Картины с церковью и природой: Пейзажи с церквями | Купить картину с церквью в СПб

Красивое в неприглядном

Саврасов как будто специально выбирает самое неприглядное время года. До него раннюю весну русские художники не изображали.

Согласитесь, проще написать куст цветущей сирени на фоне аккуратного заборчика и дорожки с гравием. Чтобы было приятно смотреть. А тут слякоть, потемевший снег, кривые деревья.

Зачем же художник намеренно усложнил себе задачу? Выбрав для пейзажа конец марта.

Возможно, чтобы мы ощутили настроение художника. Которое легче обозначить как раз на таком фоне.

Первый лирический пейзаж

Критики сразу разглядели в “Грачах” высокую поэзию. Как выразился Александр Бенуа, “в картине есть не просто вода, снег и воздух. В ней есть душа”.

Что это значит? Куда смотреть, чтобы эту душу разглядеть? И почему картину Саврасова называют самым первым лирическим пейзажем?

В 19 веке в России было два вида пейзажа. Эпический и романтический.

Самые известные эпические пейзажи – это “На пашне” Клодта и “Рожь” Шишкина. Это повествовательные пейзажи. О сельских жителях. Об их тяжелом и важном труде. О вечном течении времени.

На них вы видите низкий горизонт. Бесконечное пространство. Спокойное величие природы. Это скорее философский пейзаж.

Ещё были пейзажи романтические. Самые известные из них – “Девятый вал” Айвазовского и “Дуб, раздроблённый молнией” Воробьева.

Природа у художника-романтика эмоциональна. Часто с преувеличенными или даже выдуманными эффектами. Как, например, неправильные волны у Айвазовского. А ещё это противоборство стихий. Или борьба человека с природой. Это драматический пейзаж.

Саврасов пошёл другим путём. В его “Грачах” можно разглядеть немного философии. Едва ли драму. Но в них много лирики. Потому что художник добавил своё собственное отношение к природе.

Чувствуется его безграничная любовь к родине. К русской глубинке. Он вплетает в картину душевное тепло. Выходит трогательно. Поэтично.

Сберегла берёза от зимы седой
Гнёзда птичьей стаи, что спешит домой…

(Э. Терешкин)

Ученик Саврасова, Исаак Левитан подхватил это знамя. С тех пор поэзия и душа присутствуют почти в каждом русском пейзаже.

Стали это называть пейзажем настроения. Когда через берёзки и лужи мы чувствуем приподнятое настроение художника. Или его душевные терзания.

Были ли у Саврасова другие шедевры?

Шедевров у Саврасова не так много. “Грачи” были созданы в сложный период его жизни. Академия художеств лишила его казённой квартиры. Умерла новорожденная дочь.

Лишь “Проселок” можно назвать ещё одним  шедевром. Который по значимости уступает лишь картине “Грачи прилетели”.

***

Спустя 10 лет после написания картины “Грачи прилетели” жизнь Саврасова пошла под откос. Он серьёзно страдал алкоголизмом. Искусствоведы так и называют его работы с 80-х годов 19 века – “пьяный Саврасов”.

Грачи иногда “возрождались” в рисунках. Которые он наспех набрасывал, чтобы продать на ближайшем рынке за 2 рубля.

Саврасову было не суждено оставить обширную галерею шедевров, как его современнику Айвазовскому или ученику Левитану.

Однако “Грачи прилетели” внесли серьёзную лепту в развитие живописи. С этой культовой картины началась история русского пейзажа, который повествует о русской природе. И главное, о любви к ней.

***

Если Вам близок мой стиль изложения и Вам интересно изучать живопись, я могу отправить Вам на почту бесплатный цикл уроков. Для этого заполните простую форму по этой ссылке.

Комментарии других читателей смотрите ниже. Они часто являются хорошим дополнением к статье. Ещё вы можете поделиться своим мнением о картине и художнике, а также задать вопрос автору.

Автор: Оксана Копенкина

Перейти на главную страницу

Facebook

Twitter

Вконтакте

Одноклассники

Pinterest

Похожее

Рассказы о шедеврах живописи — Саврасов А. «Грачи прилетели» -100 картин

На окраине маленького селения возвышается небольшая шатровая колоколенка. К светло-голубому с высокими облаками небу тянутся еще голые, но уже забродившие соками ветки берез. На них с шумом и граем опускается стая грачей. Лед на пруду растаял, да и снег потерял уже свою зимнюю чистоту и пышность. На глазах у зрителей происходило величайшее чудо рождения весны.

«Грачи прилетели» назвал свою картину Алексей Кондратьевич Саврасов, и уже в названии содержится определенное отношение художника к природе. Знакомая всем с детства картина представляется сейчас одним из символов русского пейзажа, постоянно любимых народом верной и преданной любовью. В ней, такой простой и внешне безыскусной, было пронзительно воплощено свойственное русскому человеку лирическое чувство, поэтому картину сразу и восприняли как олицетворение русской природы, всей деревенской России. Пруд и березы, деревенские дома и церковка, потемневшие весенние поля — все обжито и согрето сердечным теплом.

Исаак Левитан так отзывался о картине «Грачи прилетели»: «Окраина захолустного городка, старая церковь, покосившийся забор, тающий снег и на первом плане несколько березок, на которых уселись прилетевшие грачи, — и только… Какая простота! Но за этой простотой вы чувствуете мягкую, хорошую душу художника, которому все это дорого и близко его сердцу».

Первоначальные этюды к картине «Грачи прилетели» А. Саврасов писал в селе Молвитино, находившемся близ Костромы. Это было довольно большое село со старинной церковью на окраине. Церковь была построена в конце XVIII века. Колокольня с кокошниками у основания остроконечного шатра, белый храм с пятью небольшими куполами. Потемневшие от времени избы, крестовые дворы, деревья с мокрыми стволами, свисающие с крыш длинные сосульки… Сколько было таких сел в России! Правда, рассказывают, что из этих мест происходил родом Иван Сусанин.

А.К. Саврасов приехал в Молвитино в марте 1871 года, здесь

много и плодотворно работал над этюдами с натуры, так что ни одна мелочь не ускользала от его пристального взгляда. Уже в первых этюдах тонкие, трепетные стволы берез потянулись к солнцу, просыпалась от зимней спячки земля. Все оживало с наступлением весны — любимой поры художника.

Эти первоначальные этюды были решены А. Саврасовым в едином цветовом ключе. Природа на них живет своей внутренней жизнью, подчиняется своим законам. Тайны ее жизни и хочет разгадать художник. Однажды он пришел на окраину села, чтобы посмотреть вблизи на эту старинную церковь. Пришел ненадолго, да так и остался до вечера. То ощущение весны, которым он жил последние дни, вдыхая пьянящий мартовский воздух, здесь — у околицы обычного русского села — приобрело’ особую силу и очарование. Он увидел то, что желал увидеть и на что смутно надеялся. Художник раскрыл этюдник и начал рисовать быстро, вдохновенно, забыв обо всем на свете.

Сначала А. Саврасов отвергает вариант за вариантом, пока наконец не находит тот характерный пейзажный мотив, который и лег в основу полотна. Правда, история создания этой известной картины еще и до сих пор осталась не до конца выясненной, даже подготовительные материалы к ней (эскизы, рисунки, этюды) полностью не выявлены. А. Соломонов, биограф художника, еще при жизни А. Саврасова, утверждал, что картина была исполнена в один день: «Начав картину рано утром, художник кончил ее к вечеру. Писал он ее не отрываясь, как бы в экстазе… пораженный с утра ярким впечатлением весны, вчера словно еще не наступившей, а сегодня уже спустившейся на землю и охватившей своими оживляющими объятиями всю природу». Правда, советский художник Игорь Грабарь утверждал, что этот маленький пейзаж был написан А. Саврасовым позже, уже в Москве. Сравнивая два дошедших до нас этюда с самой картиной, он предположил, что последний этюд к картине был сделан художником по памяти: «С натуры нельзя так написать. Береза всегда имеет свой рисунок… По такому этюду не сделаешь картину. Это скорее эскиз по памяти».

