Куделка йозеф – Josef Koudelka – 257 photos
Википедия — свободная энциклопедия
Избранная статья
Первое сражение при реке Булл-Ран (англ. First Battle of Bull Run), также Первое сражение при Манассасе) — первое крупное сухопутное сражение Гражданской войны в США. Состоялось 21 июля 1861 года возле Манассаса (штат Виргиния). Федеральная армия под командованием генерала Ирвина Макдауэлла атаковала армию Конфедерации под командованием генералов Джонстона и Борегара, но была остановлена, а затем обращена в бегство. Федеральная армия ставила своей целью захват важного транспортного узла — Манассаса, а армия Борегара заняла оборону на рубеже небольшой реки Булл-Ран. 21 июля Макдауэлл отправил три дивизии в обход левого фланга противника; им удалось атаковать и отбросить несколько бригад конфедератов. Через несколько часов Макдауэлл отправил вперёд две артиллерийские батареи и несколько пехотных полков, но южане встретили их на холме Генри и отбили все атаки. Федеральная армия потеряла в этих боях 11 орудий, и, надеясь их отбить, командование посылало в бой полк за полком, пока не были израсходованы все резервы. Между тем на поле боя подошли свежие бригады армии Юга и заставили отступить последний резерв северян — бригаду Ховарда. Отступление Ховарда инициировало общий отход всей федеральной армии, который превратился в беспорядочное бегство. Южане смогли выделить для преследования всего несколько полков, поэтому им не удалось нанести противнику существенного урона.
Хорошая статья
«Хлеб» (укр. «Хліб») — одна из наиболее известных картин украинской советской художницы Татьяны Яблонской, созданная в 1949 году, за которую ей в 1950 году была присуждена Сталинская премия II степени. Картина также была награждена бронзовой медалью Всемирной выставки 1958 года в Брюсселе, она экспонировалась на многих крупных международных выставках.
В работе над полотном художница использовала наброски, сделанные летом 1948 года в одном из наиболее благополучных колхозов Советской Украины — колхозе имени В. И. Ленина Чемеровецкого района Каменец-Подольской области, в котором в то время было одиннадцать Героев Социалистического Труда. Яблонская была восхищена масштабами сельскохозяйственных работ и людьми, которые там трудились. Советские искусствоведы отмечали, что Яблонская изобразила на своей картине «новых людей», которые могут существовать только в социалистическом государстве. Это настоящие хозяева своей жизни, которые по-новому воспринимают свою жизнь и деятельность. Произведение было задумано и создано художницей как «обобщённый образ радостной, свободной творческой работы». По мнению французского искусствоведа Марка Дюпети, эта картина стала для своего времени программным произведением и образцом украинской реалистической живописи XX столетия.
Изображение дня
Рассвет в деревне Бёрнсте в окрестностях Дюльмена, Северный Рейн-Вестфалия
qwewqeq.wikipedia.green
Фотомаксимум Йозефа Куделки — Мы родом … — LiveJournal
? LiveJournal- Main
- Ratings
- Interesting
- Disable ads
- Login
- CREATE BLOG Join
- English
(en)
- English (en)
- Русский (ru)
- Українська (uk)
- Français (fr)
- Português (pt)
- español (es)
- Italiano (it)
- Беларуская (be)
yarodom.livejournal.com
Йозеф Куделка (Josef Koudelka)
Йозеф Куделка (Josef Koudelka)
Йозеф Куделка (Josef Koudelka) — безошибочно определяет грани этого мира и отображает их в своих фото-работах. Он целиком и полностью поглощен своим делом. Он совсем не похож на привычно окружающих Вас людей. Речь пойдет о Йозефе Куделке.
Неподдельный интерес вызывает непосредственно то, как он работает. Он всюду ездит один, спит где придется, для него совершенно не имеет значения, понравятся ли кому-либо его работы. Он просто просыпается рано утром и начинает фотографировать
Часто случалось так, что он работал без перерыва, пока не обнаруживал, что у него заканчивается пленка. Он взял себе за правило работать так, как будто каждый новый день мог стать последним.
Йозеф Куделка родился в далеком 1938 году в маленькой деревеньке на территории Моравии. Естественно, увлечение фотографией, как и у большинства настоящих художников, у него появилось рано. Подростком он начал свое знакомство с фотоискусством с простенькой бакелитовой камеры. Он фотографировал своих родных и ближайшее окружение. Чуть позже он поступил в Технический университет в Праге, который закончил в 1961 году, получив степень. После учебы, в течение 6 лет он работает авиаинженером и, как и положено, занимается своим любимым делом – фотографией.
Он снимает постановки театра «За воротами». Но его настоящей страстью становятся словацкие цыгане. В 1967 году он организует свою первую выставку в доминиканском монастыре в городе Кракове. В это же время Куделка окончательно принимает решение посвятить свою жизнь фотографическому искусству и бросает карьеру инженера.
Известность Йозефу, как фотомастеру, принесли упомянутые выше цыгане. Он запечатлевал их жизнь и быт в Чехословакии, а позже и в Румынии, и в других европейских странах. Жизнь цыган поглотила Йозефа почти на 10 лет!
Цыгане были интересны многим мастерам фотографии и кино, но Куделка по праву считается лучшим фотографом, сумевшим с невероятной точностью и целостностью передать все грани жизни этого свободолюбивого народа. Он фотографировал всё до мельчайших деталей. Как правило, герои его снимков были расположены в центре кадра, что позволяло зрителю полностью ощутить картину жизни и уникальность взглядов этой народности.
Одна из фотографий, сделанных в 963 году очень глубоко передает историю убийцы, которого ведут на казнь. Фото сделано таким образом, что человек, расположенный в центре кадра, как бы немного наклонен. Это как бы дает понять зрителю, что скоро его тело безжизненно упадет на землю. Человек на фото идет по грязной дороге, изъезженной машинами. Зрителю очень красочно дается понять, что грязная дорога – это своего рода жизненный путь человека, который в конечном счете ведет его к смерти. При этом, автор говорит о том, что его работы не несут в себе никакого философского подтекста, он просто рассказывает истории.
Результатом почти десятилетней работы на цыганскую тему становится книга «Цыгане», вышедшая в 1975 году и вобравшая в себя наиболее яркий материал данной темы.
В 1968 году он снимает окончание «Пражской весны» в Праге. Он снимает танки, двигающиеся по городу. Ян Берри, член известного фотоагентства «Магнум», который в это же время присутствовал на месте событий, назвал Йозефа маньяком. Куделка забирался на русские танки и фотографировал всё вокруг. Сам он позже говорил, что в те моменты совсем не думал о какой-либо опасности, хотя не считает себя бесстрашным человеком.
