 

Там  Виктор  недавно  и скончался.  На его могилке вырос  тысячелистник… хотя в ближайшей округе его нет. Как ни странно, но история Шумиловской заимки на том переселении не закончилась.  В  полуразвалившемся амбаре  скоро поселились новые жильцы, сбежавшее  в тайгу  семейство  Володи К.  Его жену освободили условно-досрочно, но  она должна была постоянно ходить отмечаться у местных органов  власти. На что  категорически забила. И вообще, в светском миру их ни чего кроме «отметок» не держало, поэтому они решили податься в тайгу. Вскоре подвернулся заброшенный шумиловский  амбар… Однако , после очередной пьянки Володькина жена  умудрилась  спалить  и этот последний элемент старой заимки. Так закончила  свое существование старинная заимка Шумилова-Щеглова.

Следы былой жизни. Фото автора.

Хлебная лопата. Фото автора. 

За неявку в органы  Володькина жена  схлопотала очередные 3 года, а самого Володю (в тайге рабочие руки не помешают) добрые люди переселили в домик покойного Виктора.  Завтра у Володи трудный день… ему с Петром копать картошку бабушки Ирины… на ней они будут столоваться  всю зиму.

А Прасковья Ксенофонтовна вышла замуж за Егора Юрьева и соответсвенно переселилась уже на Юрьевскую заимку. Егор  бондарил, выделывал шкурки и скорнячил.

Некогда тут было крепкое хозяйство. Фото автора.

Жена Павла Егоровича Юрьева родилась в Алтайском крае, станция Кулунда, и хоть к староверам не имеет ни какого отношения, но тоже является человеком  с примечательной судьбой.   Дед у неё был кулаком-цыганом, а бабка — русской.  Когда большевики стали деда разорять -раскулачивать ,  уехал в Нарым, но  там и помер.  Оставшись одна, его жена, чтобы не раскулачили, вышла замуж за бедного Мирона, который у них же батрачил  рабом.  Мирон потом на фронте погиб.  От них и родилась будущая жена Павла  Егоровича .

 Мы неспешно проехали  поворот на бывшую Подосеновку (между  Петропавловкой и Ольга-Сапеженкой) .  Между тем  Павел Егорович Юрьев (1934 г.р.)  продолжал: «Из Самуськов  бывалоча выйду, к вечеру уже на Шумиловской  дедовской  заимке . В радиусе 1,5 км от дедовской  заимки еще  несколько заимок.  Заимка находилась в 10 км  от Ольго-Сапеженки (тогда еще Силантьевки)   А неподалеку,  на Юрьевской заимке  жили два брата, выходца откуда-то из Владимирской губернии: его отец Егор Юрьев, который женился на   Прасковье Ксенофонтовне Шумиловой, и его брат Василий Юрьев.  Когда была война растили картоху,  дядька Василий  был охотником , стрелял зверя,  поэтому было что поесть. А Егор был бондарем, выделывал шкуры и шил сапоги. Дядька Василий хоть и был глухой-глухой , но охотник был знатный, первые  места по добыче  занимал, тогда это Новосибирская область была.  Кротов ловил по 6 000 штук, их шкурки  сдавал заготовителям. Зимой где лису, где колонка поймает, где соболя.  Сдавали в  приемные пункты от охотсоюза. Стреляли все, кроме лосей,  сохатых  бить было запрещено . Сейчас дом  Егора  сгнил,  а вот дом его брата  Василия  жена продала, крепкий был, высокий, с огромных бревен… в 12 рядов. До сих пор стоит в пос. Самусь.  Его продали  после того как  дядька Василий  умер (в 1949 году)после очередной операции  НКВД против староверов. Оставшиеся   жена и дочь Галька (1943 года рождения )   так же перебрались в пос. Самусь.   С тех пор заимка так же стала историей. А вообще Юрьевских заимок  было аж две.  Вторая очень далеко была, от материной избушки где она похоронена, надо ехать  еще 15 км.»

Как вспоминает Павел Егорович,  идя до неё проходишь аж 3 озера. Там на красивом берегу она и стояла. Он там был всего один раз.

Проехали деревню Датковку – по старинному  (Гродинку). Ее расформировали в 60-х при Хрущевском укрупнении.  Увели всех в колхоз  Кижирово. Но теперь и там ничего нет.

Проехали Ольга-Сапеженку ( у  Павла Егоровича Юрьева  в паспорте она указана как место рождения).   Все предки  Павла Егоровича  Юрьева были староверами.   Его дед  Ксенофонтий   Шумилов (1870 г.)  умер в 1947 году, когда  ему  было 13 лет.  Дед -то в тайгу  приехал еще при царе.  А Павел Егорович Юрьев  похоронил их дочь и свою маму 45 лет назад. Едем навестить её могилку.  На таежной  могилке только имя-отчество, ни каких фамилий и фотографий, только год смерти — 1973 . 

На могиле матери в тайге. Фото автора. 

Кругом приметы былой жизни. Фото автора. 

Свернули со старотомской дороги  на заимку бабушки  Ирины.

Старообрядческая заимка Ирины Коробовской. Фото автора.

 

  Нас поселили в гостевом домике, наполили накормили, естественно  с нашей посуды.

Гостевой дом на заимке. Фото автора. 

Старинные книги, сохраненные старообрядцами.  Фото автора.

В сенях. Фото автора.

В скиту накормят — но только — из посуды путника. Фото автора. 

 

Ирина Коробовская. Она по молодости так же жила в тайге, вместе с Александрой, до 1947 года.  Предки бабы Иры приехали  в тайгу из Тюменской области. Там земля была вся расписана, яблоку негде упасть. Сначала приехали в Бакчар, однако дед прослышал про Белобородовсий бор (  по имени деревни, на месте которой сейчас стоит Почтовый)  и переселились сюда. А вообще это место  отец искал 3 года.  Зимой  1947 года  в очередной раз были созданы подразделения  НКВД для разгона  старообрядческих скитов.  Чекисты   забирали книги, иконы и вывезли из тайги около сотни человек.

1

Книги, спасенные от  властей (как царских, так и советских). Фото автора.

 Имущество и скот изымали,  дома и хозяйство сжигали.  Наиболее молодых жителей заимок  расселили по колхозам под угрозой наказания.  Старух и детей  по зиме увозили в Самуськи. Как говорит бабушка — коммунисты, что с них взять, издевались над народом.  Тогда еще молодой  Ирине пришлось   уехать  в Томск, там она позже вышла замуж и родила двух  дочерей.   12 лет назад   баба Ира решила вернуться в тайгу к своей келье и вере предков. Но хоть их вера и община назывались «безденежными», прежде чем  креститься  она на скопленные в миру деньги построила дом и самое главное вложила 3000р.  в общедолевого коня.  Конь сегодня живет на заимке Родиона, он находится в 3х километрах,  и в урочное время он всем окрестным бабушкам пашет  огороды.  Родион специально для этого приезжает на её заимку.

Вид на заимку баы Ирины. Фото автора. 

Плуг, им до сих пор пашут. Фото автора.

Пахота производится  старым железным плугом.  Все, участвующие в долевом коне  на своих покосах, а их в тайге не много,  занимаются заготовкой сена для коня. После обустройства  Баба Ира снова стала «безденежной». В  стане «безденежных» баба Ира одна из последних, стан «денежных» возглавляет Фомаида.  Говорят с самого начала «денежных» было больше, около  трехсот, поэтому и сохранилось их по заимкам больше. А еще бабушка Ирина прочитала нам две молитвы на старославянском и спела одну смешную песню. В них самым интересным было то, что каждое слово в отдельности понятно, а смысл сказанного — нет. Баба Ира прекрасно помнит всех староверов. Ей сейчас 94 года.

Возле  заимки бабы Иры встретился сосед  Владимир, обрадовался подаренным сигаретам. Владимир  тот самый мирской погорелец, у которого жена спалила шумиловский амбар. Он живет  неподалеку в  заброшенной избушке, рядом с которой похоронен  старовер Виктор  Щеглов.

ИИзбушка, возле которой похоронен Виктор Щеглов. Фото автора.

  Владимир помогает  бабушке Ирине по хозяйству, у нее и кормится. Володя надеется на ближайшую амнистию  и её скорый выход своей женушки.   Дочь  бабы Иры — Фатеевна живет в городе, она попросила   организовать  Володю и Петра  на уборку картофеля. Со скрипом   но все же Володя с Петром  «организуются».

 Петр живет в соседнем доме… но поближе к  основной усадьбе, Петр  кандидат на крещение … он хоть и не крещеный, но все детство провел  в общине родителей староверов  и еще до школы научился читать по старославянски. Знает большинство молитв наизусть.  Петр бывший охотник.  Он повез нас во вторую свою избушку за рыбой.

Необычные петли — скорее всего, из давней жизни заимки. Фото автора. 

В избушке Петра. Фото автора.

 По дороге нагнали Родиона  (у которого живет общественный конь), он ездил к Фамаиде, потому как является принятым христианином, а так же единственным молодым, 52 года, способным  содержать коня. Родион на днях похоронил  Марфу (9.09 2018).

Заимка Родиона. Фото автора.

Могила умершего старообрядца находится совсем рядом от дома его живых родственников. Фото автора.

Фото автора.

Он ехал на трехколесном  самодельном транспортном средстве, собранном тут же в тайге из мотоблока, рамы мотоцикла и ящика.  Радион  спешил к Кузыкиным (где два озера) их еще называют Казанскими,  там живут другие бабушки. На сегодня самым молодым из староверов   остается  Родион, а из древних могикан самая молодая Дарья – 72 года. Зачем Родион пришел в тайгу.

С Петром (76 лет) не знается, они разных конфессий – те денежные, а Петр относится к исчезающему клану безденежных. Сам-то Петр еще не крестился, он еще только встал на путь истинный.  Когда-то  для этого у него был наставник старовер Куприян – христианин-пустынник. После чекистских раскулачиваний  Куприян   успел покопать Беломор-канал, однако остался жив и вернулся в тайгу. В данный момент  (2018 год) от заимки Куприяна осталась одна берестяная крыша, которая не сгнила. Петр был оформлен охотником заготовителем от Куприяна, тот его учил премудростям лесного ремесла, хоть и сам он живет всю жизнь в тайге.

На заимке Петра. Фото автора.

 

 Был у Петра  в наставниках  еще один старовер, по фамилии Дериглазов. Так, что на пути исправления , как он шутит,  ему  осталась самая малость – бросить пить, курить и свою бабу. По дороге заскочили на озеро Сомово. На озере  предприниматель из Красного Яра построил избу и баню. Раньше, с петровских времен там жили Сомовы, стояла их заимка. Их предки сюда пришли пять поколений назад, но сегодня  их дети затерялись где-то на просторах сибирских городов и поселков. 