Вот такова краткая история написания картины «Грачи прилетели», которая впервые была показана в Москве на выставке Общества любителей художеств в 1871 году. А известность картины началась немного позже, когда она была выставлена в Петербурге на выставке Товарищества передвижников. Несмотря на то, что полотно А. Саврасова было показано в окружении других пейзажей, оно сразу же привлекло всеобщее внимание. Небольшой пейзаж вызвал в душах зрителей волнующие чувства, по-новому раскрыв красоту и поэзию скромной русской природы — той самой, о которой писатель К. Паустовский говорил: «Все прелести Неаполя я не отдал бы за мокрый от дождя ивовый куст на берегу Вятки».

Вместе с этим полотном в русскую живопись входил сюжет издавна знакомый жителям русских сел и деревень, напоминавший им о близком приходе весны. Одно это уже ставило содержание картины в круг близких А. Саврасову народных тем. И все же при появлении «Грачей» перед современниками неожиданно раскрывалось что-то новое, уже совсем по-иному говорящее о знакомом явлении.

Как будто по-прежнему идет жизнь вокруг, и среди этой жизни — на пустыре, огороженном забором, — совершается великое чудо тихого пробуждения природы от зимнего сна. Удивительный весенний свет, наполнивший всю картину и по-разному осветивший ее, чуть позолотил снежный бугор у забора и самый забор. Лужи растаявшего снега открыли землю, отразили силуэты деревьев, на потемневший снег упали тени от молодых березок, озарилось розовато-золотистым светом плотное облако, а на обозримых далях обнажились проталины.

В таком скромном, но пленяющем взор облике предстала перед А. Саврасовым весна, такой она навеки и запечатлена в его картине — со своей вечной темой обновления жизни. Все казалось таким обыденным, проще простого, и тем не менее волновало зрителя красотой живописи и гармонией светового строя. Это было единственное произведение на выставке, в котором И. Крамскому (с его исключительной чуткостью к такого рода живописи) открылось что-то новое. Недаром в письме к Ф. Васильеву он отмечал, что были на выставке пейзажи и с природой, и с воздухом, и с деревьями, «а душа есть только в «Грачах».

по материалам «Сто великих картин» Н.A.Иoнина, издательство «Вече», 2002г

Рассказы о шедеврах

Как смотреть (и понимать) картины Рене Магритта: объясняют директора музеев Магритта в Бельгии

50 лет назад умер Рене Магритт — бельгийский сюрреалист, творческий путь которого был сложнее, чем все привыкли думать: он оставил след в наивном искусстве, абстракционизме и даже импрессионизме. «Афиша Daily» поговорила с директорами музеев Магритта о том, что стоит за его произведениями.

Каким человеком был Рене Магритт

Так выглядит дом-музей Магритта в Брюсселе — в три этажа. На первом жил художник со своей женой, остальные занимали другие семьи

© Courtesy, VisitFlanders

Интерьеры дома напоминают ожившие картины — это окно, например, точь-в точь с работы «Условия человеческого существования»

© Courtesy, VisitFlanders

Из этого камина в «Пронзенном времени» появляется поезд. На полу — как раз «коврик для бедных». Чучело собаки — не аутентичное, но примерно такое же было и у самого художника

© Courtesy, VisitFlanders

Жена Магритта, Жоржетта, часто играла на пианино — об этом создателям музея рассказывала соседка сверху

© Courtesy, VisitFlanders

За Магриттом закрепился образ маленького буржуа в шляпе-котелке — и обстановка его квартиры как будто отвечает этому представлению. Большую часть своей жизни он провел совсем просто: в его доме в Брюсселе по адресу Esseghemstraat, 135 (сейчас там устроен его дом-музей), не было даже ванной — он соорудил ее на кухне для своей жены Жоржетты. Детей они так и не завели — в том числе из-за нестабильного финансового положения, зато очень любили свою собаку, и Магритт ходил с ней только в те кинотеатры, куда пускали с животными. А после смерти он сделал ее чучело — и шутил, что с удовольствием превратил бы в чучело все, что его окружает.

На полу лежал «коврик для бедных»: паркет был покрашен в крапинку, как это часто делали старые бельгийские семьи. На кухне Магритт чаще всего и работал, потому что это было самое теплое пространство в доме. Стены гостиной и кухни он покрасил в голубой и салатовый — под стать фону многих своих работ. Детали интерьера вообще часто появлялись в его картинах: тот же камин, оконный проем, панорама лестницы — все списано с реальной обстановки. Как только в его жизни появлялся новый предмет мебели, Магритт переносил его на холст. А еще он много работал с фотографиями и строил по ним свои изображения. Это позволяло ему достичь особенной точности в картинах: добавляя к ним невозможные детали, он добивался странного сюрреалистического ощущения и заставлял задуматься о том, насколько реален наш повседневный мир.

Хлоя Трибо

Куратор Дома-музея Магритта

«Магритт был человеком простых привычек и простых решений — как в своей обычной жизни, так и в живописи. Он мало путешествовал, вообще не любил перемены и часто повторял одни и те же сюжеты. Магритт спал по 12 часов в день, а все остальное время работал (за свою жизнь он написал около 2000 картин: сюжеты многих повторялись, потому что его арт-дилер часто находил ему заказы на новую интерпретацию старых образов. — Прим.ред.) — и вел совсем не богемный образ жизни. Критики шутили, что свои странные работы он рисует во сне, потому что все время проводит в кровати.

Магритт хотел изменить наш взгляд на мир, забрать горечь повседневности. Обычная жизнь заставляла его скучать: он был довольно грустным человеком — это видно по его письмам. И он бежал от реальности — как будто бы в воображаемую дверь, которую часто изображал на своих картинах. Поэтому Магритт так близок всем поколениям: подобно Дали, у него фантастическая техника, но в отличие от других сюрреалистов он показывал нам совершенно будничные, повседневные вещи, создающие обманчивый эффект легкости понимания».

Как смотреть картины Магритта

Эрик Ринкаут

Арт-критик и автор книги «Магритт без покрывала»

«Все возможные толкования своих работ Магритт ненавидел и говорил, что символов в них нет — это, конечно, не так. Но я бы хотел подчеркнуть вот какой момент: он был забавным человеком, который много смеялся — правда, только в кругу своих друзей — и в 60-е и 70-е снимал вместе с ними забавные и часто очень сексуальные фильмы. В одном из них пропадает труба: она исчезает под юбкой женщины, а потом находится под ней снова — и все это стилизовано под немое кино».

Весна, 1965. Остров сокровищ, 1942

Остров сокровищ, 1942

Эрик Ринкаут: «Магритт любил метаморфозы и часто изображал их в своих работах. Иногда женщина у него превращается в дерево или камень, а птица — в облако или силуэт птицы. Тот же прием он использовал и с растениями — которые становились птичьими силуэтами. Этот образ впервые появился в картине «Остров сокровищ» во время Второй мировой войны: птицы прикованы к земле, хотят взлететь, да не могут; и безнадежность, и надежда во время войны — все собрано здесь. С другой стороны, у Магритта было и более шутливое толкование сюжета: во французском языке есть поговорка «девочки в цвету», и он говорил так: если девочки могут быть цветами, то почему птички не могут быть деревьями?»

Империя света, 1953

Эрик Ринкаут: «На этой картине день и ночь нарисованы одновременно — и это создает удивительное, совершенно завораживающее ощущение. Когда Магритта спрашивали, зачем он нарисовал невозможный мир, он удивлялся и отвечал, что показал реальность: день и ночь на земле бывают одновременно. Но он не уточнил, что это никогда и нигде, кроме как на его картинах, не происходит в одном месте».

Избирательные сходства, 1933. Проницательность, 1936

Избирательные сходства, 1933

Проницательность, 1936

Эрик Ринкаут: «Картина кажется сложной и непонятной: во многих работах Магритт как будто бы пытался нас запутать — рисовал и яйцо, и птицу. Это довольно типичная работа для художника: в 1930-х годах его сюжеты изменились, и если раньше на картинах он объединял вещи, у которых, казалось, нет ничего общего, то потом он заинтересовался логическими проблемами. Одна из них — про яйцо и птицу. Так, например, он рисовал огромную клетку и помещал в нее яйцо («Избирательное сходство»). Или — на другой его знаменитой картине — художник рисовал яйцо, а получалась птица. Картина называется «Проницательность»: художник видит будущее — то общее, что есть у яйца и птицы».