Фотографии, сделанные в это непростое время, были тайно вывезены за пределы страны с помощью агентства «Магнум» и напечатаны без указания авторства Куделки, дабы уберечь мастера и его семью от политических гонений. Позже, в 1969 году эти работы получили золотую медаль имени Роберта Капы, как фотографии, потребовавшие большого мужества. Куделка все ещё не был отмечен, как автор данных работ. Через какое-то время Куделка перебрался в Англию по рабочей визе, и ему удалось получить политическое убежище. И только через 16 долгих лет Йозеф смог открыто признаться в авторстве фотографий, сделанных во время «Пражской весны». Эти работы в последствии принесли ему мировую известность. Спустя 40 лет, увидела свет книга, посвященная тем событиям. Автор отобрал для неё 250 фоторабот, а также хроники и агитационные тексты.
По рекомендации Эллиота Эрвита Йозеф Куделка в 1971 году становится членом фотоагентства «Магнум, где знакомится с Анри Картье-Бресоном, который впоследствии стал его хорошим другом. В этот период он по прежнему отказывается от коммерческих работ и продолжает свои одинокие путешествия по Европе. Он опять фотографирует цыган. За ним прочно закрепляется статус одиночки, и, можно даже сказать, что он сам становится в какой-то мере цыганом. Он занимается своими проектами на средства грантов, выделяемых различными организациями Франции, США и Великобритании. Отсутствие денег для него никогда не было проблемой.
Позже Йозеф получает французское гражданство. В 1986 году он начинает использовать в работе панорамную камеру, благодаря чему открывается новая веха в творчестве мастера. Он с присущим ему фанатизмом снимает пейзажи, рассказывая о величественной красоте окружающей природы и о наглом вмешательстве человека в её владения.
Долгие годы скитания по разным странам не прошли бесследно для мастера. Как бы там ни было, он тосковал по родной стране. В 1988 году выходит его новая книга многоговорящем названием «Изгнанники», в которой он рассказал при помощи фотографии о поиске человеком своего места, то есть о самом себе. Работы были переполнены ностальгией и отчуждением. Вернуться на родину в Чехословакию ему удалось только в 1990 году.
В 1994 году выходит его новая книга под названием «Черный треугольник». Автор посвятил её разрушениям, которые несет человек в окружающую среду. Также, на основе этих снимков прошла выставка под тем же названием.
Вскоре Куделка получает предложение от режиссера Эрика Хеуманна присутствовать на съемках фильма Ангелопулоса «Взгляд Уилисса». Он путешествует со съемочной группой по разным странам Европы, продолжает делать панорамные снимки. Ему интересно всё, что было создано и разрушено человеком. Он снимает обломки Берлинской стены, заброшенные станции Парижа, колонны в Афинах. Героем его работ становится хаос, созданный человеком как вокруг, так и внутри себя. В 1999 году выходит книга «Хаос».
Всемирная известность и признание всё равно не дали уверенности самому мастеру в том, что он хороший фотограф. Далеко не все его работы нравились ему самому.
И по сей день мастер продолжает познавать свои пределы. Он продолжает путешествовать и снимать, несмотря на то, что когда-то был уверен, что фотограф заканчивается в 40 лет.
Похожие статьи :
creativestudio.ru
Куделка, Йозеф — Википедия
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Куделка.Йозеф Куделка (англ. Josef Koudelka; 10 января 1938 (1938-01-10), Чехословакия) — фотограф, один из важнейших представителей документальной фотографии.
Биография
Родился в 1938 году в деревне Босковицы (население около 10 000) в Южноморавском крае. Учился в Пражском Техническом Университете, где в 1961 году получил степень. С 1961 года по 1967 год работает авиаинженером в Праге и Братиславе. 1967 год стал переломным: в доминиканском монастыре в Кракове устраивается выставка работ, накопленных за предыдущие годы, и Коуделка признаётся профессиональным фотографом. Наступает 10-летний «цыганский период», благодаря которому и прославился Йозеф. Итогом этого периода была книга «Цыгане» (1975 г.)
21 августа 1968 года запечатлел окончание «Пражской весны», когда танки государств — членов Варшавского договора — появлялись на улицах Праги. В это время был замечен работником известного фотоагентства «Магнум» Яном Берри, которого поразило бесстрашие фотографа. С 1971 года становится работником «Магнума», где сотрудничает с Анри Картье-Брессоном и с которым они впоследствии станут близкими друзьями. В 1980 году переезжает во Францию и получает французское гражданство. В 1994 году участвует в съёмках фильма Тео Ангелопулоса «Взгляд Уилисса». И по настоящий момент Йозеф Коуделка остаётся действующим фотографом, который путешествует по разным странам и отображает их действительность.
Видео по теме
Награды
Литература
- «Цыгане» (1975)
- «Изгнанники» (1988)
- «Черный треугольник» (1994)
- «Хаос» (1999)
Примечания
Ссылки
wiki2.red
Йозеф Куделка: редкое интервью с фотографом, фотографии, краткая биография | Фотошкола Genesis
Йозеф Куделка – замечательный человек и фотограф. Биографических справок о нем написано много, но лучше всего о мастере говорят те, кто с ним общался лично. Поэтому вместо биографии я рада представить вам перевод интервью с фотографом, взятого Тимом Ноуксом.
«…За прошедшие пятьдесят лет Йозеф Куделка снял сотни замечательных фотографий. В редком интервью с фотографом мне удалось расспросить Куделку об его захватывающей карьере и о том, почему Куделка был единственным человеком, который мог открыто критиковать Анри Картье-Брессона.
45 лет назад фотограф впервые решился продемонстрировать свои фотографии, и сегодня его считают человеком-загадкой. Его работы открывают красоту абстрактных форм и пластику угрожающих теней в пустынных ландшафтах, в них люди лишены права голоса. В агентстве «Магнум», где работает Куделка, говорят, что 74-летний фотограф скорее заснет на полу офиса, чем снимет номер в гостинице. Его друзья и критики утверждают, что Йозеф Куделка совмещает в себе качества добродушного гения и хладнокровного профессионала, который предпочитает много работать и мало говорить. Так что же из этого правда?
Когда я прибыл в Прагу, чтобы взять интервью у мастера, эти противоречивые мнения столпились в моей голове. Личность Куделки действительно окутана тайной – его домашний адрес официально не обозначен, а общается мастер по факсу. Если ему нужно поговорить, он сам выходит на связь, а не наоборот. За час до назначенного интервью зазвонил телефон.
«Алло? Я пытался связаться с вами раньше, но не смог дозвониться», — говорил в трубке восточно-европейский голос. «Это Йозеф Куделка. Добро пожаловать в Прагу. Вот мой адрес».