На озере Сомовом. Фото  автора. 

Проехали Трофимовское озеро. Его (Петра) заимка также стояла здесь на берегу. Петр,  придя от мирских начинал тут жить, сторожил эту избу . Рядом стояла Жигаловская избушка-заимка, Петр с них в 1973 г. начинал охотничью карьеру.  Далее дорога ведет на  оз. Лебяжье, по местному оз. Мутное.  Далее дорога ведет на оз. Максимовское. 

Озеро Максимовское.  Фото автора.

 

 Разговор зашел за другую староверку, бабушку Фамаиду.  Фамаида  — 1936 года. Её привезли в тайгу в 15 лет. Тут жил прадед – 104 года. Здоровый был мужик, но как то раз вечером заболел, к утру внезапно умер.  Бабушка Ирина с бабушкой Фамаидой общаются, но не дружат. Веры у них разные.  Однако отличие небольшое. Одна принимает деньги, другая — нет.  Здешние так и говорят, мы «безденежные», а они «денежные». Для староверов это разные планеты. Хотя  в те времена  люди жили  плотно, сотовым спос,  каждые  3-5  км. стояли кельи и заимки. Всюду между хуторами были дороги и тропки. Фамаиду,  после того, как её дом сгорел, сход поселил,  где жила последнее время Марья, не далеко от старотомской дороги. Чуть поодаль отвилок к другому бывшему селу,  когда то здесь жили 128 человек и называли их «Академгородок». Это была историческая альтернатива колхозам.  Было  целое ухоженное село, домики один к одному.  А «академгородком» их прозвали мирские, за то, что там собрались практически самые ученые  староверческие христианские апологеты . Чуть поодаль  лежат десятки , если не сотня поваленных молодых пихт, 150- й ствол, пихты брошены тут же . С них спилили «новогоднюю макушку», остальное бросили засрав тайгу  на долгие годы. Велика империя, а нет в ней  порядка и хозяина.  Может и были… да кончились.

Медвежьи следы на дороге. Фото автора.

6.09.2018

 

Старообрядцы Забайкалья | AKORP

16 Июн 2020

«Народ сильный, яркий…»

На бескрайних просторах Забайкалья меж бывшими угодьями бурятов, тунгусов и другого аборигенного люда, как сказочные оазисы в непроходимой тайге, встречаются крепкие просторные сёла с ухоженными улицами и красивыми домами.

Ещё 250 лет назад их основали изгнанные из западных районов России староверы, прозванные местным населением семейскими, поскольку они прибывали целыми семьями, на многих подводах – в отличие от одиноких ссыльных и каторжан.

Гонения на приверженцев старой веры и старых обрядов начались в царствование Алексея Михайловича, во времена патриаршества Никона и продолжались почти до наших дней. Как непокорную часть народа, староверов объявили вне закона и лишили всех прав.

Менялись цари, власти и режимы, а репрессии против ревнителей старой веры и древнего благочестия продолжались, то усиливаясь (при Петре I, Анне Иоанновне, Павле I), то затухая (при Екатерине II, Александре I, Николае II). Их изгоняли из родных мест, определяя им для переселения медвежьи углы и другие неудобья. А староверы, где бы ни поселились, не вырождались, напротив, в борьбе за достойное существование физически крепли и возводили дома, поднимали целину, раскорчёвывали леса, осушали болота и осваивали даже районы вечной мерзлоты.

Первую волну семейских Восточная Сибирь приняла в 1735 году. Это событие получило название Первый выгон. Последняя партия старообрядцев была доставлена в Забайкалье в 1795 году. На новых местах эти люди, имеющие крепкие семьи и наделённые неистощимым трудолюбием, к середине XIX века освоили все земли, отведённые им. «Они и камень сделали плодородным», – отзывался о них иркутский губернатор Трескин. Он же в своих отчётах сообщал, что население старообрядческих сёл стремительно растёт: за 70 лет жизни за Байкалом оно увеличилось более чем в четыре раза, «и все поколения отличаются крепостью необыкновенной».

Так иначе и быть не могло. У семейских не было вредных привычек: они не курили, алкоголь практически не употребляли. В доме на видном месте держали полную бутылку водки – это означало, что хозяин не пьёт.

Сохранилось множество письменных свидетельств о жизни семейских в Забайкалье. Служивый люд писал о них в письмах, путешественники – в своих дневниках, этнографы – в учёных записках. И все они отмечали красоту семейских женщин, силу и ловкость мужчин, их хозяйственную хватку, трудолюбие, крепкий уклад их быта и семейной жизни.

Декабрист Андрей Розен, побывав в семейских селениях во время ссылки в 1830 году, восхищался: «Избы и дома у них не только красивы углами, но и пирогами… А люди, а люди!.. Ну, право, все молодец к молодцу. Красавицы не хуже донских – рослые, белолицые, румяные… Всё у них показывает довольство, порядок, трудолюбие».

А историк В. Дедлов, путешествующий по Забайкалью в 1896 году, писал о сибирских староверах: «Бабы – образец чистоплотности и опрятности, ходят в старинных сарафанах с кокошниками и шлыками на голове…. Великолепные люди, архаичные, сохранившие и наружность, и темперамент, и характер, и костюмы в том виде, какими они были на Руси лет двести тому назад».

Действительно, семейские тогда одевались почти как их прадеды, отчасти потому что блюли старую веру, а заодно и моду, а в основном, потому что так им было предписано властью. Указ Петра I гласил: «А раскольникам и бородачам, какого они звания не были, носить же указанное раскольничье платье, чтобы оные по нему во всех местах явны были, и ни под каким предлогом нигде прикрыться никак не могли… Указом сим повелеваю носить им, раскольникам, старое платье…»

Благодаря преданности старине, у семейских до сих пор сохранились формы национальной одежды, которые у других групп русских народов уже давно вытеснены европейскими и американскими вариантами. И современные модельеры бывают не прочь срисовать оригинальные костюмы этнографического ансамбля «Судьбинушка». А в некоторых семьях в старинных сундуках можно найти и наряды XVIII века.

Старообрядцы Забайкалья – это, конечно, не народность, но очень яркая и древняя ветвь русского народа. И низкий поклон им за то, что до наших дней они сохранили золотой фонд русской национальной культуры, которая в значительной степени утрачена основной частью народа.

«Счастливые люди. Тува. Старообрядцы.» — Падает снег, каждая снежинка на своем месте. — LiveJournal

Пройдя удаленные села на берегах Малого Енисея: Эржей, Верхний Шивей, Ужеп, Чодураалыг, Ок-Чары, я познакомился с пятью большими семьями староверов. Всегда гонимые, хозяева тайги не сразу идут на контакт с чужаками, тем более с фотографом. Две недели жизни рядом с ними, помощь в их повседневном нелегком труде – уборка сена, ловля рыбы, сбор ягоды и грибов, заготовка дров и хвороста, сбор мха и помощь в постройке дома – шаг за шагом помогли преодолеть завесу недоверия. И открылись сильные и самостоятельные, добродушные и трудолюбивые люди, счастье которых в любви к Богу, своим детям и природе.


Богослужебная реформа, предпринятая патриархом Никоном и царем Алексеем Михайловичем в XVII веке, привела к масштабному расколу в Русской Церкви. Жестокие преследования царских и религиозных властей, желавших привести народ к единомыслию и покорности, вынудили миллионы русских людей покинуть обжитые места. Хранившие свою веру старообрядцы бежали к Белому морю, в Олонецкий край и Нижегородские леса. Время шло, руки власти достигали староверов в новых местах, и искатели независимости уходили еще дальше, в глухую тайгу Сибири. В XIX веке пришли русские люди в труднодоступный район Малого Енисея, Каа-Хемский кожуун Тувы. Новые поселения закладывались на пригодных для хозяйства землях в долине реки, все выше и выше по течению. Здесь, в верховьях Малого Енисея, сохранились в первозданном виде быт и традиции русских староверов.




Одна дома. Эржей.

Место от столицы далёкое. Самолетом до Абакана, часов десять машиной через Кызыл до Сарыг-Сепа, пересаживаемся на уазик-буханку и ещё пару часов лесными дорогами до точки на берегу Малого Енисея. На другой стороне турбаза “Эржей”, переправляемся лодкой. Привёз нас на своем уазике хозяин базы, Николай Сиорпас. Он же повезёт дальше, в таёжные глубины, но надо переждать сутки-другие на базе, пока подсохнет размытая долгими дождями дорога на перевале.

Эржей, рядом с которым расположилась база, село большое, до полутора тысяч жителей, с электричеством и школой-интернатом, куда привозят своих детей староверы из заимок выше по Каа-Хему, как по-тувински называется Малый Енисей. В старой вере здесь не все сельчане. Часть народа близка к вере, но в общину не входит, строгости не хватает. Есть кто и в новой православной вере, есть даже совсем неверующие.


С характером. Семья Петенёвых, с. Чодураалыг.                         По соседству с Верхним Шивеем тувинская стоянка.

Сходить посмотреть село, да продуктов купить, оказалось недалеко, меньше километра от базы. Сиорпас, провожая, пошутил: “Староверов отличите, мужики с бородами, по двору с десяток детворы мал мала меньше, бабы в платках да юбках до пят, через год-два с животиком.”

Вот и первое знакомство, Мария с коляской, молодая женщина. Поздоровались. Спросили, где купить хлеб, творог. К чужакам отнеслась сначала настороженно, но в помощи не отказала, даже удивила отзывчивостью. Повела по всему посёлку, показывая, у кого молоко вкуснее, где грузди солёные хороши, и так пока не нашли всё что хотели.

Здесь, в отдалённых от цивилизации посёлках, на образ хозяйствования наложила свои условия суровая таёжная природа. Лето короткое, а зима известна морозами. Пахотные земли отвоёвываются у леса, в долинах по берегам реки. Выращивают хлеб, сажают огороды. Из-за морозов многолетние культуры не приживаются. Зато растут однолетники, даже маленькие арбузы. Тайга кормит.  Зверя бьют только копытного, мясо едят дикое. Орех собирают кедровый, грибы, ягоду на варенье. Река даёт рыбу, много хариуса. Тайменя часто отпускают — его в последние годы мало.

Старообрядцы не пьянствуют, “казёнку” не пьют вообще. А по праздникам вкушают чарку-другую некрепкого домашнего вина на таёжной ягоде, голубике или костянике.

Отдохнув на базе Сиорпаса пару деньков, дождались сухой погоды и двинулись к первой заимке староверов — Верхнему Шивею, в сорока километрах через сложный перевал от Эржея.

Здесь и далее мы — небольшая команда фотографирующих путешественников, всего пять человек, во главе с нашим вдохновителем, историком и журналисткой, Настей Вещиковой из Красноярска.