Медитация, 1936. Прекрасный мир, 1962

Эрик Ринкаут: «На некоторых своих картинах (например, в «Медитации») он изображал змей, которые превращались в свечи и ползали по пляжу. А небо у Магритта тоже всегда во что-то превращалось: иногда в пазл, иногда — в кубы. Он хотел показать, что его рисунки — это иллюзорные конструкции, с которыми он может делать что угодно. Забавно, что он часто добавлял в ландшафт дверь — и таким образом тоже играл с этими фантомами».

Соблазнитель, 1953

Эрик Ринкаут: «Обычно корабль плавает по морю, а здесь — из этого моря состоит. Манифест не самого плохого мира, разве нет?»

Коллективное изобретение, 1934

Эрик Ринкаут: «И еще одно противоречие: вместо того чтобы делать соблазнительную картинку русалки с рыбьим хвостом и обнаженным верхом, Магритт нарисовал что-то неприятное, вызывающее и даже уродливое. Он очень любил играть с этим эффектом: превращать прекрасное в отталкивающее».

Алиса в Стране чудес, 1945. Наводнение, 1928. Черная магия, 1934

Алиса в Стране чудес, 1945

Наводнение, 1928

Черная магия, 1934

Эрик Ринкаут: «Алису в Стране чудес» Магритт очень любил: весь его мир немного напоминает картины из Зазеркалья, где ни в чем нельзя быть уверенным. Еще он много играл с масштабом: Пизанская башня на его картинах могла стать очень маленькой, а стул — огромным. Орел у Магритта часто превращался в скалу, как в сказках о миллионере-американце, который построил себе совершенно фантастический ландшафт. Воображаемая женщина в картинах Магритта обретает плоть: идеальное становится реальным.

Голос крови, 1948. Труды Александра, 1950

Голос крови, 1948

Труды Александра, 1950

Эрик Ринкаут: «Яблоко — это стародавний символ сексуальности и греха. На Магритт считал, что в его картинах нет символов и говорил, что яблоко — это просто яблоко. Пень держит топор как забавную угрозу: больше ты не срубишь ни одного дерева! А яблоко после Магритта стало важным элементом культуры, вдохновило и The Beatles, и Пола Маккартни. Он был большим фанатом работ Магритта; у Йоко Оно тоже было 13 его работ».

Терапевт, 1937

Эрик Ринкаут: «Эти птицы в клетке — образ Жоржетты и Магритта. Они вместе, но могут улетать и прилетать, когда хотят. У обоих на протяжении совместной жизни были собственные любовные истории, но они все равно оставались друг с другом».

Значение Магритта для истории

У Магритта устойчивая репутация художника, который всю свою жизнь был верен одному и тому же стилю — хотя на самом деле это совсем не так. Он начинал с абстракции в 1920-х, и сюрреализмом занялся после того, как его друг Патрис Леконт показал ему работу де Кирико, в картинах которого абстракция и реальность в некотором смысле соединяется вместе. В его творчестве во время войны также был отчетливо импрессионистический период, который резко осудили сюрреалисты — и им он посвятил совершенно эксцентричную выставку в примитивистском стиле, этот период принято называть vache — «коровьим». Помимо прочего, Магритта можно считать одним самых психоаналитических художников своего времени — у него есть, например, картина с точным изображением насилия, «LʼAube desarmee», — но намного важнее для истории искусства то, что Магритт одним первых (если не первым) поместил слово в плоскость картины. Он считал, что и слова, и изображения имеют одинаковую природу и одинаково далеки от того, каким мир является на самом деле — а не представлен в голове человека. В своих рассуждениях он был очень близок основателю концептуализма Джозефу Кошуту, который мог выставить рядом объект и его словарное описание. Это неслучайно: если европейцы (и особенно Париж) недооценивали Магритта при жизни, то именно в Америке (где сейчас собраны его самые известные работы) он получил признание, продавал свои работы — и повлиял на следующее поколение художников.

Мишель Драгет

Директор Королевской академии наук и искусств Бельгии

«Магритт изменил искусство в 1930-е, потому что показал, что оно нужно не для того, чтобы показывать вещи — но чтобы задавать вопросы. В этом смысле нет большой разницы между журналистикой и искусством: вы все задаете вопросы. Вот, например, моя любимая картина Магритта, на которой дождь идет поверх облака. Она заставляет вас задуматься — и, возможно, посмотреть на мир иначе. Живопись всегда пыталась показать людям, где правда, — это началось с религии и церкви, которые с помощью картин рассказывали людям о жизни святых. А Магритт говорил, что нужно прекратить это: мы не можем показать реальность как она есть, но можем использовать картину, чтобы задать вопрос. Что такое дождь, что такое дверь?

В Париже Магритта не показывали и не очень ценили. В 1954-м он выставил свои работы в США (11 картин, на которых были изображены слова. — Прим.ред.), и его идеи повлияли и на художников-минималистов, и на концептуалистов: особенно в отношении к миру и объекту, хотя американских художников больше интересовал общественный договор — то, как общество вносит свой вклад в восприятие объекта. Проекты Магритта были созвучны и «Новым реалистам» в Париже (предвестники поп-арта. — Прим.ред.), и даже период vache отвечал духу времени — стремлению к удовольствию, сексуальности. Но почему-то эти работы не ценились — и отдельно не выставлялись. Это так странно — особенно на фоне Пикассо, каждый новый этап в творчестве которого вызывал большое внимание.

Магритт пришел в искусство из рекламы, и он знаток того, как сделать изображение эффектным, произвести шок. Люди на его картинах смотрят в зеркало и видят в нем свою спину: Магритт говорил, что сделать портрет незнакомого человека просто невозможно, потому что вы не знаете его, и иллюзия сходства останется просто иллюзией. Эта идея тоже была очень важна, а причина, по которой многие молодые художники обращаются к его работам, состоит в следующем: трудно представить, как можно использовать идеи Пикассо, не повторяя при этом его работы. Не то Магритт. Вот он разрезал ландшафт на четыре части, чтобы создать пространство для воображения. Повторить это можно очень легко».

Знаменитый оммаж Магритту от художника Кита Харинга

Марсель Бротарс дружил с Магриттом и продолжил его темы во многих своих работах

Как, например, в этой реминисценции известной трубки

Оммаж магриттовской трубе от скульптора Армана («Время больше не угрожает»)

Оммаж Магритту от художника Сезара Бальдаччини

Эта работа Бротарса напоминает не очень известную картину Магритта «Проблема пространства» 1928 года, где действие разворачивается на точно таком же кирпичном фоне

Моряк Шона Ландерса («Капитан Гомер») — парафраз картине Магритта того самого ужасного периода vache с моряком, у которого из бороды торчат много трубок

А «Беллини» Раушенберга — цитата картины-коллажа Магритта «Все создает букет» 1956 года, где на спине его знаменитого человека в котелке вдруг появляется героиня «Весны» Боттичелли

Эрик Ринкаут

«В 1950-е Магритт был совсем не богатым и жил в основном благодаря тому, что в студии во дворе своего дома рисовал постеры к фильмам. Во Франции он считался аутсайдером, сюрреалисты не признавали его своим, а потом еще случился этот странный период vache. Трудно сказать, почему он стал так популярен именно в Америке: он не был дорогим, у американцев тогда еще сохранилось преклонение перед всем европейским, но та выставка в 1954 году в Нью-Йорке стала действительно важной: ее посетили Уорхол, Раушенберг, Лихтенштейн. Я бы не сказал, что есть линия преемственности между этими художниками, но Балдессари, например, очень хорошо знал его работы. Его картина «Это не трубка» должна стоять в одном ряду с дюшановским фонтаном, который, несомненно, повлиял на отношение Магритта к объекту.

Поп-арт Магритт ненавидел, но художники поп-арта его тоже знали и ценили. Влияние Магритта есть и в общей линии развития XX века — от реализма к абстракции и обратно: он рисует совершенно немыслимую реальность, но вместе с тем акцентирует внимание и на проблемах общества. В 1939 году он давал знаменитую лекцию о проблемах живописи — проблеме света, проблеме окна и так далее. Среди его тем была и феминистская повестка: он был одним из первых художников, которых объективация женщины волновала очень сильно».

Где посмотреть Магритта в Бельгии

Музей Магритта

Педантично собранная история жизни художника — с фотографиями, манифестами, редкими набросками. К 50-летию со дня его смерти тут появилась огромная выставка про Магритта и Бротарса — его друга и ученика, которым аккомпанирует вся вторая половина XX века — Уорхол, Кошут, Харинг и Киппенбергер.