Через двадцать минут прогулки по центру города я завернул за угол дома и услышал в утренней тишине свое имя. Подняв голову, я увидел силуэт мужчины на третьем этаже. На вопрос, как меня узнали, мужчина ответил: «У меня хорошая интуиция».
С этим нельзя поспорить. Йозеф Куделка – фотограф мирового значения с потрясающим чувством интуиции. Мастер родился 10 января 1938 года в небольшой моравской деревушке. Он начал снимать в 14 лет, вдохновившись пейзажными фотографиями, которые показал ему друг семьи. Продавая клубнику местному мороженщику, Йозеф Куделка накопил средства на компактную камеру Bakelite. Позднее, будучи студентом инженерного отделения, он приобрел Rolleiflex, и с 1961 года использовал его для съемки представлений театра для пражского журнала “Divaldo”. Все знают, что эти фотографии привнесли художественный смысл в публикации издания, которое ранее считали чисто рекламным. На постановках «Короля Лира» и «В ожидании Годо» Йозеф Куделка ходил среди актеров, снимая их так, как будто действие происходит на улице. Так мастер научился рассказывать целую историю в рамках одного кадра, что помогло ему при съемке повседневной жизни чехословацких цыган и впоследствии – советского вторжения в Прагу в 1968 году.
И вот открылась дверь – и передо мной стоит легендарный фотограф. Он спокоен. Куделка уже прожил жизнь, но его озорной взгляд говорит о том, что внутри он еще молод. Он приглашает меня в свой современный пентхаус, где я увижу много толстых книг с его именем на обложке и огромную коллекцию негативов и напечатанных фотографий.
«Об идеальном доме я никогда не мечтал, и никогда не хотел быть к нему привязан», — говорит Куделка, провожая меня в комнату, посреди которой стоит огромный белый стол. «Когда я купил эту квартиру, я организовал ее для работы. Я живу в Париже, и это лишь очередной перевал для путешественника. Я не испытываю необходимости заполнять дом вещами. За последние три года я купил всего две рубашки. Я даже сплю в них. В одном кармане я храню паспорт, а в другом – деньги. Они легко стираются и сохнут. Я вожу с собой только нужные вещи – мои камеры, пленку и запасную пару очков».
За столом он предложил мне кофе или моравское вино. На часах 10-30. Вино в бокале.
«Первое, чему я научился за годы выступлений с волынкой на народных фестивалях», — говорит он, нарезая хлеб и ветчину, — «если ты играешь и пьешь всю ночь, нужно обязательно поесть».
Йозеф Куделка, с которым я познакомился, был совсем не похож на необщительного и неприветливого человека, каким его описали. Напротив, он показался мне добрым и дружелюбным. Куделка много видел и может обо всем рассказать; на всякий счет у него есть свое мнение. Мастер не удовлетворен тем, чего достиг, и стремится к большему.
«Многие фотографы, такие как Роберт Фрэнк и Картье-Брессон, перестали фотографировать после 70, поскольку почувствовали, что им нечего больше сказать», — говорит Йозеф Куделка. «Я же по сей день просыпаюсь с желанием фотографировать, и оно стало только сильнее. Но я вижу, что есть фотография, которой пришел конец, поскольку не существуют сами герои. С 1961 по 1966 год я снимал цыган, потому что мне нравилась их музыка и культура. Они были во многом на меня похожи. А сегодня все меньше и меньше людей похожи на тех, прежних цыган. Но я могу продолжить проект «Черный треугольник», поскольку его цель – снять пейзажи, которых больше нет. Я могу показать, какой эта земля была раньше, и какая она сейчас, чтобы люди поняли разницу. Это дает мне стимул».
На мой вопрос о нарушении Варшавского пакта в 1968 году, когда советские войска вторглись в Прагу, чтобы навести социалистический порядок в Чехословакии, Куделка задумчиво посмотрел в тихий небосклон города.
«Я вернулся из Румынии, где снимал цыган, и моя девушка позвонила мне несколько раз, чтобы сообщить, что наступают русские. Я открыл окно и услышал, как каждые две минуты над головой пролетают самолеты, и понял, что случится что-то масштабное. Мне повезло, что у меня осталась пленка, я вышел на улицы города и начал фотографировать танки и солдат. Люди говорили, что я сумасшедший, потому что русские стреляли во всех, кого видели с камерой – а я стоял прямо перед танками! Через несколько лет фотограф Ян Берри, который также снимал эти события, сказал, что, увидев меня там, подумал, что я либо полный идиот, либо очень отважен. Но дело было не в смелости, я просто хотел это снять».
В 1969 году фотографии тайком вывезли из страны, и они оказались в руках у Эллиота Эрвитта, который был тогда главой «Магнума». Фотографии появились во всех международных журналах без указания авторства, чтобы защитить Куделку и его семью от возможного преследования. При содействии агентства «Магнум» фотограф смог уехать из Чехословакии в 1970 году на Запад, чтобы фотографировать цыган. Однако на родину он вернуться не смог и получил политическое прибежище в Англии, где в течение девяти лет Йозеф Куделка жил между Брик Лейн и Бэттерси.
В Лондоне он встретился с Анри Картье-Брессоном, который почти оставил фотографию, чтобы полностью посвятить себя живописи. В отличие от других фотографов «Магнума», которые считали Брессона неприкосновенным кумиром, Куделка говорил с Брессоном честно и прямо.
«Я встретил Брессона в 1971 году. Я не слушал его советов о фотографии, а он ненавидел мои панорамы», — усмехнулся Куделка. «Я был, фактически, единственным человеком, который говорил ему то, что думает. Он говорил, что считает меня младшим братом. Мы ругались, но оставались братьями. Однажды он пришел ко мне и сказал: «Йозеф, я здоров и прекрасно себя чувствую, но временами случаются проблемы с сердцем, потому что ты сильно меня заводишь. Если это случится вновь, выйди, пожалуйста, из комнаты». А я ответил ему: «Анри, мы дружим потому, что я принимаю тебя таким, как ты есть, а ты принимаешь меня, поэтому, выйти из комнаты должен будешь ты, а не я». Я мог сказать Брессону все что угодно, но если бы я сказал подобное другому члену «Магнума», на меня бы сильно обиделись».
Путешествуя по Европе и фотографируя жизнь, Йозеф Куделка держался на плаву за счет дотаций и побед в конкурсах, а не гонораров от глянцевых журналов. Кроме того, он не использовал цветную пленку.
«Я снимал в цвете один раз в жизни», — сказал он. «Но мой выбор пал на черно-белую пленку, и на это повлияло несколько фактов. В 1970 годах все цветные пленки были разными, и контролировать композицию было трудно. Кроме того, я начал сомневаться в своих черно-белых работах и потому забросил цветную фотографию».