Всю дорогу до Шивея, под натужное гудение мотора, Николай Сиорпас убеждал нас быть сверхуважительными и вести себя более чем скромно, не напирать на людей своими огромными фотопушками. Сам не старовер, но с таёжными жителями сложились добрые отношения, за которые он разумно опасался. Думается мне, два дня на базе мы не только погоду ждали,  а присматривался он к нам и думал, можно ли везти дальше.



Дед Елиферий и Марфа Сергеевна. Большой Чодураалыг.

Работящих людей Верхнего Шивея встретили задолго до посёлка, на покосном лугу. Напросились помогать, кидать скошенное сено в высокие стога — зароды.

Засучили рукава, старались из всех сил, и всё-равно отставали. Нелегко давалась наука поднимать крупные охапки длинными трёхзубыми деревянными вилами. За совместной работой знакомились, завязывали разговоры.

На заимку Верхний Шивей, тогда совсем пустующую, Сасины, Пётр и Екатерина, приехали лет пятнадцать назад. Хозяйство поднимали на пустом месте, жили-зимовали по-началу в сарайчике. Год за годом, строились, крепли, растили трёх дочерей. Приезжали селиться другие родственники, теперь здесь несколько семей. Дочки выросли, переехали в город, а на лето приежают теперь к Петру с Екатериной непоседливые внучата — две девочки и два мальчика.



Павел Бжитских. Малый Чодураалыг.

Весёлым шумом разбудили наш палаточный городок детишки, принесли парного молочка и сметанки. Второй день кидать сено на зароды сложнее — с непривычки у горожан болят все мышцы. Но и теплее уже лица хозяев, улыбки, смех и одобрение. “Завтра Преображение, приходите! Винца попробуете домашнего,” — зовут селяне.

В доме просто, без изысков, но чисто и добротно. Просторные сени, делящие дом пополам, в комнатах белёные стены, большие печи в середине, железные пружинные кровати — напомнили мне карпатское село, так же во многом сохранившее свой быт. “По единой!” — говорит Пётр Григорьевич, и пробуем вкуснейший напиток. Год настаивается сок голубики, без сахара и дрожжей, получается с еле-заметной алкогольностью. Пьётся легко и не пьянит, а настроение и разговорчивость поднимает. Шутка за шуткой, история за историей, песня за песней — посидели хорошо. “Хотите посмотреть моих лошадок?” — зовёт Пётр.



Заборы кладут из целых бревен, скрепляют без гвоздей. Большой Чодураалыг.

Конюшня на окраине, с два десятка лошадей, есть даже иноходцы. И все любимые. О каждом жеребёнке Пётр Григорьевич может часами говорить.

Расставались с Сасиными, как старые друзья. И снова в путь, на лодке вверх по Малому Енисею.

До следующей заимки по реке пол-часа плыть с мотором. Нашли Чодураалыг на довольно высоком берегу с просторной, похожей на карниз долиной, крайние дома стоят прямо над Каа-Хемом. Противоположный берег — почти отвесная, поросшая тайгой гора.



Село Чодураалыг на высоте около 800м над уровнем моря, и здесь по утрам в виде тумана ложатся облака.

Место удобное для хозяйства, выращивать хлеб, держать скот. Поля под пашню. Река, кормилица и транспортная артерия. Зимой по льду и до Кызыла можно. Тайга — вот она, начинается сопками на краю заимки.



Малый Енисей, или по-тувински Каа-Хем.

Приплыли, скинули рюкзаки на берег и пошли искать, где удобно разбить палатки, чтобы никому не мешаться, и в тоже время хорошо видеть всё вокруг. Сразу встретили дедушку Елиферия, который угостил только что испечённым вкусным хлебом и посоветовал идти к бабе Марфе: “Марфутка примет и поможет”.

Марфа Сергеевна, худенькая, маленькая и подвижная, лет семидесяти, выделила нам место для палаток рядом со своим небольшим домиком, с красивым видом и на реку, и на посёлок. Позволила пользоваться печкой и кухонной посудой. У староверов это непростой вопрос — грех пользоваться посудой, которую брали мирские люди. Всё время Марфа Сергеевна заботилась о нас. Помогали и мы ей — собирали ягоду, наносили хворост, рубили дрова.

Младший сын, Дмитрий, был по делам в тайге. Старшая дочь, Екатерина, вышла замуж и живёт в Германии, иногда приезжает мать проведать.



Спокойная река намывает песчаные отмели, а на бурном Каа-Хеме отмели каменные. Со временем отмели превращаются в таёжные островки.

У нас был спутниковый телефон, предложили Марфе Сергеевне позвонить дочери. “Бесовское это,” — отказалась бабушка Марфа. Через пару дней вернулся Дмитрий, и мы набрали номер его сестры, сделав громкость посильнее. Услышав голос дочери, забыв о бесах и бросив перебираемый лук, бежала Марфа Сергеевна через поляну к нам с Димой. Жаль, тогда она ещё не позволяла себя фотографировать, иначе получилась бы интересная фотография: маленькая симпатичная деревенская бабушка, в старинной одежде, стоящая на фоне тайги, светясь улыбкой, разговаривает с дочкой в далёкой Германии по спутниковому телефону.



Работящий Григорий Петенёв, возвращается за очередной партией мешков мха для стоительства дома. Большой Чодураалыг.

По соседству с Марфой Сергеевной, дальше от берега, живёт большая семья Панфила Петенёва. Старший из двенадцати детей, Григорий, 23 лет, позвал на место игр детей — поляну в лесу за селом. По воскресеньям дети, нарядные, прибегают и приезжают на лошадях, велосипедах и мотоциклах со всех ближних заимок, пообщаться и наиграться вместе. Ребята недолго стеснялись, и уже через десяток минут мы играли с ними в мяч, отвечали на море любопытных вопросов и слушали рассказы о жизни в посёлках, балующих нынче медведях и строгом дедушке, который всех детей гоняет за озорство. Смешили байками, интересовались техникой, и даже пробовали фотографировать нашими камерами, напряжённо позируя друг-другу. А мы сами с удовольствием слушали чистую как ручеёк русскую речь, и наслаждались, фотографируя светлые славянские лица.



Внуки Сасиных совсем мирские, приезжают на всё лето. Для них Пётр Григорьевич держит солнечные батареи с аккумулятором и преобразователем, от которых включает маленький телевизор и проигрыватель дисков — мультики смотреть. Верхний Шивей.

Оказывается, мы остановились в Чодураалыге, который называют Большим, а недалеко, дорогой мимо полянки, есть ещё и Малый Чодураалыг. Дети вызвались показать эту вторую, из нескольких дворов в глубине леса, заимку. Везли нас весело, на двух мотоциклах, по тропкам и дорожкам, через лужи и мостки. Эскортом за нами лихо неслись девчёнки-подростки на ладных конях.



Сестры попросили привязать лошадей, а сами сразу побежали к подружкам. Игровая поляна между Малым и Большим Чодураалыгами, где по воскресеньям собирается детвора.

Чтобы познакомиться ближе, начать общение и получить необходимый уровень доверия, позволяющий фотографировать людей, мы смело включались в повседневную работу старообрядческих семей. Праздно болтать в будний день им некогда, а в деле разговоры разговаривать — работа веселей. Так просто пришли утром к Петенёвым, и предложили Панфилу помощь. Сын Григорий жениться думает, дом строит, вот и работа — потолок конопатить. Сложного ничего, но кропотливо. Сначала на другой берег реки, по горам между зарослей мох собирать, в мешки класть и по крутому склону вниз скидывать. Потом везём лодкой на стройку. Теперь наверх, а ещё сюда глину надо вёдрами подавать, и забивать мох в щели между брёвнами, замазывая сверху глиной. Трудимся бойко, бригада большая: пятеро старших детей Петенёвых и трое нас, путешественников. И детишки помладше вокруг, наблюдают и пытаются помогать-участвовать. За работой общаемся, мы их узнаем, они нас. Дети любопытные, всё знать хотят. И как в больших городах картошку выращивают, где мы дома молоко берём, все ли дети в интернатах учатся, далеко ли мы живём. Вопрос за вопросом, на некоторые затрудняешься ответить понятно — настолько различны наши миры. Ведь для детей Сарыг-Сеп, районный центр — другая планета. А для нас, городских людей, тайга — неведомый край со своими скрытыми от незнающего взгляда тонкостями природы.



Своих жён взрослеющие парни ищут в других сёлах староверов. Уезжают на пол-года, иногда на год. Машу сосватали в далёком селе Красноярского края. Эржей.

С Павлом Бжитских, пригласившем в гости, познакомились в Малом Чодураалыге, куда ездили с детьми в воскресенье. Путь к нему на заимку Ок-Чары неблизкий, девять километров по каменистому, заросшему лесом берегу Малого Енисея. Заимка из двух дворов впечатляет крепостью и хозяйственностью. Высокий подъем от реки не создал трудностей с водой — тут и там множество родников прямо во дворах, по деревянным желобам прозрачная водичка подаётся на огороды. Вода студеная и вкусная.

В доме ждало удивление: две комнатки, молельная и кухонька, сохранили вид и убранство со времён монашеской общины. Белёные стены, плетёные половички, льняные занавесочки, самодельная мебель, глиняная посуда. Всё хозяйство монахинь было натуральным, с миром не общались и ничего извне не брали. Павел собрал и сберёг предметы быта общины, теперь показывает гостям. По Каа-Хему сплавляются экстремальные туристы, иногда заглядывают, вот Павел даже отдельный домик и баньку построил, чтобы люди могли остановиться у него и отдохнуть на маршруте.



Полезная техника зимой, когда нужно буксировать огромные зароды сена. На трактор деньги собирали всей заимкой. Купили в районном центре, старенький, но рабочий. Для переправы через бурную речку Шивей строили временный мост, который смыло первым же половодьем. Верхний Шивей.

Рассказывал Павел о жизни и уставе монахов-старообрядцев. О запретах и грехах. О зависти и злости. Злость — грех коварный, злость злостью множится и накапливается в душе грешника, а бороться сложно, ведь и легкая досада — тоже злость. Зависть — грех не простой, от зависти и гордыня, и злость, и обман плодятся. Как важно молится и раскаиваться. И пост на себя брать, что календарный, что тайно самовзятый, чтобы нично не мешало душе молиться и свой грех глубже осознавать

Не только строгости царят в душах местных староверов. Говорил Павел о прощении, о миролюбии к другим религиям, о свободе выбора для своих детей и внуков. “Вырастут, пойдут учиться, кто захочет. Уйдут в мир. Бог даст — веру нашу древлеправославную не забудут. Кто-то вернётся, с возрастом чаще о душе задумываются”.