Дом-музей Магритта

Три этажа с аутентичной обстановкой, голубятней во дворе и студией, где художник рисовал плакаты. На втором и третьем этажах — его воссозданные картины (те, что были уничтожены во время войны), ковер с манифестом сюрреалистов и обаятельные документы вроде списка любимых фильмов художника.

«Атомиум»

Внутри невероятного комплекса в виде кристаллов железа — трехмерные инсталляции в духе мира Магритта: картины оживают, а объекты, как в любимой книжке писателя — «Алисе в Стране чудес», — становятся огромными.

Редакция благодарит за помощь в подготовке материала офис по туризму Фландрии и Брюсселя VisitFlanders в целом, а также Педро Ваху и Екатерину Ленькову в частности.

Наборы для рукоделия и вышивания из коллекции «Церкви»

Интернет-магазин «Мир Вышивки» предлагает готовые наборы для рукоделия. С их помощью Вы сможете собственноручно создавать картины для украшения дома. В данном разделе собраны комплекты для вышивания крестом церквей.

Производители, с которыми мы сотрудничаем, зарекомендовали себя как надежные изготовители современных и качественных аксессуаров для рукоделия. Среди них — такие отечественные и зарубежные фирмы, как Luca-S («Лука-С»), Panna («Панна»), «Алиса», «Абрис Арт», Dimensions («Дименшенс»), Kustom Krafts («Кастом Крафтс»), «Риолис», РТО и другие. Продукция перечисленных марок отличается проверенным качеством, отборными материалами и продуманностью дизайна. Наборы укомплектованы с учетом всех потребностей вышивальщиц. Поэтому они дают возможность при минимальных затратах времени на подбор инструментов сразу же заняться любимым делом.

Это очень удобно для тех, кто только начинает заниматься рукоделием, потому что в каждом наборе для вышивания церкви содержатся все необходимые материалы:

• специализированная игла;
• канва с пропиткой для жесткости;
• мулине, разобранное по цветам и закрепленное на органайзере;
• удобная символьная схема вышивки церкви;
• инструкция.

Вышивка православных храмов и соборов

Вышивка церквей и соборов очень популярна среди православных мастериц. Красота, величие и одухотворенность церковной архитектуры вызывают творческий интерес и желание создать украшение для дома на религиозную тематику. Подобную картину можно сделать к какому-либо церковному празднику (Рождеству, Пасхе, Крещению) или подарить на крестины, свадьбу.

Вышивка крестом церквей на фоне зимней природы, майской зелени или прозрачной реки вдохновляет и новичков, и опытных рукодельниц.

«Мир Вышивки» предлагает широкий ассортимент и массу идей для вышивки крестиком церкви: схемы различных видов сложности, разнообразные дизайнерские рисунки или рисунки с точными копиями таких церквей, как собор Василия Блаженного, храм Спаса-на-Крови, Исаакиевский собор, Андреевская церковь.

Картина Герасимова Церковь Покрова на Нерли. 1953 г. Сочинение по картине

Не обошел это место стороной и советский художник С. В. Герасимов, в 1953 году запечатлев яркими и насыщенными цветами на небольшом холсте этот прекрасный вид, белокаменную церковь на берегу реки Нерль, одиноко стоящую на зеленой возвышенности в соседстве с деревцами, упираясь своим темным куполом высоко в небо.

На переднем плане картины зеленая лужайка местами усыпанная одуванчиками, где мы видим фигуру молодой девушки выгуливающей свое дитя на фоне слегка взволнованной темно синей реки отражающей фасад белокаменного храма. В этом панорамном полотне половину места занимает небо украшенное живописными облачками, которые художник постарался отразить в различных цветовых оттенках.

Картина Сергея Герасимова Церковь Покрова на Нерли, произведение завораживает зрителя идеальной согласованностью древнерусской архитектуры в гармонии с нашей родной русской природой. Картина отражает умиротворение и самые положительные эмоции от ее восприятия.

История гласит, что храм был построен князем Андреем Боголюбским в 1165 году в дань памяти погибшего сына Изяслава, после победы с булгарами в середине 12 века.

Место для постройки церкви князь не случайно выбрал в окрестностях пересечения рек Нерли и Клязьмы, он часто любовался этими красивыми местами. В защиту храма от затопления весенними паводками, специально был насыпан небольшой холм из камней скрепленных глиной. Все это крепкое основание холма дало возможность видеть это архитектурное творение по сей день.

Церковь на Нерли одной из первых была освещена в честь праздника Покрова Пресвятой Богородицы

На берегах реки Нерль в те далекие времена была основана пристань куда заплывали на своих кораблях иностранные купцы и политические деятели, которые всегда были очарованы видом храма и окружающей природы.

Сегодня картина художника Герасимова Церковь Покрова на Нерли находится в Третьяковской галерее. Размер холста 32 на 68 см.

Чем ближе художник к природе, тем его произведение искусней — Российская газета

18 сентября Тверском бульваре открылась выставка Народного художника СССР, академика РАХ Александра Шилова «Они сражались за Родину!», посвященная героям нашей страны, участникам Великой Отечественной войны, службам разведки и контрразведки, всем тем, кто защищал и защищает нашу Родину. Для народного художника СССР Александр Шилова тема патриотизма всегда была одной из главных. С нее мы и начали наш разговор.

Патриоты на портретах

Александр Максович, расскажите, пожалуйста, о том, как возникла идея этой экспозиции.

Александр Шилов: Идея пришла от директора департамента культуры Москвы Александра Кибовского. Я в свое время писал и пишу портреты наших великих разведчиков, и Александр Владимирович знал это и предложил в канун юбилея службы военной контрразведки сделать такую выставку. Выставка «Они сражались за Родину!» уже была представлена на Арбате, на Гоголевском бульваре, а сейчас более 40 работ представлены на Тверском бульваре, напротив ТАСС.

Вы ведь давно ведете эту тему…

Александр Шилов: Да, и я благодарен Сергею Николаевичу Лебедеву, генералу армии, в недавнем прошлом директору Cлужбы внешней разведки и большому патриоту, за то, что он познакомил меня с этими героями. На одном из приемов в Кремле я сказал ему, что давно мечтаю написать портрет настоящего разведчика, если, конечно, это возможно. Он обещал подумать и через некоторое время познакомил меня с выдающимися советскими разведчиками-нелегалами Геворком Вартаняном и его женой, 47 лет жившими за границей. Вартанян, можно сказать, спас в свое время Тегеранскую конференцию, когда Гитлер послал туда отряд для уничтожения Сталина, Рузвельта и Черчилля. Я написал его портрет, потом портрет еще одного героя нашей разведки Джорджа Блейка — кстати, он еще жив, ему уже 96-й год, живет в Подмосковье. Потом написал портрет Алексея Ботяна, этого великого диверсанта, спасшего Краков от уничтожения, прообраз «майора Вихря» из фильма.

Вы еще не сказали про портрет Кима Филби.

Александр Шилов: … Написанный по просьбе руководства СВР, Сергея Евгеньевича Нарышкина. Увидеть его приезжала вдова Руфина Пухова-Филби. Я волновался, как она примет работу, а она подошла к портрету, прослезилась и сказала: «Теперь я могу с ним говорить как с живым». И погладила портрет.

Эти люди приближали Победу…

«Элегия» (Катя Леднева). 2018. Фото: А. Шилов

Александр Шилов: С древнейших времен нет более священного долга, чем защищать Отечество. Они спасли Родину и сейчас ее держат на плаву. Для меня разведчики и контрразведчики — Великие люди, на которых нужно воспитывать будущих защитников Отечества. Иначе некому будет защищать Родину! Естественно, я буду продолжать писать их с чувством благодарности. У нас в галерее есть целый зал славы, где представлены портреты людей, воевавших за Родину, людей самых разных профессий и занятий. Я писал портреты актеров Владимира Этуша, Евгения Матвеева, драматурга Виктора Розова, монахинь, воевавших добровольцами. У меня есть портреты безногих бывших солдат на тележках, палочками отталкивавшихся от земли…

Президент именно эти работы видел, когда приходил к вам в галерею в канун 70-летия Победы?