В 1984 году в лондонской галерее Хейворд состоялась личная выставка Йозефа Куделки. Фотографии мастера были представлены в экспозиции наряду с работами Анри Матисса. В том же году умер отец Куделки, но из-за своего политического статуса Йозеф не смог приехать на похорны отца. Поскольку в Чехословакии у фотографа не осталось семьи, Йозеф Куделка впервые официально заявил о своем авторстве в отношении фотографий советского вторжения в Прагу. Шесть лет спустя, будучи гражданином Франции, он прилетел домой и организовал первую выставку своих фотографий. В родной стране он не был 20 лет.
Последние двадцать лет Куделка провел в путешествиях по Восточной Европе с панорамной камерой, дегустируя вино и документируя все страны от Бейрута, до «Черного треугольника». В 2004 году Куделка был награжден премией Infinity Корнелла Капы (Cornell Capa). Четыре месяца спустя из жизни ушел Брессон.
«Я был единственным фотографом на его похоронах», — вспоминает Куделка с улыбкой. «Я рад, что смог присутствовать на церемонии, потому что не смог проводить отца. Забавно, но когда я прихожу в музей и вижу хорошую картину, я всегда покупаю открытку, чтобы отправить ему, но затем вспоминаю, что его больше нет. Для меня он жив во многом».
Затем Куделка пригласил меня выпить кружку пива «Гамбринус» и попробовать местное блюдо, куриную грудку, запеченную в картофельном пироге. Перед уходом я задал ему последний вопрос: снимает ли он для того, чтобы его запомнили.
«Неважно, как люди будут использовать мои фотографии», — ответил он, надевая куртку. «Важно фотографировать. Другим фотографам нравится, когда их печатают на развороте The Sunday Times. Я мыслю иначе. Самое главное – получить позитив из негатива. Как только ты поймешь, кто ты есть, и для чего ты живешь, ты – на верном пути».»
Тим Ноукс (Tim Noakes), 2007 год.
Галерея фотографий Йозефа Куделки:
с вашего сайта.
www.si-foto.com
Йозеф Куделка — «Хорошая фотография — это когда ситуация в своем максимуме и когда я сам — в своем максимуме…»
Первое интервью, январь 1987
Франк Хорват (Frank Horvat): — Ты спрашиваешь, хорошо ли я использовал свое фотографическое видение. Думаю, что я использовал его слишком мало. Такие фотографы, как Анри (Henri Cartier-Bresson), всегда носят камеру с собой, смотрят и наблюдают постоянно. А я не знаю, как это делать. Прямо сейчас, например, я не смотрю, моя голова занята словами.Йозеф Куделка (Josef Koudelka): — Что ты подразумевашь, когда говоришь — «Я не смотрю»?
Франк Хорват: — Я не смотрю с идеей сделать фотографию.
Йозеф Куделка: — А как ты смотришь?
Франк Хорват: — Я вижу только то, что мне интересно. Только то, что я хочу видеть.
Йозеф Куделка: — Но ты же видишь то, что ты хочешь видеть, то есть ты смотришь. И выбираешь…
Франк Хорват: — Мне кажется, что, чтобы видеть «фотографически», я должен заранее подготовиться. Возможно даже в течение долгого времени. Например, мне было бы сложно сделать фотографии Парижа, вот прямо выйдя отсюда. Чтобы увидеть, что снимать, я должен был бы уехать в другой город, например в Нью-Йорк, пожить в одиночестве в гостиничном номере, ходить по улицам сначала без камеры. И постепенно я начал бы видеть. Так же я не знаю, как, например, сделать портрет женщины от бедра. Я должен был бы думать о ней, чтобы вообразить ее. Она должна была бы подготовиться или быть подготовленной с чьей-то помощью. И даже тогда, когда в конечном счете мы бы встретились, все трое — она, я и моя камера, я бы не чувствовал себя готовым. Мне бы потребовалось два или три часа, чтобы понять ее, постепенно, через видоискатель.
Йозеф Куделка: — Возможно, потому что ты хочешь понять. Я же не пытаюсь понять.
Для меня удовольствие фотосъемки состоит в том, чтобы проснуться, выйти и смотреть. На все. Я не говорю себе — «Ты должен смотреть на это или это». Я смотрю на все и пытаюсь найти то, что интересует меня, потому что, когда отправляюсь снимать, я еще не знаю, что заинтересует меня. Иногда я фотографирую вещи, которые другие сочли бы глупым, но с которыми я могу играть. Анри (Henri Cartier-Bresson) тоже говорит, что прежде чем встретить человека, или видеть страну, он должен подготовиться. У меня не так, я пытаюсь реагировать на происходящее. Впоследствии я могу возвратиться к тому что меня заинтересовало, возможно, я буду возвращаться туда каждый год, десять лет подряд. Понимание придет в конце работы. Придет понимание и тема будет закончена.
Франк Хорват: — Предполагаю, что ты готовишься к выходу на съемку, что когда ты находишь то, что тебя интересует, твоя фотография, в некотором смысле, уже существует. Как будто ты настроил то место, в котором она будет сделана.
Йозеф Куделка: — А что такое «моя фотография»?
Франк Хорват: — Твои фотографии часто узнаваемы, у них есть что-то общее. Возможно, пространство между объектами и напряженные отношения в пределах того пространства.
Йозеф Куделка: — Я не знаю. Но я прервал тебя, ты ведь говорил о себе.
Франк Хорват: — Понимаешь, возможно, я хорошо использовал свое фотографическое видение, но боюсь, я не очень хорошо использовал свое время?
Йозеф Куделка: — Этот вопрос занимает и меня. Думаю, что наше время, это не только наше видение.
Франк Хорват: — Смотри, я познакомился с тобой лично около часа назад, хотя хорошо знаком с твоими фотографиями, и помню, что мне рассказывали о тебе. Если бы мне пришлось сформулировать свое мнение о тебе в одном единственном предложении, я сказал бы — «Он живет в спальном мешке». В этой фразе я попытался бы резюмировать твой способ использовать свое время, которое отличается от моего, и, вероятно, твой способ более эффективный. Не то чтобы я неудовлетворен своей собственной жизнью. Но я знаю, что слишком часто делал вещи, которые в действительности не интересовали меня, отвлекали от того, что было мне по-настоящему интересно, от того, что было моей реальной целью, был вынужден отвечать на идеи или желания других. Я полагаю, что, если бы мне представилось вновь пережить какие-то моменты своей жизни, я выбрал бы те, когда я фотографировал исключительно для себя на улицах Нью-Йорка или в Индии. Или даже несколько моментов в студии, делая портреты.