Пётр Григорьевич Сасин и его лошадки. Верхний Шивей.

У простых общинников, не монахов, внешний мир не под запретом, берут староверы и достижения цивилизации, которые помогают в труде. Моторы пользуют, ружья. Видел трактор, даже солнечные батареи. Чтобы покупать, деньги зарабатывают, продавая мирянам продукты своего труда.

Читал нам избранные главы Иоанна Златоуста, переводя со старославянского. Так выбрал, что слушаешь, затаив дыхание. Запомнилось о печати антихриста. Павел пояснил по-своему, что, например, все официальные записывающие человека документы и есть его печать. Так антихрист хочет нас всех взять под контроль. “Вон, в Америке уже каждому человеку собираются какие-то электрические чипы под кожу вшивать, чтобы нигде от антихриста не мог скрыться.”

Из “музея” провел на летнюю кухню, угощал опятами, копчёным тайменем, свежим хлебом и особенным домашним вином, на берёзовом соке вместо воды. Уходя, купили у Павла молодого индюка, и до поздней ночи ощипывали, смеясь над своей неумелостью.



Дочка Петенёвых, Прасковья. Игровая полянка.                             Внучка Павла Бжитских в монастырской избе. Ок-Чары.

С детьми Поповых из Малого Чодураалыга познакомились в день приезда на игровой полянке. Любопытство приводило ребятишек к палаткам каждое утро. Весело щебетали, безостановочно спрашивали. Общение с этими улыбающимися ребятами давало заряд тепла и радости на целый день. А в одно утро дети прибежали и от родителей позвали нас в гости.

На подходе к Поповым веселье — младшие втроём нашли самую черную лужу с жидкой грязью и увлечённо в ней скачут и что-то ищут. Встречает нас смеющаяся мама, Анна: “Видали таких чумазых? Ничего, воды нагрела, отмоем!”

Детей, уже семь, Поповы не просто любят, они их понимают. В доме светло от улыбок, а Афанасий начал новый строить — побольше простора детям. Сами детей учат, не хотят отдавать в далёкий интернат, где не будет родительского тепла.



Дима Попов. Малый Чодураалыг.                                                     Младшие Поповы, нашли замечательную луже с черной грязью.

За угощением быстро разговорились, будто какая-то невидимая волна заиграла созвучием и родила лёгкость и доверие между нами.

Работают Поповы много, старшие дети помогают. Хозяйство крепкое. Сами возят продукты продавать в район. На заработанные средства купили трактор и японский лодочный мотор. Хороший мотор здесь важен — на Малом Енисее пороги опасные, случись заглохнет ненадёжный старенький, можно погибнуть. А река и кормит, и поит, она же — путь сообщения с другими сёлами. Летом на лодке, а зимой по льду на тракторах и уазиках ездят.

Здесь, в далеком поселке, люди не одиноки, общаются-переписываются со старообрядцами по всей России, газету старой веры из Нижнего Новгорода получают.

А вот общение с государством стараются свести к минимуму, от пенсий, пособий и льгот отказались. Но совсем контакта с властью не избежать — нужны права на лодку и трактор, тех-осмотры всякие, разрешения. Хоть раз в год, да надо за бумагами идти.

Относятся Поповы ко всему ответственно. Был случай у Афанасия в молодые годы. Служил в армии, как многие в начале 80-х, в Афганистане, водителем бронетранспортёра. Произошла беда, у тяжёлой машины отказали тормоза, погиб офицер. Сначала определили как несчастный случай, но ситуацию раздули высокие чины, парню дали три года колонии общего режима. Командиры, полковой и батальонный, доверяли Афанасию, отправили в Ташкент без конвоя. Представьте ситуацию: приходит молодой парень к воротам тюрьмы, стучится и просит пустить, свой срок отсиживать. Позже те же командиры добились перевода Афанасия в колонию в Туве, поближе к дому.



Утро над Малым Енисеем. Большой Чодураалыг.

Хорошо наговорились с Анной и Афанасием. О жизни здесь и в миру. О связи между старообрядческими общинами по России. Об отношениях с миром и государством. О будущем детей. Уходили поздно, с добрым светом в душе.

Следующим утром отправлялись домой — короткий срок поездки заканчивался. Тепло прощались с Марфой Сергеевной. «Приезжайте, в другой раз в доме поселю, потеснюсь, ведь как родные стали.»



С ближней сопки открывается замечательный вид на заимк Большой Чодураалыг.

Много часов дороги домой, в лодках, машинах, самолете, думал, пытаясь осознать увиденное и услышанное, что не совпало с моими первоначальными ожиданиями. Когда-то в начале 80-х читал в “Комсомольской Правде” увлекательные статьи Василия Пескова из серии “Таёжный тупик”. Об удивительной семье староверов, ушедшей от людей глубоко в сибирскую тайгу. Статьи добрые, как и другие рассказы Василия Михайловича. Но впечатление о таёжных затворниках оставили как о людях малообразованных и диких, чурающихся современного человека и боящихся любых проявлений цивилизации.

Роман “Хмель” Алексея Черкасова, прочитанный недавно, усилил опасения, что знакомиться и общаться будет сложно. А фотографировать может оказаться вообще невозможным. Но надежда была, и я решился на поездку.

Потому и оказалось столь неожиданным увидеть простых, с внутренним достоинством людей. Бережно хранящих свои традиции и историю, живущих в согласии с собой и природой. Трудолюбивых и рациональных. Миролюбивых и независимых. Подаривших мне тепло и радость общения.

Что-то я у них принял, чему-то научился, о чем-то задумался.

Спасибо за внимание!
Олег Смолий.

Агафья Лыкова отказалась перебираться в новый дом до освящения // Смотрим

Самая известная отшельница в России Агафья Лыкова переехала в новый дом. Построить его помог бизнесмен Олег Дерипаска. Он же пригласил на новоселье епископа Русской православной старообрядческой церкви митрополита Корнилия.

Гости, да еще таких высоких церковных чинов, здесь редкость. Митрополит Московский и всея Руси Корнилий – епископ Русской православной старообрядческой церкви – в последний раз навещал отшельницу в 2014 году. Нынешний прилет знаковый: у Агафьи Карповны Лыковой новоселье. Организовал встречу Олег Дерипаска, он и построил хозяйке новое жилье взамен развалившегося домика. Строительство завершили в начале марта, однако заселяться до освящения дома таежная жительница не захотела.

Избу площадью 30 квадратных метров начали строить еще в декабре. Процесс оказался весьма трудоемким: на заповедной территории вырубка запрещена, поэтому стройматериалы доставляли с «большой земли» по воде, а это 250 километров. Сопровождали груз в том числе и сотрудники заповедника «Хакасский».

«Вот здесь на специальном судне больше 20 рейсов пришлось сделать, потому что весь пиломатериал готовился заранее, готовились в Абакане, потом уже по реке Абакан доставлялись туда», – рассказал директор заповедника «Хакасский» Виктор Непомнящий.

Семья старообрядцев Лыковых переехала в таежную глушь в 1930-х годах прошлого века. Здесь и родилась Агафья Карповна. Сегодня ей 76. Последние 30 с лишним лет живет одна – все родные давно умерли. Предложения перебраться ближе к людям, особенно сейчас, в преклонном возрасте, поступали не раз, но отшельница не готова так кардинально менять сложившийся уклад.

«Я говорю: Агафья Карповна, давай мы тебя в Москву, в наш центр. Комнату дадим, будешь молиться там. Нет, говорит, никуда не поеду. И другие предлагали. «Мне тятенька сказал, чтобы никуда отсюда не ехать, поедешь – погибнешь!» – рассказал епископ Корнилий. – Наверное, правильно говорит. Погибнуть больше от безделья – представляю, если она всю жизнь трудилась: козы, огород, кошки, грибы-ягоды и так далее. Она постоянно в движении».

Сегодня Агафья Лыкова обживает новый дом. Кстати, планировку в нем сделали по желанию хозяйки. К примеру, в теплые сени она решила переселить коз. В самой же избе минимум мебели. Единственное, что напоминает о современности, – стеклопакеты в оконных проемах.

Известный сибирский отшельник получает помощь миллиардера перед суровой зимой

Российский алюминиевый магнат Олег Дерипаска перед суровой зимой отправил предметы первой необходимости и помощника известному сибирскому отшельнику, сообщил в среду сайт РБК-новостей.

Агафья Лыкова родилась 76 лет назад в семье старообрядцев, традиционной православной секты, спасаясь от сталинских гонений в далекой сибирской тайге. После смерти членов ее семьи она вела в значительной степени самодостаточную жизнь вдали от цивилизации, при этом региональные чиновники и другие доброжелатели время от времени присылали ей припасы, при этом, как сообщается, держали ее подальше от новостей о пандемии коронавируса, чтобы не расстраивать ее.

Дерипаска, 41-й в списке самых богатых бизнесменов России с состоянием в 2,3 миллиарда долларов, помог доставить Лыковой предметы домашнего обихода, включая кухонные принадлежности и постельные принадлежности, на вертолете, сообщает РБК со ссылкой на его неназванного помощника.

Издание сообщило, что 52-летний Дерипаска уже давно оказывает помощь Хакасскому заповеднику недалеко от границы с Монголией, где живет Лыкова.

Согласно сибирскому изданию Newslab.ru, Дерипаска также помог отправить сына покойного друга и соседа Лыковой, который пошел по стопам отца и вызвался помочь ей.

Отец Николая Седова, Ерофей Седов, был членом советской геологической группы, которая случайно обнаружила семью Лыковых в конце 1970-х годов, превратив ее в национальное явление. Он умер в тайге возле ветхого хижины Лыковой в 2015 году в возрасте 77 лет.

Русские старообрядцы отделились от Православной церкви в 1666 году после протеста против реформ. Общины старообрядцев бежали от царских и советских преследований в глубь сибирской тайги и в другие уголки мира, включая Северную и Южную Америку, а также Австралию и Новую Зеландию.

Многие начали возвращаться в Россию в последние годы в рамках новой программы репатриации, которая помогает соотечественникам за рубежом переезжать на территории Дальнего Востока России.

Спецназ, апокалипсис и реальная история женщины, заблудшей в сибирской глуши.

В 1978 году геологи на вертолете в неизведанных глубинах сибирской тайги искали места для бурения нефтяных скважин.Перчатка гор простиралась через границу с Монголией на юг. Они медленно плыли над необитаемым зрелищем бесконечного леса и вздутых рек, пока не заметили небольшой участок обезлесенной земли размером с футбольное поле, спрятанный на обратной стороне холма. Чем пристальнее они смотрели, тем очевиднее становилось, что это на самом деле сад. Изоляция потенциального человеческого существования здесь была настолько интригующей, что геологи приземлились на вертолете, чтобы увидеть, какое существо предпочло бы жить так далеко от человечества.