Александр Шилов: Владимир Владимирович — великий патриот России, поднявший ее честь, заставивший Запад уважать нас, воодушевивший и вооруживший нашу армию. Он все свое доброе сердце отдает России и ее народу. Я от всей души благодарю его за титаническую, жертвенную деятельность на благо нашего народа. Ведь это все возможно только потому, что его сердце соткано из любви к своему Отечеству и своему народу. Президент провозгласил национальную идею номер один: курс на патриотизм, потому что это самое главное, это объединяет всех людей, заставляет любить нашу Родину во всех смыслах и защищать ее. Пользуясь случаем, поздравляю президента В.В. Путина с наступающим днем рождения и желаю ему духовных и физических сил.

Да, и я очень горжусь тем, во второй раз придя к нам в галерею, он сказал, что хорошо бы выставку «Они сражались за Родину!» провезти по городам боевой славы, по городам-героям в знак благодарности героям войны и спецслужбам. Президент в нашей Книге почетных гостей написал: «С благодарностью и восхищением. Успехов! Путин». А мы объездили с выставкой уже 18 городов — в том числе Севастополь и дважды Волгоград. И ветераны войны со слезами на глазах благодарили В.В.Путина и нас за то, что о них не забывают.

О нежности и женственности

Все знают вашу знаменитую галерею ветеранов войны, разведчиков. А есть ли сегодня в России молодые люди, достойные того, чтобы вы написали их портреты?

Александр Шилов: Ветеранов я часто пишу потому, что я в этих людей, в их внутреннее состояние влюблен. Раньше на Арбате я их часто встречал — а сейчас они, увы, исчезают с московских улиц. А то, бывало, идет какая-нибудь старенькая женщина — пальто на ней потертое, все выгорело, но так глаза светятся, таким благородством, такой тишиной, женственностью, нежностью, таким тактом. Забываешь о том, что ей за 90 лет, и только видишь в ней женщину очень благородную и чистую. Увы, сейчас все чаще у девушек папироса в зубах и мат изо рта.

У вас же есть и героини-красавицы. Например, виолончелистка Екатерина Леднева с картины «Элегия».

Александр Шилов: Да, это солистка «Вивальди-оркестра». Я пишу молодых, у меня много и женских, и мужских портретов. В молодых женщинах мне так хочется увидеть и воспеть ту самую нежность и женственность, о которых мечтают все мужчины.

Психологический портрет — это же ваш жанр.

Александр Шилов: Да, но у меня немало и натюрмортов, жанровых картин и пейзажей. Среди новых работ, переданных в дар Москве ко Дню города, есть, например, большой натюрморт «Завтрак», я его четыре месяца на даче писал. Но насчет портретов вы правы. Совсем недавно я сделал портрет митрополита Корнилия, главы нашей старообрядческой церкви, человека очень интересного облика, я его давно хотел написать. Затем был епископ Иаков Нарьян-Марский, жанровая работа «Психея и Амур», несколько рисунков…

Портрет выдающегося разведчика Кима Филби (Гарольд Адриан Рассел Филби). 2018. Фото: А. Шилов

А с чего началась галерея?

Александр Шилов: После каждой моей выставки люди, не успевшие побывать на ней, обращались в министерство культуры, в Госдуму с просьбой сделать мою выставку постоянно действующей. У меня было моральное право обратиться в Государственную Думу, к ее председателю Геннадию Селезневу с предложением передать все мои лучшие работы государству. Через некоторое время он мне позвонил и сообщил, что на пленарном заседании все депутаты Государственной Думы проголосовали единогласно за создание государственной картинной галереи, принять мой дар, и, учитывая воспитательную ценность моего искусства, любовь к нему народа, решили выделить особняк под галерею в центре города. В 1996 году благодаря Постановлению Государственной Думы и Правительства Москвы была учреждена Московская государственная картинная галерея народного художника СССР А.М. Шилова. 31 мая 1997 года состоялось ее открытие. С тех пор я безвозмездно передал государству порядка 1270 работ живописи и графики. За годы работы галерея дважды удостаивалась первого места в конкурсе «Золотое кольцо Москвы».

Кто сегодня ваш зритель?

Александр Шилов: Самые разные люди: из Москвы, много приезжих со всех концов страны, есть те, что по нескольку раз приезжают к нам. Как член Общественного совета при ФСБ, я не только устраиваю выставки в Академии пограничной службы, в Академии при ФСБ, выступаю там, провожу творческие вечера, но и, например, приглашаю к нам слушателей Академии ФСБ и Голицынского пограничного института ФСБ, устраиваю встречи с ветеранами войны и героями спецслужб. Каждый год, приходя в галерею, они в первую очередь посещают Зал боевой славы. И, знаете, смотреть на них просто одно удовольствие — вышколенные, чисто одетые, на­утюженные, интеллигентные…

Музыка живописи

У вас ведь и помимо картин есть что посмотреть — и даже послушать.

Александр Шилов: Вы о концертах в нашем зале? Да, у нас проходят вечера артистов Большого театра, в цикле » Звезды в гостях у Александра Шилова» выступали Юрий Башмет, Наталия Гутман и Игорь Бутман, Виктор Третьяков. С огромным успехом проходили в свое время вечера Михаила Козакова, Владимира Зельдина. Елена Образцова проводила у нас свои мастер-классы… А скоро мы ждем в галерее хор Сретенского монастыря. И замечательного Валентина Гафта! 25 октября он будет у нас со своими стихами, пронзительными, похожими на крик одинокой души… Валентин Иосифович у нас уже выступал, ходил по галерее, а потом сказал: теперь против вас меня никто не настроит! Я очень благодарен ему за то, что после своего концерта в галерее он написал стихи, посвященные моему искусству.

У вас прямо целый музыкально-общественный салон получается…

Александр Шилов: Да, и москвичи уже к этому привыкли. Я еще не назвал «Вивальди-оркестр» под руководством Светланы Безродной — слышали бы вы их ретропрограмму с утесовским репертуаром, шлягерами 30-40-х… Лично мне и всему залу трудно было на стуле усидеть, скажу вам! Недавно состоялся концерт в честь народного артиста СССР И. Кобзона, на котором присутствовали его вдова и внуки. У нас в залах, кстати, постоянно, фоном, звучат Моцарт, Чайковский, Вивальди. Леонардо в свое время сказал, что музыка и живопись — это две родные сестры. У него есть и еще одно прекрас­ное высказывание, и я стараюсь по нему жить с первых шагов: чем ближе художник подошел к природе в своем произведении, тем его произведение искусней и тем дольше оно будет жить. Каким бы талантом художник ни был наделен, у него должны быть оголены все нервы и чувства, он должен остро реагировать на то, что видит вокруг, чувствовать, сопереживать. Художник — это состояние души. Его задача в том, чтобы из краски, холста, кисти, совершенно, казалось бы, прозаических, неодухотворенных вещей…

Чем ближе художник к природе, тем его произведение искусней и тем дольше оно будет жить

… создать жизнь, заключенную в раму!

Александр Шилов: И чтобы зритель, независимо от профессии, подходя к полотну, не видел «кухни» художника, не слушал пояснений, что там изображено. Настоящему искусству не нужен голос искусствоведа у картины. Я видел, как женщины плачут в Третьяковке перед картиной Левитана «Над вечным покоем» — ведь она написана сердцем страдающим, одиноким, больным. Плюс громадное мастерство. Плюс великая ответственность перед тем, как поставить подпись. Ставя подпись, художник расписывается перед собой и зрителем, что он сделал все, что мог, и ему за свой труд не стыдно. Это великая ответственность. Потому в искусство должны идти только те люди, которые без этого жить, дышать не могут. Художник должен понять, готов ли он к каждодневному титаническому труду. И быть, скажу вам, по натуре художник должен самоедом, видеть недостатки в своих работах. Если он их не видит — грош ему цена, он не растет как художник. Без великого исполнительского мастерства художник не в состоянии выразить мысли и чувства и вообще что-нибудь сделать.

Тут он — как музыкант, берущий фальшивую ноту.

Александр Шилов: И даже хуже. Музыкант сфальшивил, кто-то услышал, кто-то не услышал. А когда ты не можешь воплотить свои мысли и чувства на полотне, у тебя нет «изобразительной» грамоты — это ж сразу видно зрителю! Если писатель не владеет словом, как он выразит свои мысли и чувства? Искусство создано для того, чтобы украшать, облагораживать и возвышать человеческие души, возбуждать в человеке все самое чистое и светлое. Иначе зачем оно нужно? Мы приезжаем в другую страну — и куда сразу бежим? В галереи, музеи, мы видим дворцы, построенные людьми, жившими прежде нас…

Видим и думаем — человек это создал или Бог?