Йозеф Куделка: — Лично мне повезло, я всегда делал то, что хотел, и никогда не работал на других. Возможно, это — глупый принцип, но идея, что никто не может меня купить, очень важна для меня. Я отказываюсь от контрактных обязательств даже в тех проектах, которые я все равно рализую в любом случае. То же самое и с моими книгами. Когда моя первая книга о цыганах вышла в свет, мне было трудно смириться с мыслью, что я больше не могу выбрать людей, которым покажу свои фотографии — любой мог купить их.
Франк Хорват: — Каковы твои ориентиры — я имею в виду в литературе, в живописи, в музыке?
Йозеф Куделка: — Есть несколько вещей, которые я очень люблю, но не занимаюсь ими. Я всегда любил музыку и хотел бы слушать ее больше, но у меня нет возможности из-за нехватки времени и места. Когда я был ребенком, то много читал, затем меньше и почти ничего не читаю после того, как уехал из Чехословакии — все по той же самой причине, потому что у меня нет моего собственного места. Когда я путешествую, то порой не знаю, где я засну, не думаю о месте, где лягу, до момента пока не раскатаю свой спальный мешок. Это — правило, что я установил для себя. Я сказал себе, что должен быть в состоянии спать где угодно, так как сон важен. Летом я часто сплю на открытом воздухе. Я прекращаю работать, когда нет больше света, и начинаю снова рано утром. Я не считаю это жертвой, жертвой было бы жить иначе. Что касается моих ориентиров — я не знаю, какими они могли бы быть.
Франк Хорват: — Что в мире кажется важным для тебя?
Йозеф Куделка: — Ответы на вопросы о мире являются трудными для меня. Я подозреваю слова. Я живу в системе, где у слов нет никакой ценности. Я привык не очень слушать то, что говорят люди. Или, скорее, я слушаю их, но для меня не так важно, что они говорят, важно, что они делают. Когда кто-то объявляет: «Я — коммунист» (или социалист, или анархист), это ничего не значит для меня. Значения имеют только дела.
Франк Хорват: — Что еще имеет значение для тебя? Действительно ли важно, чтобы твои фотографии были сохранены после смерти?
Йозеф Куделка: — То, что мои фотографии когда-нибудь будут изданы, никогда не было для меня важным. Важно то, что я их сделал. Были периоды, когда у меня не было денег, и если бы кто-то пришел бы ко мне и сказал: «Вот деньги, ты можешь идти и снимать свою фотографию, но с условием — ты не должен ее никому показывать». Я принял бы такое предложение сразу же. С другой стороны, если бы кто-то пришел ко мне и сказал: «Вот деньги, чтобы ты мог снимать ту фотографию, которую тебе хочется, но после твоей смерти все, что ты снял, должно быть уничтожено», я бы отказался. Ты понимаешь меня?
Франк Хорват: — То есть главное для тебя, что фотографии существуют?
Йозеф Куделка: — Абсолютно верно. Важно не то, чтобы фотографии были изданы или что-бы люди восхищались мной. Быть известным не обязательно приятно. Мне не нравится чувствовать себя центром внимания. Я часто приезжаю на рынок лошадей, это на севере Англии, где знаю примерно всех. Когда они видят меня, спрашивают: «Ваша книга, когда она выходит? Я, наверное, ее не увижу, я умру к тому времени». И это, скорее всего, правда, некоторые уже мертвы. Но я могу принести сыну фотографию его отца, когда он еще не был стар. Фотографии лишь подтверждают, что работа была проделана. Кроме того, я не тот, кому очень нравятся его собственные фотографии.
Франк Хорват: — Мне рассказывали, что ты вешаешь фотографии на стену, чтобы видеть их постоянно, чтобы понять, сможешь ли ты жить с ними?
Йозеф Куделка: — Я так делал, когда жил в Чехословакии, и я делал бы это снова, если бы у меня был дом. Тогда я жил все время с фотографиями цыган. Если вы постоянно живете с вещью, смотрите на нее, вы или устаете от нее, или возникает уверенность, что она удовлетворяет вас. Для меня хорошая фотография та, с которой я могу жить. Это походит на проживание с хорошей музыкой или хорошим человеком.
Франк Хорват:— Возможно, потому, что фотография является сущностью времени. Я часто думаю, то, что мы показываем, является в большей степени пунктом времени, чем окном в пространство.
Йозеф Куделка: — Философские аспекты фотографии меня не интересуют. Что интересует меня, так это пределы. Я всегда фотографирую тех же самых людей, те же самые ситуации, потому, что я хочу знать пределы тех людей, тех ситуаций и также свои собственные пределы. Не очень-то и важно, сделал ли я фотографию с первого раза, с пятого или десятого.
Франк Хорват: — Я знаю, что когда ты фотографировал цыган, то часто возвращался к тем же самым местам, к домам тех же самых семей.
Йозеф Куделка: — У меня был определенный кругооборот, где я находил тот же самый тип ситуации снова и снова. Это-то, что я все еще пытаюсь сделать, но теперь это стало более сложным. У меня нет ни автомобиля, ни даже водительских прав, хотя я надеюсь получить их. Если работать так, как это делаю я, проблемы со здоровьем могут стать ограничением. Несколько лет назад я страдал от болей в пояснице, и доктор сказал мне: «Это следствие вашего образа жизни». Я вылечился и слежу за своим здоровьем, но знаю, что придет время, когда я больше не смогу жить так, как я жил раньше. Когда мне было тридцать лет, я говорил себе, что в сорок лет фотограф закончен. Возможно, это было только для того, чтобы заставить себя использовать свое время в своих интересах. Теперь мне почти пятьдесят лет. И я все еще делаю некоторые хорошие фотографии, и надеюсь, что это продолжится. Но я полагаю, что действительно творческие периоды — те, когда вы живете активно. Если вы теряете активность, вы теряете все.
Франк Хорват: — Но действительно ли это — вопрос возраста? Портреты женщин, что я сделал в прошлые годы, являются, возможно, проектом, в который я вложил максимум энергии.
Йозеф Куделка: — У меня есть немного портретов, которыми я действительно восхищаюсь. Однажды произошла забавная вещь. Я был недалеко от Рима с паломничеством цыган из Югославии, организованной католическими священниками. Не конкретными священниками, а непрофессиональными добровольцами, они зарабатывали на жизнь и были хорошими людьми. В разговоре со мной они узнали, что я был автором книги о цыганах. Они сказали мне, что у них была такая книга и что они выдергивали из нее страницы, чтобы развесить их на стенах лачуги, которую они использовали для часовни. И под каждой фотографией цыгане написали имя кого то, кого они знали.
Франк Хорват: — Они знали тех людей, которых ты сфотографировал?
Йозеф Куделка: — Нет, они знали других, тех, кто напоминал изображенных на фотографиях. «Мы знаем вас очень хорошо», сказали они мне, — «мы называем Вас Iconar». Это напомнило то, о чем я сказал Анри (Henri Cartier-Bresson), когда мы с ним встретились в первый раз, и что его здорово рассмешило. Я тогда представился не фотографом, а коллекционером фотографий.