Геологи вылезли из вертолета и ошеломленно наблюдали, как два человека, одетые в лохмотья ручной работы из конопли, стояли вдалеке, словно выпавшие из челюсти статуи. Два паломника семнадцатого века потерялись во времени; старик с топором и его дочь рядом в молитве. На плечах они держали мешки, наполненные сосновыми шишками, а их обувь была сделана из искусно вырезанной березовой коры, которая закручивалась в их икры, как гетры. Это останки семьи Лыковых, находящихся в изгнании из мира, и антихриста.

Их древние и гнилые инструменты, прислоненные к внешней стене их ветхой хижины, говорили о сильном голоде. Хижина представляла собой организованную лачугу, которую старик построил пятьдесят лет назад, когда его сыновья были живы, но они оба внезапно умерли, когда заразились простудой от заблудшего исследователя, который нашел их десять лет назад, но затем исчез в глубине земли. До этого они жили черт знает в чем.

Хижина была достаточно велика для трех человек, тесная и зловонная, окруженная деревянными религиозными атрибутами.Понятие гигиены было настолько чуждым, что достаточно было беглого взгляда на стоматологию duos, чтобы оценить их ситуацию; два человека, которые никогда не пробовали соли или сахара, которые никогда не слышали музыки и которые считают, что прошло 7554 год со дня Адама.

Когда шок от встречи начал утихать, каждый вопрос, задаваемый геологами, был встречен молитвой отшельников с просьбой освободить себя от разговоров о том, что они считали «первым посещением антихриста». Они просили у Бога прощения перед каждым приговором.«Чудесное железо» эксгумированный скелет старика, которого называли вертолетом, он никогда в жизни не видел столько металла и не мог оторвать от него глаз. Единственным металлом, который остался от их скудных запасов, были топор и котелок. Как только топор уйдет, дров для костра не останется, и они умрут зимой. Старик держал его близко, пока смотрел через костер на геологов. Металл Лыковых добыли из кузницы в поселении, направлявшемся сюда почти столетие назад, еще до того, как земля поглотила всех остальных.Все, кроме жалких и сильных.

«Где твоя мама?» — спросили геологи девушку, когда они стояли у костра.

«Она умерла от голода», — сказала дочь и указала на грубо сконструированное распятие, вбитое в землю на полпути вверх по саду на границе проникновения света перед началом черного леса. «Мы должны приготовиться к смерти, но сеять рожь» она сказала.

«Почему бы тебе не покинуть это место?» — спросил один из геологов.

Старик смотрел и молился себе под нос сквозь проволочную бороду, а его дочь улыбалась, обнажив обрубки зубов, настолько стертые, что они могли видеть огрубевшие нервные окончания.Последние семьсот сорок два дня они пережили картофельный голод в своем саду, который вынудил их перейти на диету из кедровых орехов, единственное, что у них было для питания, разрушило их зубы. В тишине, с дьяволом в земле.

«Мы здесь по повелению Бога, нам не разрешено жить с миром», — отвечает она, сжимая трехсотлетнее Священное Писание между своими грязными лапами. «Апокалипсис начался, ад идет на землю, и мы должны быть спасенным ».

Геологи были свидетелями того, как выглядит человек, когда они вкладывают всю свою жизнь, энергию, время и мысли в загробную жизнь. Подарком Лыковым стало неудобное существование бесконечной борьбы и поклонения, вызвавшее изумление, любопытство и жалость геологов. Ее отец умер в 1988 году.

Старик и молодая женщина — ультраортодоксальные христиане, принадлежащие к христианской секте под названием « старообрядчество ».Происхождение названия восходит к 17 веку, когда патриарх Никон III инициировал литургические реформы христианства в России. Он переписал старые молитвы и изменил действия рук, используемые во время поклонения.

Эти изменения были отброшены небольшой общиной христиан, они видели богохульство, Слово Божье сейчас так же неизменно, как и тогда, и человек не имеет права. они возражали. Те немногие храбрые традиционалисты, которые восстали против изменений, были приговорены к смертной казни и стали известны как « старообрядцы ».Итак, они сотнями собирались в своей церкви, молились, затем сожгли заживо себя, детей и всех остальных, прежде чем армия Никона начала свои погромы и убила их как еретиков.

Стоики среди сообщества, которые молчаливо осуждали самосожжение, бежали в самые отдаленные части России и начали жизнь чистого поклонения, без тени роскоши. Они спали сидя, как Богу было угодно . Некоторые были найдены за сотни миль от контакта с людьми мертвыми в примитивных условиях.Большинство умерло от голода. Они просто повернулись спиной к человечеству и пошли в лес, пока Бог не сказал им остановиться. Некоторые стали исключительными борцами за выживание в одном из самых суровых климатов; Сибирская тайга.

В 2009 году сообщалось, что российский спецназ был направлен к изолированным старообрядцам, чтобы научиться ориентироваться и выжить в длительных периодах заброшенности в сибирской пустыне ни с чем. Это не могло вынести ни одного посланного, и поэтому программа была остановлена.

Примерно в 2013 году он был перезагружен из-за любопытных, но настойчивых указаний Ватикана, и он стал международной программой отбора для спецназа, известной как «Паломничество». Самый элитный спецназ отбирается и отправляется один за другим в самые мрачные глубины сибирской тайги, место, где карты не имеют смысла, а холод раскалывает камень. Это испытание, чтобы найти и убедить женщину, найденную в 1978 году, чтобы рассказать им, почему выжившие геологи того времени убеждены, что она показала им врата ада и что она находится в плену у дьявола.

Старообрядец (короткометражный фильм)

От режиссера Майкла Дойла

Написал и продюсировал Грант Бейлисс

https://www.youtube.com/watch?v=A4Ew68w8aIg&t=25s

СТАРЫЕ ПУТИ — ЛУЧШИЕ

ПОТЕРЯНЫ НА ТАЙГЕ

Пятидесятилетие одной русской семьи

Борьба за выживание и религию

Свобода в сибирской глуши

Василий Песков

Даблдей.254 с. $ 26.95

ОДНА ИЗ архетипических человеческих историй — это история о ребенке, выросшем в изоляции от всех остальных, предпочтительно в пустыне. Фильм Франсуа Трюффо «Дикий ребенок» как раз об этом. То же самое и с фильмом Вернера Херцога о Каспаре Хаузере, хотя этот молодой человек вырос в плену в цепях, а не в пустыне. Прекрасные книги Теодоры Кребер об Иши, последнем известном американском индейце, живущем в дикой природе, затрагивают тот же нерв.

Что нас привлекает в таких сказках? В конце концов, я думаю, нам любопытно, что эти люди говорят нам о нас самих.Нам нравится, как дикий ребенок Трюффо реагирует на доброту дружелюбного доктора, который облегчает его возвращение в человеческое общество. Мы тронуты тем, что Каспар Хаузер плачет, когда впервые слышит Моцарта. И в истории Иши мы видим часть нас самих, которая в значительной степени утрачена: глубокое благоговение перед всем миром природы и способность жить в гармонии с ним.

«Затерянные в тайге» Василия Пескова, хотя и не в одном ряду с этими произведениями, вызывает у нас интерес по схожим причинам. В 1978 году некоторые советские геологи исследовали на вертолете труднопроходимые горы Алтая, недалеко от стыка границ России, Китая и Монголии.Они были поражены, увидев ухоженный сад на горной поляне, более чем в 150 милях от ближайшего известного поселения. Приземлившись, они обнаружили старого вдовца и его четверых взрослых детей. Старик прожил в пустыне почти 60 лет. Уходя все дальше в тайгу, в обширный сибирский хвойный лес, семья не поддерживала никаких контактов с кем-либо еще с 1945 года. Двое самых младших членов, которым за 30, никогда не разговаривали ни с кем, кроме своих родителей и братьев и сестер.Они ели в основном картофель, выращивали еще несколько овощей и жили без соли и хлеба. Они разводили огонь из кремня и ткали себе одежду из домашней конопли. Летом ходили босиком, а зимой в ботинках из коры. Хотя они говорили по-русски, за десятилетия они выработали что-то вроде семейного диалекта, и озадаченные геологи иногда с трудом понимали.

Семья Лыковых были старообрядцами — потомками одной из сторон Великого раскола, расколовшего Русскую Православную Церковь в середине 1600-х годов.В то время самодержавный Патриарх Московский Никон приказал повторно перевести различные священные тексты и внести другие изменения в ритуал, например, в количество раз, которое вы должны были сказать «Аллилуйя!». во время церковной службы. Nikon также изготовил верный крест с вытянутыми тремя пальцами (символизирующими Троицу), а не двумя. Старообрядцы-традиционалисты считали все это возмутительным богохульством. Тысячи их сожгли на кострах — или сожгли себя заживо, вместо того чтобы подчиниться.Спустя поколение Петр Великий поддержал эти реформы, и навсегда староверы считали его и Никона близнецами-антихристами.

История семьи Лыковых быстро заинтересовала российскую публику. Отчасти потому, что они жили архетипом затерянных в дикой местности, а отчасти, я уверен, потому, что при советской власти это было редкостью, которую можно было где-то потерять. Василий Песков, московский журналист, выследил Лыковых в лесу, когда впервые услышал о них, и с тех пор возвращается один или два раза в год.Как только история вышла в свет, всем захотелось поучаствовать: доброжелатели присылали одежду и подарки; лингвисты собрали слова Лыковых; Институт картофеля изучал семена своего картофеля.

Вскоре после того, как они были обнаружены, трое представителей молодого поколения умерли от неизвестных болезней, вероятно, связанных с недоеданием. Остались только Карп Осипович Лыков, лет восьмидесяти, и его дочь Агафья. От Пескова и других редких посетителей они охотно принимали одни подарки, а от других отказывали.Например, спички, таблетки и консервы они считали греховными. Такие понятия, как радио и жилые дома, были за пределами их понимания. Однако у них было острое чувство времени: они всегда точно знали, какой это был день и год — по современному календарю, по дореволюционному календарю и с момента сотворения мира. Вертолеты и самолеты не казались чем-то особенным, поскольку старые тексты предсказывали небо, наполненное железными птицами. Но будильник был чудом.

Старик Лыков окончательно скончался в возрасте 87 лет.Несмотря на приглашения староверов и дальних родственников, а также несмотря на несколько неодобрительных визитов во внешний мир, Агафья Лыкова осталась одна в своей хижине в пустыне. Эта упорная независимость принесла ей большую аудиторию — «Затерянные в тайге» издаются в 10 странах, по фильмам будет снят фильм.