Александр Шилов: Я, помню, подумал так, когда меня мама в первый раз привела в Третьяковскую галерею и я увидел Левицкого, Брюллова, я даже не поверил, что это мог создать человек. Такое искусство само зовет тебя к самым возвышенным идеалам, окружает нас красотой и без такого великого искусства, основанного на громадном мастерстве и чувстве, невозможно жить. И потому патриотизм, скажу вам, — это не маршировать строем, это твое знание культуры, твоя любовь к людям, к Родине. Этому в школе надо обучать — как обучают манерам, умению правильно говорить, правильно ходить, есть. Я очень благодарен Великому патриоту Александру Георгиевичу Безверхнему, бывшему директору Департамента военной контрразведки, доверившему мне писать портреты легендарных героев. Александр Георгиевич предложил написать портрет смершевца генерала Иванова, потом Устинова. Естественно, он мне сказал, что их заслуги перед страной огромные и они заслуживают того, чтобы оставить их портреты в истории. Я всегда говорил и продолжаю говорить, что искусство — это безопасность страны. Ибо какое искусство — такая и душа человека, а соответственно такой и народ. При помощи антиискусства можно уничтожить целые страны.

А из чего состоит сегодня обычный, рядовой день художника Александра Шилова?

Александр Шилов: Завтрак у меня совсем легкий, на сытый желудок работать, сами знаете, тяжело. Потом сажусь за мольберт, ко мне приходит кто-нибудь позировать, или я пишу натюрморт. Еще один перекус — потом иду, во второй половине дня, в галерею. У нас коллектив около 50 человек, вопросов очень много возникает. А потом, если у меня нет срочных дел, встреч, иду гулять на Старый Арбат…

Открытие выставки «Они сражались за Родину!» на Арбате. Фото: Из личного архива А. Шилова

К слову

Александру Шилову

Здесь в лицах боль и сила духа,

Вся дурь и мудрость человека.

Здесь плачешь, глядя на старуху,

Здесь полон мужества калека.

Здесь, глядя на лицо Владыки,

Захочешь каяться в грехах.

Здесь миллионы пятен, бликов.

Как отблеск слез в твоих глазах.

Здесь слышишь, как портреты дышат,

Здесь тихо, как у алтаря,

Портреты видят все и слышат,

В молчании с Богом говорят.

Нет, здесь не кистью и не Краской,

Нутром рисуется Портрет,

Здесь честно пишут даже маски,

Когда лица под маской нет.

Валентин Гафт

Искусство церкви Фредерика — Государственный исторический памятник Олана, штат Нью-Йорк,

Фредерик Эдвин Черч навсегда останется в долине реки Гудзон, где он рисовал и поселился в нем; он также известен как ведущий художник школы реки Гудзон, которую часто называют первым истинно американским стилем живописи. Томас Коул, учитель и наставник Фредерика Черча, признан основателем школы реки Гудзон. Школа была не академическим учреждением, а скорее свободным объединением художников, работавших в аналогичном стиле.Они были коллегами, друзьями и сторонниками друг друга, часто путешествуя вместе в поисках пейзажей для рисования. Они также выставлялись вместе, особенно в Национальной академии дизайна в Нью-Йорке, и их картины были выпущены в виде гравюр, так что их изображения достигли широкой аудитории среди быстро растущего населения Америки.

«Кэтскилл-Крик» Фредерика Эдвина Черча, июль-август 1845 г., масло на скошенной сосновой панели, 11 7/8 x 16 дюймов, Государственное историческое место Олана, OL.1980.1873

Школа реки Гудзон процветала с середины 1830-х до середины 1870-х годов. Его сюжетом часто являются пейзажи из долины реки Гудзон, Катскилл, Адирондак, Белых гор Нью-Гэмпшира и побережья Новой Англии. Ранний холст Черча, который сейчас висит в Олане, изображает Кэтскилл-Крик, популярное место для художников. По мере того, как страна расширялась на запад, художники школы реки Гудзон последовали за ней. Некоторые рисовали Йосемити, Йеллоустон, равнины Небраски и другие западные сцены.Другие направились в Южную и Центральную Америку, рисовая пышные тропические пейзажи. Многие художники Школы реки Гудзон побывали в Европе, на Ближнем Востоке и даже дальше. Картины школы реки Гудзон характеризуются верностью природе; четкостью деталей; небом, иногда сияющим на восходе или закате, иногда сияющим солнечным, чистым синим; почти невидимые мазки; общее ощущение спокойствия. Полотна школы реки Гудзон представляют американский пейзаж как новый Эдем в доброжелательной вселенной, благословленный Богом и оказывающий возвышающее моральное влияние.К наиболее известным художникам, работающим в этом жанре, относятся Фредерик Черч, Альберт Бирштадт, Ашер Браун Дюран, Джон Фредерик Кенсетт, Джаспер Кропси, Томас Уортингтон Уиттредж и Сэнфорд Робинсон Гиффорд. Популярность пейзажей Школы реки Гудзон начала угасать к 1870-м годам. На первый план вышли более интровертные, поэтические стили пейзажной живописи, включая тонализм и, в конечном итоге, американский импрессионизм; эти стили подчеркивали более свободную манеру письма, более высокий цвет и вызывающий воспоминания, намекающий предмет. К началу двадцатого века более ранние пейзажи казались напыщенными и безнадежно устаревшими. Термин «школа реки Гудзон» возник, по сути, как уничижительный ярлык, применяемый к старомодному стилю живописи. Лишь в 1960-х и 1970-х годах картинами Черча, Бирштадта, Гиффорда и их современников снова начали восхищаться, а термин «Школа реки Гудзон» использовался в качестве похвалы. Сегодня картины Школы реки Гудзон пользуются уважением во всем мире.

Очерк в центре внимания: Фредерик Эдвин Черч

В центре внимания Очерк: Чёрч Фредерика Эдвина , Сьерра-Невада-де-Санта-Марта , 1883 г.
апрель 2011 г .; обновлено 2016

Мэтью Бейли
Инструктор в Св.Муниципальный колледж Луи — Мерамек
Доктор философии по истории искусств, Вашингтонский университет в Сент-Луисе />

« Сьерра-Невада-де-Санта-Марта » Фредерика Эдвина Чёрча (1883 г.) — один из последних широко известных пейзажей Южной Америки, созданных художником. Наряду с его знаменитым Сердце Анд (1859, Метрополитен-музей) и Эль-Рио-де-Луз ( Река Света , 1877, ранее известная как Утро в тропиках , Национальная художественная галерея) Эта картина была вдохновлена ​​путешествием Черча на континент в молодости в 1853 и 1857 годах.В церкви Sierra Nevada , характерной для его эстетики земли, был воспроизведен одноименный горный хребет, огибающий северное побережье Колумбии, в мельчайших деталях, используя западные условности живописности для композиции вида. К ним относятся трехстороннее деление природы, состоящее из переднего плана, заполненного густой растительностью, и среднего плана, отмеченного спокойным водным потоком, питаемым катарактами, текущими с горного хребта на заднем плане, и все это объединено мягким золотым светом.Также обычным явлением было использование деревьев для обрамления композиции. В то время как взорванный пень справа был визуальным образом, который Черч и его коллеги из Школы реки Гудзон использовали в своих картинах американского пейзажа, чтобы обозначить возвышенную силу природы, уникальную для пейзажей Южной Америки Черчем и другими американскими художниками, символическое использование пальм, которые в этой работе торжественно возвышаются над горизонтом. Приравнивая к «дереву жизни», пальма придавала изобразительную форму североамериканскому идеалу тропической Америки как «давно потерянному Эдемскому саду».”

Как и многие работы Черча, картина не воспроизводит реальный вид, а представляет собой совокупность элементов, передающих суть региона. Каждое тщательное прикосновение и мазок кисти было направлено на то, чтобы выразить характер конкретных типов растительности и геологических образований. Представляя первую природную достопримечательность Церкви, с которой он столкнулся во время его первоначальной колумбийской экспедиции в 1853 году, Sierra Nevada занимает важное и сложное положение в карьере Черча и в американском искусстве.Написанная через тридцать лет после этой экспедиции, в то время, когда такие подробные панорамные пейзажи вышли из моды, это триумфальная расправа и кульминация темы, к которой Черч периодически возвращался на протяжении всей своей карьеры, демонстрируя его непреходящую приверженность устаревшему отношению к искусству. и природа, в то же время, как отражение ликования места и времени юности художника.