Франк Хорват: — В чем причина того, что ты снова и снова возвращаешься в те же самые места?
Йозеф Куделка: — Причина в том, что вначале фотографировать легче. Это походит на игру в дартс, вначале вы можете бросать стрелки куда угодно, и их размещение будет хорошим. Если вы нашли правильное место, то какие-то фотографии у вас получатся, но как только вы начинаете строить что то, вы поймете, что определенные части отсутствуют.
Франк Хорват: — Ты возвращаешься в те же самые места с идеей закончить проект, некоторые части которого все еще отсутствуют?
Йозеф Куделка: — У меня есть только общее представление о том, что это может быть. Но поскольку я не могу побывать везде, ограничиваю себя несколькими странами в Европе, которые чувствую, в которых могу работать моим способом: это Испания, Ирландия, Италия, Греция. Я часто возвращаюсь туда, и надеюсь продолжить возвращаться, пока я не буду чувствовать уверенность того, что достиг пределов моих возможностей. Но я не говорил бы об этом, как о проектах.
Франк Хорват: — Эта работа настолько же важна, как то, что ты сделал в Чехословакии?
Йозеф Куделка: — Я не знаю, что важно для людей, которые смотрят на мои фотографии. Для меня важно то, что я должен сделать. Я работаю постоянно, но есть только несколько из моих фотографий, которые считаю действительно хорошим. Я даже не уверен, что я — действительно хороший фотограф. Думаю, что любой, работающий так, как я, мог сделать то же самое. Моя цель не состоит в том, чтобы доказать свой талант. Я фотографирую почти каждый день, кроме тех случаев, когда слишком холодно для того, чтобы передвигаться тем способом, которым я это делаю, — это зимнее время. Иногда у меня получаются неплохие фотографии, иногда не очень, но я думаю, в конечном счете что-то выйдет из того что я делаю. Я не волнуюсь об этом. Я делаю фотографии своей собственной жизни, такие как в начале маленькой книги в мягкой обложке: из своих ног, своих часов. Когда я устал, то ложусь, и если испытываю желание фотографировать, и нет никого вокруг меня, я фотографирую свои ноги. Это не какие-то большие фотографии — и некоторым людям они не нравятся. Я фотографирую места, где я сплю, интерьеры, где я провожу какое-то время. Это такое мое правило — такие вещи имеют свойство забываться. Возможно, однажды я сделаю книгу только из этих фотографий. Некоторых людей, которые знают меня только как фотографа цыган и не хотят признать любой другой моей ипостаси, эти фотографии могут расстроить. Но я не забочусь о том, что подумают люди, не пытаюсь изменить людей, изменить мир.
Второе интервью, март 1987
Франк Хорват: — Ты сказал, что не очень доволен нашим первым интервью. Я перечитал текст, перечитал свои предыдущие интервью с другими фотографами и понял, что в ходе этих встреч я частично терял из виду свою начальную цель — я должен был говорить о фотографии, а не о фотографах. Тем не менее я хотел бы начать с личного комментария. Я знаю несколько человек, которые считаю тебя своей совестью. Я знаю, что ты не пытаешься играть роль гуру, но именно твоё серъзное отношение к собственной личности заставляет других людей быть менее снисходительными к себе.Йозеф Куделка: — Ты говоришь, что я — совесть. Это — последнее, чем я хотел бы быть. Получается, будто бы я сужу других, как бы считаю себя выше. Мне всего лишь сопутствовала удача. Вначале я был аэронавигационным инженером и мог заниматься фотографией без необходимости получать за это деньги. Мне везло и позже, я имел возможность снимать в течение восемнадцати лет без необходимости принимать коммерческие предложения. Но это не причина того, чтобы другие люди чувствовали ошибочность своего пути, потому что мой способ делать фотографию является одним из многих — и, возможно, не лучшим.
Франк Хорват: — Ты как-то говорил, что некоторые книги, вышедшие в прошлом году, не совсем тебе понравились. Ты смог бы объяснить, почему?
Йозеф Куделка: — Сомневаюсь, что это нужно. Если я неудовлетворен — это просто потому, что хороших фотографий мало. Хорошая фотография — чудо.
Франк Хорват: — Может быть, легче объяснить, почему фотография не настолько хороша, чем объяснить, почему это хорошо?
Йозеф Куделка: — Ну, а что если почти все фотографии плохи? Ты создаешь фотографии совсем не так, как я, тебе нравится управлять. В моем случае все зависит от того, что происходит, я должен найти ситуацию, которая интересует меня. Именно поэтому я продолжаю возвращаться к тем же самым местам. Но часто то, что я ожидаю, не происходит, или это происходит без моей возможности сделать хорошую фотографию.
Франк Хорват: — А что ты подразумеваешь под «хорошей фотографией»?
Йозеф Куделка: — «Хорошая фотография» — когда ситуация в ее максимуме и когда сам я — в своем максимуме. Может случиться так, что этот пик достигается в первый раз, случайно, и что возвращаясь в то место еще десять раз, более чем десять лет, у меня не получится лучше, чем получилось в первый раз. Но в поиске того максимума, я нахожу что-то еще, что не мог себе представить. Именно этот поиск побуждает меня идти дальше. Но я не могу продать журналу этот способ работы, было бы странно ожидать, что они пошлют меня десять раз в какой-нибудь город и обрадуются, когда я возвращусь с некой фотографией, которая не имеет никакого отношения к этому городу!
Франк Хорват: — Действительно ли «Пражская весна» была твоим максимумом? Конечно, это было событие, к которому ты не мог подготовиться, и у него не было шансов повториться вновь.
Йозеф Куделка: — Это был максимум моей жизни. Через десять дней все, что могло произойти в моей жизни, действительно произошло. Я был в своем собственном максимуме и ситуации в ее максимуме. Это, возможно, было причиной, почему я «отработал» ее лучше, чем все те профессиональные репортеры, которые приехали со всех континентов. Я ведь не был фотожурналистом. Те, кто хорошо знали меня, сказали бы, что я мог преуспеть в любом виде фотографии, кроме репортажа.
ФранкХорват: — Ты тогда знал, что это был максимум? Говорил ли ты себе каждое утро: «Сейчас мой максимум и я буду работать, даже если это будет стоить мне жизни?»
Йозеф Куделка: — Я не думал об опасности. Позже некоторые люди, которые видели меня перед танками, говорили, что считали меня погибшим. Но я никогда не думал об этом. При том, что в обычной жизни я совсем не храбрец.