Но заслуживают ли она и ее покойный отец нашего восхищения? Я не совсем уверен. Если реальный смысл сказок о затерянных местах — это то, что они показывают о человеческой природе, то послание Лыковых не является счастливым.Эмоциональным питанием для их долгого и изнурительного изгнания в горы было не желание быть наедине с природой. Напротив, это была способность поддерживать обиду, которая пылала веками. Их мир не Иши, а Боснии.

Для Лыковых все еще стоило умереть вопрос, перекрестишься ли ты тремя пальцами или двумя. Старый Карп Лыков еще 300 лет назад ругал царей, а когда упоминалось имя Патриарха Никона, фыркал: «Все началось с него, блудника.«Когда его дочь Агафья отказалась переехать во внешний мир, она сказала, что это произошло из-за доктринальных отклонений со стороны местных старообрядческих общин. Под патиной романа о затерянных местах история Лыковых раскрывает некоторые человеческие качества, которые лучше всего остаться в лесу навсегда.

Адам Хохшильд является автором последних работ «Беспокойный призрак: Русские помнят Сталина» и «Полпути домой: Воспоминания об отце и сыне».

World’s. Самая одинокая женщина получила новый дом благодаря помощи миллиардера

Агафья Лыкова уже 70 лет жила в уединенном поселке в глухой глуши Сибири.

arina_travels / InstagramАгафья Лыкова, 76 лет, всю жизнь жила изолированно в сибирских горах.

Женщина, которая всю жизнь жила в уединении в сибирских горах, строит новый дом, и все это благодаря одному из самых богатых миллиардеров России.

По данным The Siberian Times , старая семейная усадьба Агафьи Лыковой в тайге Саянских гор начала приходить в упадок.

Но 76-летняя девушка сможет продолжить свой уединенный образ жизни благодаря российскому алюминиевому магнату Олегу Дерипаске, который вмешался, чтобы помочь финансировать новую каюту для Лыковой после публичного обращения.

Лыкова с рождения живет в горах. Ее семья, православные старообрядцы, построила усадьбу в 1936 году, когда они вышли в лес, спасаясь от религиозных преследований при бывшем диктаторе Иосифе Сталине. Их дом находится примерно в 150 милях от ближайшего города.

Это изолированное поселение не было известно российским властям до тех пор, пока 40 лет спустя советские геологи случайно обнаружили дом семьи во время обследования горы.

Александр КузнецовЕе новый одноэтажный дом будет хорошо изолирован, чтобы уберечь ее от суровой сибирской зимы.

После смерти членов ее семьи в конце 1970-х Лыкова продолжала жить в семейной хижине самостоятельно. Она живет самостоятельно, выращивая свой урожай и разводя скот.

Ее уединенная жизнь в одиночестве в отдаленной части сибирского леса снискала ей прозвище «самая одинокая женщина в мире».

Но Агафья Лыкова все же принимает случайных посетителей. Живя недалеко от Хакасского заповедника, Лыкова два-три раза в год получает медицинские визиты от участкового инспектора.

«Мы все проявляем крайнюю осторожность при посещении Агафьи, будь то вирус или нет», — сказал местный чиновник Александр Кузнецов, имея в виду глобальную пандемию COVID-19. Из-за отсутствия контакта с внешним миром Агафья считается особенно восприимчивой к внешним болезням.

В июле российский влиятельный человек по имени Арина Шумакова подверглась критике за то, что она зафрахтовала вертолет, чтобы навестить Агафью в разгар продолжающейся пандемии, и призналась, что обняла женщину.

«Пилот строго запретил нам даже касаться Агафьи», — сказала Шумакова.«Но когда мы уходили, я сказал ей:« Гафья, я так хочу тебя обнять, но мне запретили ». И она сказала мне:« Мы можем обнять, он (пилот) не видит! ‘”

Правительственные чиновники раскритиковали влиятельного человека за то, что он подвергает старуху риску, и заявили, что его команда «грубо нарушила правила полетов, не использовала средства индивидуальной защиты и снимала видео и фотографии без разрешения».

Игорь Назаров Усадьба Лыковых в начале 1980-х.

Кузнецов, которому часто поручают проверять Лыкову, согласился.

«Она похожа на Маугли, который никогда не сталкивался с современными инфекциями и болезнями. Мы знаем, насколько дисциплинированными и осторожными мы должны быть, чтобы обеспечить ее безопасность», — сказал он. Это включает в себя обеспечение того, чтобы дом женщины-затворницы был обновлен, чтобы выдержать суровую сибирскую зиму, которая только ухудшилась из-за меняющегося климата.

Обветшавшая инфраструктура скромного семейного дома Лыковой будет заменена такой же скромной одноэтажной деревянной хижиной, которую она просила.Из-за сложного рельефа местности, дом пришлось сначала построить в городе Абакан.

Бревна были пронумерованы, затем разобраны, прежде чем они были доставлены по воздуху в горы, где бревна будут снова собраны в новый дом Лыковой. Для доставки нового дома необходимо будет осуществить не менее 18 перевозок на воздушных судах.

Хотя новое строение может показаться обманчиво простым, официальные лица заявили, что дома будет более чем достаточно для обеспечения комфорта и безопасности Лыковой.

«Новый дом будет хорошо изолирован, — сказал директор Хакасского заповедника Виктор Непомнящий на своей странице в социальной сети.Чиновники надеются завершить строительство нового дома к началу 2021 года.

Затем познакомьтесь с Уильямом Пестером, немецким отшельником, который был первым хиппи в Америке в 1910-х годах. Затем загляните в дом оригинальных накопителей 1930-х годов, братьев Коллайер.

Новости

Телеканал Россия внимательно следит за переселением старообрядцев из-за границы в Россию, например. в репортаже Александра Рогаткина.И надо отметить, что не всегда бородачи встречали с радостью на исторической родине.

Но весной 2017 года митрополит старообрядцев Корнилий стал первым за 350 лет лидером Православной старообрядческой церкви, официально принятым главой российского государства. Президент России Владимир Путин заверил Корнелиуса, что теперь государство будет уделять больше внимания старообрядцам, желающим вернуться в Россию.

Бородатые люди поселились в районе Приморья, недавно сменившем губернатора.Пекут гренки сами, правда, в электрической духовке. Новенькая швейная машина прошивает будущие рубашки и длинные платья. За руль сели женщины, заправив платья макси.

Иногда нет мужчин. С водительскими правами. У них нет времени. Мы идем на рынок », — говорит Глафира Мурачева из села Дерсу Приморского края.

Так живут старообрядцы, сохраняя старый образ жизни, принимая правила современного мира.Село Дерсу Красноармейского района Приморья расположено в тайге. Только зимой, когда река замерзла, здесь можно было ездить на машине; летом подвесной мост — единственная связь с цивилизацией. Нет ни мобильной сети, ни магазинов, ни школы, ни больницы.

Староверы пришли в село в Приморье из Южной Америки. Там они нашли убежище во время гонений после революции. Поселенцы родились в Бразилии, Уругвае, Боливии, Аргентине, но всегда любили Россию.

Мы любим свою страну — Россию, потому что это наше Отечество. Мы вернулись сюда жить. Только здесь наша жизнь полна », — откровенно говорит испаноязычный односельчанин Глафиры Иван Мурачев.

На рынке в соседнем селе старообрядцы продают зерновые, молочные продукты и мясо. Они продают самодельные вещи, но, похоже, местные жители не полностью их приняли. О мирном соседстве говорить рано. Между тем они привыкают друг к другу.

Ульяна Мурачева, руководителя общины, заводит, когда он начинает говорить о проблемах. Мало земли, мало сельхозтехники. Никаких вместительных машин. Много ртов накормить — для них не пословица, а реальность. Только у Ульяна 12 детей и 20 внуков.

Обгоревший ребенок боится огня. Они спросят нас. Но чем мы можем похвастаться? — говорит Мурачев.

Ульяна беспокоит, что его родственники на другом континенте задумаются о своей новой жизни в России.Староверы с нетерпением ждут скорого переезда всех барбудо (бородачей — испанцев) в Приморье.

Новый глава региона Андрей Тарасенко предложил старообрядцам создать сельскохозяйственный кооператив в Приморье и даже готов построить старообрядческую церковь во Владивостоке.
Дальневосточные гектары можно получить уже на этапе оформления гражданства. Для старообрядцев земля — ​​это самое главное. Они называют себя не фермерами, не крестьянами — земледельцами, подражая испанскому слову.

Жизнь здесь настоящая. Лес, красивый, такой огромный. Там не то же самое. Если вы идете в лес, вам придется ползти туда. Придется срывать лианы; это непроницаемо, — говорит Евстафий Мурачев.

Стиль старообрядцев — причудливое смешение языков. Практически все знают испанский и португальский. А в русском мы многое забыли. Детей учат грамоте на церковнославянском языке.

Образование — это особый вопрос.В Южной Америке старообрядцы избегали государственных школ. В России пока принимали только программу начальной школы. Но не сама школа.

Если мы позволим им учиться в государственных школах в городе, мы потеряем нашу веру и традиции; Только так нам удалось сохранить веру за рубежом, — констатирует Иван Мурачев.

Сейчас учительница из соседнего села приезжает учить детей математике и грамоте. Десятилетний ребенок уже является помощником в поле, и считается, что в этом возрасте ребенок уже прошел этап за партой.Но старообрядцы просят построить в Дерсу начальную школу.

Семейные фотографии вручают на стене в избе главы Ульяна. Фотографии сделаны в Китае, Аляске, Канаде, Бразилии, Аргентине, Боливии. Группового фото из России пока нет. Они с нетерпением ждут приезда в Россию своих родственников. Закончить странствия по миру и поселиться здесь хоть на краю земли, но на Родине.

vesti.ru

Один в тайге

СИБИРСКОЕ ЛЕТО НЕ длится долго.Снег задерживается в мае, а в сентябре вернутся холода, замораживая тайгу, превращая ее в устрашающий в своем запустении натюрморт: бесконечные мили лесов, усеянных спящими медведями и голодными волками; горы с крутыми склонами; бурные реки, текущие потоками по долинам; сто тысяч ледяных болот. Тайга простирается от арктических регионов России до Монголии и на восток от Урала до Тихого океана: 5 миллионов квадратных миль пустоты.

Когда действительно наступают теплые дни, тайга цветет, и в течение нескольких месяцев она может показаться почти приветливой.Именно тогда человек может наиболее отчетливо заглянуть в этот скрытый мир — не на суше, потому что тайга может поглотить целые армии исследователей, а с воздуха. Сибирь является источником большей части нефтяных и минеральных ресурсов России, и с годами даже самые отдаленные ее районы подвергались перелетам нефтяников и геодезистов.