Эстетика церкви в Сьерра-Невада формировалась на довоенной романтической вере в то, что природа была прямым воплощением Бога.С этой точки зрения функция пейзажной живописи заключалась в том, чтобы раскрыть истины божественного плана и цели и дать зрителям возвышенное духовное переживание природы. Это приобрело особый резонанс с картинами Южной Америки, первобытный рай которой казался незапятнанным цивилизацией и, как считалось, нес больше, чем любой другой пейзаж, следы божественного провидения. Однако увлечение Черча Южной Америкой также повлияло на рост научного интереса к этому региону; В начале девятнадцатого века биологи, геологи и географы обратили внимание на тропики с их богатой экзотической флорой и фауной.Созданные под влиянием работ выдающихся натуралистов, картины Черча, изображающие Южную Америку, сочетают науку с духовностью. Для художника и многих других людей того времени живопись была средством описания и классификации, в которых были очерчены как мельчайшие черты, так и более широкие законы космоса, давая понимание порядка природы и действий Бога, чьи творческие силы нашли отражение в самом акте живописи. Таким образом, художники, такие как Черч, взяли на себя роль священника, а также художника, ученого и героического исследователя, служа проводниками между первозданной природой и цивилизацией, между обществом и божественным.

Особенно большое влияние на Церковь оказали труды немецкого натуралиста Александра фон Гумбольдта. Гумбольдт путешествовал по Южной Америке с 1799 по 1804 год, подробно описывая различные климатические условия, природные памятники, растительность и животный мир Южной Америки, особенно превознося способность наблюдать несколько климатических зон в пределах одной местности. Считая тропики высшим проявлением божественного порядка и великолепной сложности творения, Гумбольдт призвал художников изобразить этот регион, чтобы обозначить его «физические явления» и донести до неродной публики его чудеса природы.Для него, в частности, тщательное изучение тропической природы обеспечило «знание цепи связи, посредством которой все природные силы связаны друг с другом и взаимозависимы друг от друга», и он считал, что «именно восприятие этих отношений является возвышает наших зрителей и облагораживает наши удовольствия ».

Таким образом, вдохновленные образцом немецкого натуралиста, Черч и другие американские художники считали своей культурной обязанностью рисовать южноамериканские тропики. С 1830-х до конца 1870-х годов около тридцати художников совершили путешествия в экзотический рай, наполненный чудесами природы.В году церковь Сьерра-Невада представила, используя слова Гумбольдта, сказанные десятилетиями ранее, сцену, в которой «глубины земли и небесные своды отображают все богатство своих форм и разнообразие явлений». На переднем плане находится «неиссякаемое плодородие жаркой зоны» (теплый, влажный и зеленый климат, простирающийся к северу и югу от экватора), а за водой возвышаются катаракты, которые Гумбольдт описал как «каменистые стены и крутые обрывы». склоны Кордильер [Анд].Рассматривая изображение в целом, с его синтезом виньеток, Черч также представлял циклы природы и «великую цепь связи». Солнце дает энергию для растительности, таяя снег в горах, который стекает по водопаду в реку, питая флору и фауну низменностей, которые, в свою очередь, выпускают свою энергию в воздух, и цикл начинается заново.

Сьерра-Невада , однако, была написана в 1883 году, когда такие идеализирующие представления о природе были подорваны материалистическими мировоззрениями.Радикальные теории Дарвина в книге «Происхождение видов » (1859 г.), которая имела все большее влияние в США в последнюю четверть века, постулировали безбожный, аморальный мир случайностей, насилия и конфликтов вместо мягкого мира единства. и порядок, которым дорожат Церковь и другие представители его поколения. Представляя вселенную баланса и гармонии, Sierra Nevada можно рассматривать как оплот против пост-дарвиновских взглядов, защищающий пантеистическое отношение к природе, а также важность роли пейзажиста как посланника божественного.

Первоначальное увлечение Чёрча Южной Америкой в ​​1850-х годах было не только научным и духовным, но также находилось под влиянием политических отношений между Соединенными Штатами и Латинской Америкой, особенно в соответствии с доктриной Монро 1823 года. В этой официальной политике США приняли собственническое отношение к Центральной и Южной Америке и явная попытка помешать европейским странам вмешиваться в их дела. Хотя политические интересы были в первую очередь сосредоточены на странах, находящихся в непосредственной близости от США, это отношение распространилось и на южные регионы.Более того, Южная Америка даже рассматривалась как «географическое продолжение Соединенных Штатов» и часто упоминалась как «наш южный континент» или «наши тропические регионы». В этих рамках сам акт рисования пейзажа был актом присвоения, утверждая своего рода патриархальную собственность и еще больше поощряя экспансионистское мышление в эпоху Явной Судьбы. Хотя к 1880-м годам политические интересы в Южной Америке пошли на убыль, Sierra Nevada все еще демонстрирует это патриархальное и экспансионистское отношение к континенту.Избегая какого-либо изображения модернизации, которая начала «портить» первозданную природу Южной Америки, картина изображает это царство как возвышенный райский рай, не запятнанный современностью и несущий следы божественного присутствия.

Дж. Грей Суини отмечает, что Sierra Nevada также можно рассматривать как попытку вернуть успех более ранним южноамериканским пейзажам Черча, которые произвели фурор как для критиков, так и для публики, когда впервые были представлены в 1850-х годах. « Sierra Nevada », ставшая завершающим прощанием к его тропической серии, также окрашена ностальгией по прошлому, когда его искусство было на пике своего могущества и популярности, а его тропические виды на Южную Америку принесли художнику национальную известность.Возвышающиеся, эпические горы, изображенные на таких более ранних картинах, как Сердце Анд , уступают место диапазону, который, напротив, кажется уменьшенным и ослабленным, изношенным с течением времени. Это, наряду с подтекстом убывающего заката, проливающего свой последний золотой свет на пейзаж внизу, предполагает завершение эпохи и, возможно, символизирует тоску по возвышенному, экзотическому опыту, связанному с его прошлым. Или они могут также намекать на распад моды монументальной пейзажной живописи и научно детализированных панорам, одним из самых известных практиков которых был Черч. В то время, когда репрезентации человеческой фигуры и природы через более субъективные, поэтические линзы были более модными, и художники, соответственно, обращались за вдохновением к предметам и стилям европейского искусства, а не самой американской природе, Sierra Nevada представляет собой оправдание собственного стиля. Картина, выполненная, когда художник был поражен ревматизмом до такой степени, что был вынужден учиться рисовать левой рукой, картина также может символизировать тоску по техническому мастерству его юности.Прочтите так, хотя и наполненный меланхолией, Sierra Nevada стоит как защита ремесла Черча и дань непоколебимым идеалам по отношению к искусству и природе перед лицом радикальных культурных преобразований, когда его выдающееся положение в американском искусстве исчезало из общественной памяти .

Примечания

<< Вернуться на домашнюю страницу Spotlight Series

Кредит изображения

Церковь Фредерика Эдвина, Сьерра-Невада-де-Санта-Марта, , 1883 г. Масло, холст, 40 1/16 x 60 1/8 дюйма. Завещание Чарльза Парсонса, 1905 г. WU 2174.

«Ниагара» Фредерика Эдвина Черча ошеломила общественность XIX века. Вот 3 вещи, которые вы могли не знать об этой эпической картине

Ниагарский водопад называют американской Меккой — природным чудом и известным местом как для молодоженов, так и для смельчаков. Колоссальный водопад на границе Нью-Йорка и Онтарио был самым часто изображаемым ландшафтом в Америке с 1800 по 1860 год.

Однако одно изображение захватило воображение публики больше, чем другие: Niagara (1857) Фредерика Эдвина Черча (1857 г.), колосс шириной семь футов, который, казалось, головокружительно приближал зрителей к обрыву водопада.

Чёрч, единственный ученик живописца школы реки Гудзон Томаса Коула, впервые прославился яркими и экзотическими пейзажами Южной Америки. Но в 1850-х годах его потянуло обратно на север, и он провел с 1854 по 1856 год, активно посещая Новую Шотландию, Мэн, Нью-Гэмпшир, Вермонт и, конечно же, Ниагарский водопад.