Франк Хорват: — Я ошибался, говоря, что ты не был подготовлен. Работа, которую ты провел в течение десяти предыдущих лет, была своего рода подготовкой. Без неё ты бы не был в состоянии сфотографировать «Пражскую весну» так, как ты это сделал.
Йозеф Куделка: — Конечно, нет. Но я не соглашусь с тем, что иногда пишут обо мне, я повторюсь, но меня не очень заботит, что обо мне думают, поскольку я достаточно хорошо знаю, кто я, и отказываюсь быть рабом их идей. Людям свойственно помещать своего ближнего в коробку своих представлений о нем и ожидать, что он там и останется навсегда.
Франк Хорват: — Мне кажется важным то, что в течение тех дней ты точно знал, как снимать, потому что провел десять предыдущих лет, обучая свое видение.
Йозеф Куделка: — Я соглашаюсь с этим. Но я не собираюсь притворяться интеллектуалом или философом. Я только смотрю.
Франк Хорват: — Твой жизненный взгляд и фотографии — это постоянный выбор «да» или «нет», нажимая или не нажимая на кнопку спуска, выбирая или не выбирая картинку из контактных отпечатков. Это похоже на двоичную систему компьютеров, только с большими «нет», чем «да». В течение десяти лет ты пропускал через фильтр «да» и «нет» все, что ты видел, все, что казалось тебе интересным, это дало возможность подготовиться к тому, чтобы в момент «Пражской весны», сфотографировать её не так, как другие. Притом, что событие было то же самое для всех.
Йозеф Куделка: — Другая причина состояла в том, что я не был сброшен с парашютом в Прагу, как остальные. Я был чехом, фотографировал в стране, на языке которой говорил, чьи проблемы были моими собственными проблемами. И я работал только для себя. Слишком часто люди с некоторым талантом идут туда, где есть немного денег, что бы заработать. Они начинают обменивать немного своего таланта на некоторое количество денег, затем немного больше, и наконец они больше ничего в себе не имеют. В Чехословакии у нас не было многих свобод, и особенно не было свободы делать деньги. Но это вынуждало нас выбирать профессии, которые мы действительно любили. Я всегда фотографировал с мыслью, что никто не будет интересоваться моими фотографиями, что никто не заплатит мне, что если я сделал что-то — это только для себя.
Франк Хорват: — Я понимаю. Но для меня кажется самым важным то, что ты сказал о максимуме. Кто-то сделал несколько замечательных фотографий и пошел домой, ты же двигался и искал дальше. У тебя была какая-то определенная идея этого максимума?
Йозеф Куделка: — Максимум был в воздухе. Я знал, что все вещи, которые могли произойти в моей жизни, происходили. Была девушка, с которой я постоянно сталкивался. Сначала я с подозрением относился к ней, тогда я воображал шпионов КГБ всюду. Однажды девушка приблизилась ко мне, открыла сумку и сказала: «Я постоянно встречаю вас, вы, должно быть, не ели в течение трех дней». Я тут же влюбился в нее. Все, что могло произойти, действительно происходило. Я встретил всех людей, существование которых вообразил. Власть ситуации была настолько велика, что создала все эти возможности.
Франк Хорват: — Да, но если бы ты не был подготовлен работой в предыдущие десять лет, то ситуация, возможно, принесла тебе, ту же самую интенсивность, тот же самый любовный роман, но не те же самые фотографии?
Йозеф Куделка: — Результат обусловлен моим способом работать. Разглядывая свои контакты, я печатаюне только хорошие фотографии, но и все те, которые кажутся мне неинтересными, печатаю даже испорченные фотографии. И я продолжаю смотреть на них, чтобы объединить как положительный, так и отрицательный опыт в свою систему. Теперь я могу фотографировать, почти не глядя в видоискатель, так же хорошо, как будто я смотрю в него. Я хочу дать выход моему подсознательному в сознательное. Когда я фотографирую, я не очень-то думаю. Если бы ты посмотрел на мои контакты, то наверняка задался бы вопросом: «Что делает этот парень?» Я постоянно работаю с контактами и отпечатками, я смотрю на них все время. Я полагаю, что результат этой работы остается во мне, и в момент фотографирования то, что накопилось выходит, без моего размышления об этом.
Франк Хорват: — Как компьютерная программа. Ты проводишь много времени, готовя свою программу так, чтобы в нужный момент, в сложной ситуации, эта программа позволила тебе среагировать немедленно и правильно?
Йозеф Куделка: — Мне бы хотелось показать тебе своего рода каталог, то, что я сделал десять лет назад, когда классифицировал свои фотографии согласно их композиции. Если есть что-то, что вы любите и чем вы интересуетесь, и если кроме этого у вас есть некоторые способности и пусть небольшая энергия, этот способ сработает. Программа будет функционировать. Но, что важно, впоследствии вы должны все это бросить и продвигаться вперед. Было бы слишком легко позволить себе становиться рабом того, что вы построили, чтобы позволить результатам выходить автоматически. В какой-то момент нужно разрушить программу и начать новую на пустом месте.
Франк Хорват: — Да. Когда я делал свое эссе по деревьям, то понял что, моя программа стала точной до такой степени, что, в конце концов, это стало ограничением, заставляя меня сделать те же самые фотографии много раз!
Йозеф Куделка: — Я не интересуюсь повторением. Я не хочу достигать точки, где я не знал бы, куда пойти дальше. Это хорошо — установить пределы для себя, чтобы уметь определить момент, когда мы должны разрушить то, что построили.
Франк Хорват: — Я согласен, что мы должны менять программу, но, я полагаю, есть некоторые принципы, которые мы не должны затронуть.
Йозеф Куделка: — Какие принципы?
Франк Хорват: — Если б я знал! Я и делаю эти интервью, чтобы узнать. Один принцип мог быть таким, чтобы всегда стремиться к максимуму, как ты говоришь. Я знаю фотографов, которые разочаровались в этом. Они делают хорошую работу, показывая, то что они хотят показывать, и что действительно является представлением некоторой действительности, но мне это кажется недостаточным.
Йозеф Куделка: — И почему ты думаешь люди бросают искать максимум?
Франк Хорват: — Я знаю только один ответ, который пугает меня: потому что они не имеют в запасе достаточно жизненных сил.
Йозеф Куделка: — Меня это тоже пугает. Мы уже говорили об этом на нашей первой встрече, и я сказал тебе, что критический возраст фотографа наступает около сорока лет. Но это происходит со всеми нами.