Таким образом, это было летом 1978 года на юге леса. Вертолет, летевший над линией деревьев в сотне миль от границы с Монголией, упал в густо заросшую лесом долину.Пилот увидел то, чего не должно было быть. Это была поляна на высоте 6000 футов по склону горы, зажатая между сосной и лиственницей и изрезанная чем-то вроде длинных темных борозд. Сбитый с толку экипаж вертолета сделал несколько проходов, прежде чем пришел к выводу, что это свидетельство проживания людей.

Это было поразительное открытие. Гора находилась более чем в 150 милях от ближайшего поселения, в месте, которое никогда не исследовалось. У советских властей не было никаких записей о том, чтобы кто-либо проживал в этом районе.

Четырем ученым, направленным в район на разведку железной руды, сообщили о наблюдениях пилотов, и они покинули свою базу в 10 милях от места происшествия для расследования. Поднимаясь на гору, они наткнулись на следы человеческой деятельности: грубая тропа, посох, бревно, перекинутое через ручей, и, наконец, небольшой сарай, заполненный берестяными контейнерами с нарезанным сушеным картофелем. Тогда геолог Галина Письменская рассказала: «У ручья было жилище. Почерневшая от времени и дождя избушка была завалена со всех сторон таежным мусором — корой, шестами, досками…. Низкая дверь скрипнула, и появилась фигура очень старика … Босиком. Носить заплатанную и перешитую рубашку из мешковины. На нем были брюки из того же материала, тоже с заплатками, и у него была нечесанная борода. Его волосы были растрепаны. Он выглядел напуганным … Наконец, мы услышали мягкий, неуверенный голос: «Ну, раз уж вы зашли так далеко, то можете войти» »

Зрелище, которое встретило геологов при входе в хижину, было похоже на средневековье.Жилище представляло собой не более чем нору — «низкий, почерневший от копоти бревенчатый конура, в котором было холодно, как подвал». Осмотревшись в тусклом свете, посетители увидели, что единственная комната была тесной, затхлой и неописуемо грязной, поддерживалась провисшими балками, и, что удивительно, в ней проживала семья из пяти человек: «Тишину внезапно нарушили рыдания и стенания. . Только тогда мы увидели силуэты двух женщин. Один был в истерике, молился: «Это за наши грехи, наши грехи». Другой держался за столб… медленно опустился на пол. Свет из маленького окошечка падал в ее большие испуганные глаза, и мы поняли, что должны убираться оттуда как можно быстрее ».

Ученые вышли из хижины и отступили на место в нескольких ярдах от нее, где вытащили немного провизии и начали есть. Примерно через полчаса появился старик и две его дочери. Они осторожно подошли и сели со своими посетителями, отвергая все, что им предлагали — варенье, чай, хлеб — и пробормотали: «Нам этого нельзя!» Когда Письменская спросила: «Вы когда-нибудь ели хлеб?» старик ответил: «Да.Но они этого не сделали. Они никогда этого не видели ».

За несколько посещений выяснилась полная история семьи. Звали старика Карп Лыков, он был старообрядцем — членом фундаменталистской русской православной секты, поклоняющейся в стиле, не изменившемся с 17 века. Преследовали старообрядцев со времен Петра Великого, и Лыков говорил об этом так, как будто это произошло только вчера; для него Петр был личным врагом и «антихристом в человеческом обличье».

Положение семьи Лыковых только ухудшилось, когда к власти пришли большевики-атеисты.При Советской власти изолированные старообрядческие общины, бежавшие в Сибирь, спасаясь от преследований, начали все дальше отходить от цивилизации. Во время чисток 1930-х годов, когда само христианство подвергалось нападкам, коммунистический патруль застрелил брата Лыкова, когда Лыков стоял на коленях и работал рядом с ним. В ответ он собрал свою семью и убежал в лес.

Это было в 1936 году, а Лыковых тогда было всего четыре — Карп; его жена Акулина; сын Савин, 9 лет; и Наталья, дочь, которой было всего 2 года.Взяв свое имущество и немного семян, они уходили все глубже в тайгу, пока, наконец, не оказались в этом пустынном месте. Еще двое детей родились в дикой природе — Дмитрий в 1940 году и Агафья в 1943 году, и ни один из младших детей Лыкова никогда не видел человека, который не был членом их семьи. Все, что Агафья и Дмитрий знали об окружающем мире, они узнали из рассказов своих родителей.

Дети Лыкова знали, что есть места, называемые городами, где люди живут тесненными в высоких зданиях.Они слышали, что есть другие страны, кроме России. Но для них такие понятия были не более чем абстракциями. Единственным предметом для чтения были молитвенники и старинная семейная Библия. Акулина использовала Евангелия, чтобы научить своих детей чтению и письму, используя в качестве ручки и чернил заостренные березовые палочки, смоченные в соке жимолости.

Лыковы принесли с собой в тайгу грубую прялку и детали ткацкого станка, но у них не было техники для замены металла. Несколько чайников хорошо служили им в течение многих лет, но когда ржавчина, наконец, преодолела их, единственной заменой, которую они могли изготовить, стала береста.Поскольку их нельзя было помещать в огонь, готовить стало намного труднее. К моменту открытия Лыковых их основным продуктом питания были картофельные котлеты, смешанные с молотыми семенами ржи и конопли.

Только в конце 1950-х годов, когда Дмитрий достиг зрелого возраста, они впервые стали ловить животных ради мяса и шкур. Не имея ружей и даже луков, они могли охотиться, только роя ловушки или преследуя добычу через горы, пока животные не падали от истощения. Дмитрий развил поразительную выносливость, мог поохотиться зимой босиком, иногда возвращаясь в хижину через несколько дней, выспавшись под открытым небом при 40 градусах мороза, с молодым лосем на плечах.Однако чаще всего мяса не было, и их диета постепенно становилась все более однообразной.

Голод был постоянной угрозой, и в 1961 году в июне пошел снег. Сильный мороз погубил все в их саду, и к весне семья была вынуждена есть обувь и кору. Акулина умерла от голода. Остальную семью спасло то, что они считали чудом: на их грядке проросло единственное зерно ржи. Во время сбора урожая один колос дал 18 зерен, и из них они кропотливо восстановили урожай ржи.

СОВЕТСКИЕ ГЕОЛОГИ потихоньку знакомились с Лыковыми. Старый Карп обычно восхищался последними новшествами, которые ученые приносили из своего лагеря, и, хотя он отказывался верить, что человек ступил на Луну, он быстро приспособился к идее спутников. Лыковы заметили их еще в 1950-х годах, когда «звезды стали быстро переходить по небу».

Карп сохранил свой статус главы семьи, хотя ему было далеко за 80. Его старший ребенок, Савин, справился с этим, представив себя непреклонным арбитром семьи в вопросах религии.«Он был силен верой, но человек жесток», — сказал о нем его собственный отец. Конечно, старший сын не встретил бы большого сопротивления со стороны Натальи, которая всегда изо всех сил пыталась заменить свою мать в качестве повара, швеи и медсестры.

Двое младших детей, с другой стороны, были более доступными и более открытыми для перемен. «Фанатизм в Агафье не был особенно заметен», — сказал писатель Василий Песков и со временем понял, что младшая из Лыковых обладает чувством иронии и умеет подшучивать над собой. Она была заметно умна и взяла на себя трудную задачу — следить за временем в семье, у которой не было календарей.

Из всех Лыковых, однако, любимцем геологов был Дмитрий, дачник, знавший все настроения тайги. Он был самым любопытным и, возможно, самым дальновидным членом семьи. Он целыми днями вручную пил и строгал каждое срубленное Лыковыми бревно. Возможно, неудивительно, что его больше всего восхищали технологии ученых.Когда отношения улучшились до такой степени, что Лыковых можно было уговорить посетить советский лагерь, он провел много счастливых часов на маленькой лесопилке, удивляясь тому, как легко циркулярная пила и токарные станки могут обрабатывать дерево. «Нетрудно догадаться, — писал Песков. «Бревно, за которое Дмитрия тратили день или два, на его глазах превратилось в красивые ровные доски. Дмитрий пощупал ладонью доски и сказал: «Хорошо!»

Карп Лыков вел долгую и проигрышную битву сам с собой, чтобы сдержать всю эту современность.Когда они впервые познакомились с геологами, семья приняла только один подарок — соль. (Прожить без этого четыре десятилетия, по словам Карпа, было «настоящей пыткой».) Однако со временем они стали терпеть больше. Они забрали ножи, вилки, ручки, зерно и даже ручку, бумагу и электрический фонарик.

Возможно, самым печальным аспектом странной истории Лыковых была скорость, с которой семья пришла в упадок после того, как они восстановили контакт с внешним миром. Осенью 1981 года трое из четырех детей умерли в течение нескольких дней друг от друга.И Савин, и Наталья страдали почечной недостаточностью, скорее всего, из-за жесткой диеты. Но Дмитрий умер от пневмонии, которая могла начаться как инфекция, которую он заразил от своих новых друзей.

Геологи пытались уговорить Карпа и Агафью покинуть лес и вернуться к родственникам, пережившим преследования в годы чисток. Но ни один из выживших не слышал об этом.

Карп Лыков умер во сне 16 февраля 1988 года. Агафья с помощью геологов похоронила его на склонах горы, затем повернулась и направилась обратно к себе домой. Господь обеспечит, и она останется, сказала она — как и было на самом деле. Четверть века спустя, сейчас ей уже за 70, и живет таежное дитя в одиночестве.

© Смитсоновский институт, 2013. Печатается с разрешения Smithsonian Enterprises. Все права защищены. Воспроизведение на любом носителе без разрешения Смитсоновского института строго запрещено. Полная версия этой истории доступна на сайте SmithsonianMag.com.

Выживание в Сибере: Семья Лыковых

В начале 1930-х годов параноик и помешанный на власти Иосиф Сталин начал очищать Советский Союз от всякого инакомыслия.Его первоначальной целью были члены Коммунистической партии, которые начали сомневаться в его отношении к крестьянам, не придавали значения усилиям по индустриализации и выступали за большую внутреннюю демократию. Враги Сталина предстали перед «показательными процессами», единственным исходом которых был смертный приговор. Тысячи политических врагов были убиты без суда и следствия.

Но культ Сталина заключался не только в его власти над политическим аппаратом Советского Союза. Устанавливается культ личности.

РЕЛИГИОЗНЫЕ ЧИСТКИ

Для этого Сталин направил свои чистки против церквей и простых людей России. Религиозные иконы были заменены славными изображениями Сталина. Те священники, которые отказались, были либо казнены, либо изгнаны. Семьи воспевали Сталина; мать учила их детей, что Сталин был самым мудрым человеком на свете. Семьи, которые не придерживались этих учений, исчезли. К середине 1930-х годов около 10 миллионов русских были изгнаны из своих домов в ГУЛАГ в глубине сибирской тайги.К концу правления Сталина он отправил более 20 миллионов человек в лагеря, разбросанные по всей России, где более половины умерло. И это неудивительно. Сибирская тайга — негостеприимное место.