Ниагара — одна из самых знаменитых картин Черча и, возможно, его самая важная. Это сделало его самым известным художником того времени в Соединенных Штатах.

«Из сотен картин, сделанных на Ниагаре до Черча и после него, это, по общему мнению, величайшее», — писал критик Пьер Бертон. Другой назвал картину «Восьмым чудом света».

Ко Дню труда мы решили присмотреться к Niagara .Вот три удивительных факта о картине, которые могут заставить вас взглянуть на нее в совершенно новом свете.

Картина была праздником природы и бизнеса

Чёрч Фредерика Эдвина, около 1855–1865 гг. Собрание Библиотеки Конгресса США.

Niagara — это зрелище чистой, возвышенной природы. Но это также представляет собой амбиции и зрелищность городской коммерческой культуры в Соединенных Штатах.

Прибытие этой грандиозной картины в Нью-Йорк сопровождалось карнавальным шумом.В мае 1857 года, когда картина была выставлена ​​в галерее Уильямса, Стивенса и Уильяма, посетителям предлагали взглянуть на картину за 25 центов. Его показали в затемненной галерее, в которой освещалась только картина. За несколько недель работы выставки через нее прошло более 100 000 человек, и картина стала конкурентом самого водопада как достопримечательность.

Черч не имел себе равных в сфере мерчандайзинга: вход также давал зрителям возможность приобрести репродукцию работы, которая стоила 30 долларов за пробную хромолитографию художника или 15 долларов за цветную печать.Было продано около 1000 штук.

Затем картина была отправлена ​​в путешествие по городам Восточного побережья, прежде чем в том же году отправиться в Великобританию. Черч выберет Niagara , чтобы представить его на Всемирной выставке 1867 года в Париже, где он получил вторую премию. Французский академик Жан Леон Жером назвал бы картину «las bas» (основой) американской художественной самобытности.

Был настолько велик общественный интерес — и привлекательность в денежном отношении — Niagara , что когда недавно открывшаяся художественная галерея Коркоран приобрела картину в 1876 году за 12 500 долларов, это учреждение было признано успешным.

Его читали как настоящее зрелище

Томас Коул, Отдаленный вид на Ниагарский водопад (1830 г.). Собрание Чикагского института искусств.

Несмотря на величие изображения, шедевр Черча 1857 года на самом деле славился своей сдержанностью и почти научным вниманием к деталям природы. Ранние картины Черча критиковали за нереалистичное изображение воды. Чтобы понять это точно, художник отправился к водопаду в 1856 году, чтобы поработать на месте.

Но более широкий подход Черча отличал его живопись от многих, многих других изображений водопада не только в деталях. Сравните картину Черча Ниагара с картиной «Отдаленный вид на Ниагарский водопад», — картину 1830 года, написанную наставником Черча Томасом Коулом. Последнее вызывает вневременное псевдоэдемское состояние. Хотя европейские поселенцы уже давно захватили земли, окружающие водопад, Коул показывает коренных американцев, стоящих на скале с видом на ревущие воды.

Черч находился под влиянием стиля Коула, но к 1857 году он применил гораздо более математический подход к изображению окружающей среды. Масштаб и детализация, а не аркадские аллегории — вот то, что Черч стремится передать в Niagara — в том числе через нетрадиционный на тот момент панорамный формат работы, который заставляет вас чувствовать себя ближе и ближе к водопаду, чем как будто вы смотрите на туманную далекую -вдали место.

Ниагара Стало баннерным изображением для Manifest Destiny

Деталь Ниагара Фредерика Эдвина Черча.

Черч, как казалось публике, сумел запечатлеть мощь и величие Ниагарского водопада на своем полотне — чтобы взять его под свой контроль. Уже в 1859 году американский писатель Адам Бадо написал, что картина является свидетельством национального духа, определяемого «широким континентом, который мы называем своим, поступательным движением цивилизации, завоеванием диких территорий».

Другими словами, картина Черча была воспринята как естественный символ Явления Судьбы: вера в божественное право Соединенных Штатов колонизировать Североамериканский континент (термин, впервые введенный в 1845 году), который, будучи воплощенным в жизнь, впоследствии стал привести к перемещению многочисленных коренных народов Америки и, как следствие, к неисчислимым человеческим жертвам.

Для приверженцев XIX века Manifest Destiny объединила веру в превосходство современного коммерческого общества США с верой в его божественную миссию. Параллельно полотно Черча сочетало передовые научные детали с широко понимаемой религиозной символикой. Как выразился церковный ученый Дэвид С. Хантингтон:

Здесь «сверхъестественное» было «облечено в естественное, а духовное — в физическое». Во времена Церкви Библия предоставляла трансцендентные образы для пророческого толкования природы (ср.характеристики компонентов Ниагары, упомянутые ранее: например, река как «наводнение», радуга как «завет», столб тумана как «облачный столп, который руководил израильтянами» и т. д.).

Деталь Ниагара Фредерика Эдвина Черча.

Хантингтон даже предположил, что ветвь, ведущая к водопаду в церкви Ниагара , символизирует неизбежность прогресса, устраняющего все препятствия:

[A] В битве, чтобы быть брошенным в «бездну», вырванное с корнем дерево, черное как смерть, искривленное, как змея, беспомощно мчится к своей неминуемой гибели.В другой момент эта зловещая тень пройдет, очищенная от сцены, как из пустыни, больше не будет противостоять божественной красоте призмы Солнца.

Другими словами, эта картина — намного больше, чем морской пейзаж, достойный открытки.

Хартфорд | Коннектикут, США

Хартфорд , столица Коннектикута и город, сосуществующий с городом (поселком) Хартфорд, графство Хартфорд, США, в северо-центральной части штата. Это крупный промышленный и торговый центр и порт во главе судоходства на реке Коннектикут, в 38 милях (61 км) от пролива Лонг-Айленд. Голландские торговцы из Нового Амстердама построили форт в 1633 году в устье реки Парк, притока Коннектикута; но первое поселение было достигнуто в 1635 году, когда Джон Стил и около 60 английских пионеров прибыли из Нью-Таун (ныне Кембридж, Массачусетс).В 1636 году Первая Церковь Христа (Конгрегационалистский Центр), которая была организована в Нью-Тауне (1632 г.), переехала в Хартфорд вместе с большей частью ее прихожан под руководством Томаса Хукера и Сэмюэля Стоуна. В 1637 году поселение было названо в честь места рождения Стоуна: Хертфорд, Англия. Фундаментальные приказы Коннектикута, документ, который позже послужил образцом для Конституции США, был принят (1639 г.) в Хартфорде. На Чартер-Оук-авеню установлен памятник на месте дуба, где капитан Джозеф Уодсворт предположительно спрятал королевскую хартию колонии, когда губернатор сэр Эдмунд Андрос попытался захватить его в 1687 году.

Британская викторина

Викторина «Города 50 штатов»

Насколько хорошо вы знаете столицы штатов США? В этом тесте вам будет показана столица, и вам нужно будет выбрать штат, в котором она расположена. Сделайте это для всех 50 штатов, и вы покажете то, что знаете.

Хартфорд был ареной Хартфордской конвенции (1814 г.), созванной федералистами Новой Англии для протеста против политики президента Джеймса Мэдисона в отношении войны 1812 года.Судоходство так и не оправилось от депрессии, вызванной войной. Страхование, выдающийся бизнес города, датируется 8 февраля 1794 года, когда был выдан первый полис страхования от пожара в Хартфорде. Хартфорд стал единственной столицей Коннектикута в 1875 году после того, как с 1701 года был со-столицей (с Нью-Хейвеном) как колонии, так и штата.

Капитолий штата из мрамора и гранита, завершенный в 1879 году, содержит множество объектов, представляющих исторический интерес, в том числе Надгробие американского героя войны за независимость Израиля Патнэма.Жемчужиной колониальной архитектуры является старый трехэтажный кирпичный особняк (1796 г.), спроектированный Чарльзом Булфинчем. Wadsworth Atheneum, старейший бесплатный публичный художественный музей в Соединенных Штатах, был открыт в Хартфорде в 1844 году. В 1964 году был открыт всемирно известный городской проект реконструкции города, Конституция Плаза; Городской центр Хартфорда открылся в 1975 году. Тем не менее, районы, периферийные по отношению к восстановленному центру Хартфорда, по-прежнему страдают от городского упадка.