Франк Хорват: — С другой стороны, Тициан сделал некоторые из своих лучших картин в восемьдесят. И также Ренуар, Роден, Пикассо. Но в живописи, возможно, все несколько иначе…
Йозеф Куделка: — Возможно. Также верно, что Кертеш (Andre Kertesz) снимал красивые фотографии и в зрелые годы, — но они не были тем видом фотографии, о котором мы говорим, — о фотографии поиска ситуаций, а она требует определенной физической подготовки. Мне кажется, что в живописи есть меньше различий между шедевром и работой, которая в целом не является шедевром. Или, по крайней мере, меньше различий чем в фотографии, в живописи более важна техника.
Франк Хорват: — Принимая во внимание, что фотография зависит от интенсивности момента, у меня вызывают восхищение такие люди, как Мункачи (Martin Munkasci), которые работали с камерами большого формата и которые позволяли им делать только одну фотографию в какой-то ситуации. У них не было возможности второй попытки.
Йозеф Куделка: — Возможно, ты прав. Но я — продукт другой эпохи. Если бы я не мог снимать большое количество фотографий, я не был бы тем фотографом, каким я являюсь. Однако, стоимость пленки часто становилась проблемой. Время от времени, чтобы экономить деньги, я должен был работать с остатками пленки от кино и даже покупать ворованную пленку. Когда в моей сумке остается только три неотснятых катушки, я начинаю паниковать.
Франк Хорват: — Я понимаю. Иногда я снимаю по пятнадцать роликов за два часа, хотя это портрет в студии, но это не мешает мне чувствовать, что каждая съемка — уникальное, неповторимое событие.
Йозеф Куделка: — Когда я просыпаюсь утром и чувствую себя хорошо, то говорю себе: «Сегодня может быть последний день твоей жизни». Это — моя сущность. Но я продолжаю думать о том, что ты говорил, что я — совесть. Другие люди тоже говорили мне это. Люди намного моложе, чем я. Они говорят: «Я хотел бы работать так, как вы.»
Франк Хорват: — Только они не делают.
Йозеф Куделка: — Возможно, потому, что у них есть некоторое мифологизированное представление обо мне, которое не соответствует действительности. Когда я уехал из Чехословакии, то имел обыкновение жить на молоке, хлебе и картошке. Почему-то этот факт стал неотъемлемой частью моей известности. Так однажды в доме одних моих друзей в Голландии, которых я навещал, они ставят передо мной тарелку картошки, в то время как сами они угощаются аппетитным мясным блюдом. Знаешь, я не хочу быть рабом своей легенды!
Франк Хорват: — Ты отказываешься быть рабом денег, рабом своей легенды…, являешься ли ты рабом хоть чего-то?
Йозеф Куделка: — Я — раб себя, своих мыслей, образа жизни. Я путешествую один, сплю на открытом воздухе. Даже когда я получаю ночлег в чьем-то автомобиле или доме, то ухожу от приютившего меня человека утром и возвращаюсь только вечером. Когда я переехал на Запад, я не говорил на местных языках, даже когда у меня были деньги, я не знал, как быть обслуженным в ресторане. Я все еще неспособен писать по-французски, я чувствую себя подобно рабочему-иммигранту. Я провел большую часть своего времени один, в итоге застреваю с определенными идеями, которые, возможно, не всегда соответствуют действительности. Я — раб этих идей.
Франк Хорват: — Но разве ты не думаешь, что реальное рабство — то, которое мы сами себе выбираем? Быть рабом денег, как я, является до некоторой степени результатом моего выбора. Наше рабство может быть чем-то, что мы сами выбрали?
Йозеф Куделка: — Я родился таким. Это во мне от кого-то, кто был там, передо мной. Но в некотором смысле я хотел быть таким, какой я есть, и именно поэтому я не считаю свой образ жизни рабством. Кому-то, кто смотрит на меня извне, это может казаться рабством, но для меня это — свобода. Это не означает, что ничего не может измениться. Я теперь отец маленькой девочки и должен зарабатывать деньги как все остальные. Мне пятьдесят лет, а это время подведения итогов. Я сделал то, что хотел и теперь должен правильно использовать оставшееся время и силы. Смотри: во всех этих файлах хранятся мои контактные отпечатки — это не означает, что они содержат много хороших фотографий, а только то, что я проделал большую работу. Потребуются годы, чтобы действительно внимательно рассмотреть все это. Даже если я заболею или если мне придется остановиться по некоторой другой причине, есть много работы, которая должна быть сделана.
Авторский перевод Владимира Жарова 2010 год.
Перевод выполнен по оригиналу: http://www.aphotostudent.com/2010/03/23/interview-frank-horvat-with-josef-koudelka/
www.photographer.ru
Куделка, Йозеф — Википедия (с комментариями)
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Куделка.Йозеф Куделка (англ. Josef Koudelka; 10 января 1938(19380110), Чехословакия) — фотограф.
Биография
Родился в 1938 году в деревне Босковицы (население около 10 000) в Южноморавском крае. Учился в Пражском Техническом Университете, где в 1961 году получил степень. С 1961 года по 1967 год работает авиаинженером в Праге и Братиславе. 1967 год стал переломным: в доминиканском монастыре в Кракове устраивается выставка работ, накопленных за предыдущие годы, и Коуделка признаётся профессиональным фотографом. Наступает 10-летний «цыганский период», благодаря которому и прославился Йозеф. Итогом этого периода была книга «Цыгане» (1975 г.)
21 августа 1968 года запечатлел окончание «Пражской весны», когда танки государств — членов Варшавского договора — появлялись на улицах Праги. В это время был замечен работником известного фотоагентства «Магнум» Яном Берри, которого поразило бесстрашие фотографа. С 1971 года становится работником «Магнума», где сотрудничает с Анри Картье-Брессоном и с которым они впоследствии станут близкими друзьями. В 1980 году переезжает во Францию и получает французское гражданство. В 1994 году участвует в съёмках фильма Тео Ангелопулоса «Взгляд Уилисса». И по настоящий момент Йозеф Коуделка остаётся действующим фотографом, который путешествует по разным странам и отображает их действительность.
Награды
Напишите отзыв о статье «Куделка, Йозеф»
Литература
- «Цыгане» (1975)
- «Изгнанники» (1988)
- «Черный треугольник» (1994)
- «Хаос» (1999)
Примечания
Ссылки
- [www.masters-of-photography.com/K/koudelka/koudelka.html Фотографии на сайте «Masters of Photography»]
- [buy-books.ru/photographers/josef_koudelka/ Галерея]
- [video.yandex.ru/users/chudo1909/view/4 Фрагмент фильма «Контрольные отпечатки» («Contacts»), рассказывающий о фотографе]
- [www.photographer.ru/cult/person/4882.htm Интервью (1987 г.)]
- [www.echo.msk.ru/programs/museum/818635-echo/ Интервью на «Эхе Москвы» посвящённое выставке «Вторжение 68 Прага» (2011 г.)]
Отрывок, характеризующий Куделка, Йозеф
Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
wiki-org.ru