Тайга по-русски означает «лес» и известна своими погодными колебаниями; температура опускается ниже нуля в течение шести месяцев в году, окружая землю ледяной снежной гробницей со снежными заносами высотой по пояс. Сосна и ель были единственной зеленью на многие мили. Но когда наступает лето, которое наступает ненадолго, оно приносит с собой пронзительное голубое небо, теплый воздух, реки, которые с диким беззаботностью текут по узким каньонам, запахи сирени и сосны и на короткое время ощущение близости с природой. .Зима так же быстро, как и приходит, сменяет осень настолько короткую, что вы почти не замечаете ее присутствия.

ESCAPE

Для русских, отправленных в лагеря в этой суровой стране, ничто не могло быть ближе к аду на Земле. Вынуждены трудиться в суровые зимы на лесозаготовках или в горнодобывающих предприятиях, где ваш дневной выход диктовал скудный рацион хлеба и воды на следующий день, носить самую поношенную одежду и спать в ветхих хижинах на деревянных досках.

Но некоторые россияне выбирали путь в тайгу.Для них это означало выживание. Выживание их образа жизни. Выживание их семьи. Так было в семье Лыковых.

Карп Лыков с дочерью Агафьей.

Семья Лыковых принадлежала к группе, известной в России как старообрядцы, — членам секты Русской Православной Церкви, которые придерживались своих убеждений до конца. История старообрядчества восходит к временам Петра Великого и Великого раскола 1667 года. По словам Весилия Пескова из своей книги Затерянный в тайге : «Старообрядцы смотрели на вознесение царя Петра Великого. , с его особенно резкими нововведениями, как они уже предсказывали приход антихриста.Многие из старообрядцев продвигались все дальше и дальше в сибирскую пустыню, чтобы дистанцироваться от этого воспринимаемого антихриста. Эти старообрядцы были загнаны в крошечные секты, которые были отделены от общества. Они избегали всего мирского, включая, по словам Пескова, «государственные законы, военную службу, паспорта, деньги, власть любого рода, игры, пение, все, что люди,« не боящиеся Бога, могли придумать ».

Главная резиденция Лыковых

ОТКРЫТО

К тому времени, когда сталинские чистки проникли в далекую сибирскую глушь, Лыковы уже были самодостаточной семьей, живущей вдали от мира. В 1935 году после того, как коммунистический патруль застрелил брата Карпа, когда он стоял на коленях рядом с ним, работая над урожаем картофеля, Карп Лыков, его жена Акулина и их двое детей — Савин, 9 лет, и Наталья, 2 года, — полностью удалились из дома. Мир. Еще два Лыкова родятся в дикой природе — Дмитрий в 1940 году и Агафья в 1943 году — и эти двое не будут знать другого человека, который не был членом их семьи, пока их не обнаружит российская группа геологов в 1978 году.

Это фото Агафьи было сделано в 1988 году.

Лыковы последовали за рекой Абакан в горный Алтай на юге Сибири. Их первое поселение было обнаружено вскоре после окончания Второй мировой войны группой военных топографов. Когда год спустя они вернулись в этот район, семья уехала. По словам Пескова, Лыковых снова заметила в 1958 году «группа туристов, спускавшаяся по Абакану», когда они «внезапно наткнулись на бородача, стоящего с удочкой». Гид рассказал туристам, что где-то недалеко от Лыковской пустыни.Однако вместо того, чтобы поселиться на реке, как в 1945 году, Лыковы заселили гору, и их хижины не видели. Каждый раз, когда они двигались, они приносили с собой семена, одежду, несколько горшков и сковородок, прялку и ткацкий станок, которые они изначально принесли с собой в дикую природу.

СЕКРЕТЫ ВЫЖИВАНИЯ

Но как семья могла прожить сорок два года в одиночестве на одном из самых суровых участков земли? Изоляция заставила их научиться зависеть друг от друга и от того, что давала тайга.

Дмитрий и Агафья с тростью и конопляной одеждой.

Они жили в том, что на первый взгляд показалось ветхой хижиной, покрытой многолетней копотью, наскоро сброшенной вместе. Но дом был тщательно продуман, в том числе крыша, на которой «доски из лиственницы имели форму желоба и выложены, как черепица в европейских домах». Внутри семья построила каменную печь с дымоходом, выходящим через боковую стену, а не через крышу. В одном углу крохотного домика стояли заветный ткацкий станок и прялка, и первых людей, обнаруживших Лыковых, поразило то, что шесть взрослых взрослых могли спать в таких тесных помещениях.

Карп и Агафья в одежде из ткани, подаренной им геологами.

Хотя тайга давала более чем достаточно материалов, чтобы укрыть семью от суровых долгих зим, в конечном итоге именно из-за тех долгих зим Лыковы жили, как Агафья, «голодными годами», потому что большой сад они укоренили. из тайги на холодном северном склоне горы их плохо кормили. Их рацион состоял из картофеля, лука, репы, гороха, конопли и ржи, выращенных из семян, которые они принесли в пустыню.Когда-то в семье была морковь, но эти семена были потеряны для мышей несколькими годами ранее. Основным продуктом их питания был картофель, из которого они делали простой пресный хлеб, напоминающий плоский черный блин.

Лыковы во время их первой встречи с советскими геологами.

Агафья посередине сидит возле своей хижины, возможно, разговаривая с российскими геологами в конце 1980-х.

ДИКАЯ ОБЕСПЕЧИВАЕТ

То, чего не могли дать их сады, было в тайге.Березы, которые давали им все, от горшков, когда их железные заржавели, до обуви, лыж и сундуков для хранения картофеля, также дали им березовый сок, который Лыковы собрали в апреле и хранили в своем естественном холодильнике: конечно, берестяные емкости. Лето в тайге означало грибы, малину, чернику, смородину и орехи; в конце августа каждый член семьи Лыковых заболел. Все они умели лазить по соснам, чтобы собирать «таежную картошку».”

Самым тяжелым испытанием для Лыковых была жизнь без соли. Карп посетовал Пескова, что жизнь без соли — это «настоящая пытка». Хотя мясо было частью их рациона, сохранять и лечить мясо в течение длительного времени без соли было мучительно трудно. В первую очередь семья ловила рыбу Абакана, но они все же расставили ловушки для кабарги, которые часто бывали на холмах вокруг их дома. Большую часть времени они ели рыбу в сыром виде, но сушили ее для ближайшего будущего, в то время как оленину хранили на религиозные дни, или когда они выполняли тяжелую работу или длительные поездки.

Несмотря на все это, семья все еще жила на грани голода. Агафья вспоминает, что семья «все время была голодна». Каждый год мы проводили совет, чтобы решить, съесть ли все или оставить на посевной ». В 1961 году снегопад в конце июня убил все в их саду. Следующей зимой семья быстро проглотила все, что было в магазинах. Весной они были вынуждены есть свою кожаную обувь, кору и березовые почки. Акулина заморила себя голодом, чтобы ее дети выжили.Следующим летом чудесным образом проросло единственное растение ржи, и семья по очереди охраняла его днем ​​и ночью от мышей, белок и птиц, которые были постоянной угрозой их запасам семян. Из этого единственного ростка ржи семья работала, чтобы пополнить свои запасы. Их суровая диета, вероятно, стала причиной смерти трех братьев и сестер Агафьи, которые умерли в 1981 году — Савина и Натальи, скорее всего, от болезни почек, а Дмитрия — от пневмонии.

Время для Лыковых тянулось медленно, и у каждого члена семьи были определенные роли, которые они выполняли.Где-то в 1950-х Савин и Дмитрий были разлучены с семьей и переехали в хижину у реки почти в шести километрах от «главной резиденции». Песков рассуждает об этом разделении: «Во-первых, было тесно на шестерых в одной каюте; во-вторых, было неплохо иметь форпост у реки, а также рыболовную базу; в-третьих, отношения с Савиным (религиозно-догматичным и суровым человеком) становились все труднее; и, наконец, самая важная возможность: они должны были предотвратить опасность инцеста.”

Другой вид усадьбы Лыковых.

У реки Савин оттачивал свои навыки изготовления кожи, когда Дмитрий учился гнать животных на охоту. Не имея даже лука и стрел, Дмитрий однажды два дня гнался босиком по снегу за оленем, чтобы накормить семью. Савин служил в семье священником времени; Отслеживание времени имело первостепенное значение для семьи, чтобы они могли соблюдать праздники, молитвы, посты и времена, когда им было запрещено есть мясо.

Наталья была «крестной матерью» семьи, она готовила, шила и лечила. Агафья (которая все еще жила в родовой усадьбе) научилась готовить, владеть топором, ловить рыбу и даже шила для семьи мебель.

Семья навещала друг друга в двух хижинах. Это внесло в их дни ощущение разнообразия. Еще один способ нарушить монотонность долгой зимы — это рассказывать сны у костра, когда готовили пищу для праздников, или вокруг ткацкого станка, когда дочери шили одежду из конопли.

И у них было достаточно времени поговорить. Изготовление одежды было титанической задачей для семьи, на которую уходила большая часть их труда и усилий. Все вращалось вокруг конопли. Конопля была настолько важной в их жизни, что Песков неоднократно слышал, как Карп упоминал о ней с благоговением и благодарностью в своих молитвах к Богу. Лыковы использовали коноплю для всей своей одежды, но она также использовалась в качестве нитки для их бересты, а затем и кожаной обуви (смоченной в смоле из бересты для водонепроницаемости), лески и веревки.Конопля, растущая вокруг дома и подвешенная для сушки внутри, также служила для защиты от блох.

Могилы семьи Лыковых. Первой умерла их мать Акулина в 1961 году, за ней последовали Савин, Дмитрий и Наталья в 1981 году и Карп в 1988 году.

ИЗ ДИКОЙ

Со временем сибирская изоляция истощила семью, и, наконец, отмечает Песков, «в 1978 году семья была уже настолько измучена своей борьбой за существование, что у них не было желания больше хоронить себя вдали от людей, и они смиренно принял то, что уготовила им судьба.”

Карп Лыков умер в 1988 году, ровно через 27 лет после его жены Акулиной. С помощью группы геологов Агафья похоронила отца рядом с могилами остальных членов своей семьи. Хотя она несколько раз бывала в городах, Агафья Лыкова, единственная оставшаяся в живых из своей семьи, все еще живет на удаленном склоне горы в Абаканском хребте, в 150 милях от ближайшего города. Она отказывается покидать усадьбу своей семьи и продолжает вести жизнь религиозного благочестия, простоты и уверенности в своих силах и земле.

No related posts.

0
Разное

Leave a Reply

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *