Верховье малого енисея: Верховья Малого Енисея — По водным просторам нашей Родины — Рыболов-спортсмен

Малый Енисей — Википедия с видео // WIKI 2

Ма́лый Енисе́й (Ка-Хем, тув. Каа-Хем) — большая река в Республике Тува, принадлежит бассейну Енисея. Площадь бассейна составляет 58 700^[2] км².

Название реки Каа-Хем в переводе с тувинского означает «малая река».

Почти на всём своём протяжении является горной порожистой рекой.

Энциклопедичный YouTube

• 1/5

  Просмотров:

  472

  2 648

  4 233

  3 996

  679

• ✪ Панфиловский порог на реке Каа-Хем (Малый Енисей).

• ✪ ВОДОМЕТ . ПОРОГ . ЭКСТРИМ . Прохождение порога Байбальский (Байбалык) на реке Малый Енисей, Тыва

• ✪ Как Алтайские парни Ка-Хем и Кызыл-Хем ( Малый Енисей ) покоряли.

• ✪ Верховье малого Енисея. Порог «Узкий»

• ✪ Где находится река Енисей на карте России. Протяженность и исток реки Енисей

Содержание

Течение

Существуют несколько версий выделения русла Малого Енисея. Из них основными являются две, основанные на толковании русла выше 238-го^[3] километра от устья.

«Российская» версия

По этой версии название Малый Енисей используется для реки, вытекающей из Тере-Хольской котловины, эта река выше впадения в неё правого притока Сарыг-Эрн именуется на тех же картах Балыктыг-Хем. По этой версии Малый Енисей от Тере-Хольской котловины течёт преимущественно в северном направлении и в 238 км от устья приняв правый правый приток — реку Кызыл-Хем — меняет направление течения на преимущественно западное. При этом длина Малого Енисея составляет 563

Данной версии придерживается Государственный водный реестр^[3], а на картах Генштаба СССР имеются расхождения, так на топографической карте масштаба 1:200 000 (листы M-47-VII^[5] и M-47-VIII^[6]), а также топографической карте масштаба 1:100 000 (листы M-47-27, M-47-39 и M-47-40) показано, что Малый Енисей вытекает из Тере-Хольской котловины. В то же самое время на топографической карте Генштаба масштаба 1:200 000 (листы M-47-III^[7] и M-47-IV^[8]), на топографической карте масштаба 1:500 000 (лист M-47-Б) указано, что монгольская река Шишгид-Гол является верхним течением Малого Енисея, а на листе того же масштаба M-47-А, а также на листе масштаба 1:1 000 000 M-47 указано сразу оба варианта: в восточной части листа в качестве Малого Енисея указана Шишгид-Гол, а в южной части листа указано, что Малый Енисей совсем другая река, которая вытекает из Тере-Хольской котловины. При этом, во многих энциклопедиях даны описания реки по «монгольской» версии, а длина по «российской». К примеру: Большая советская энциклопедия

Истоки

Верховья реки называются Балыктыг-Хем, координаты истока 50°22′28″ с. ш. 96°23′50″ в. д.^HGЯOL

«Монгольская» версия

Эта версия присутствует на советских топографических картах Генштаба (где одновременно сосуществует с т. н. «российской версией»), в то же время современные российские топографические карты, выпущенные ГосГИСцентром Росреестра, последовательно придерживаются именно «монгольской версии», так как на них Шишгит-Гол показана как верхнее течение Малого Енисея, а присутствующая в этом качестве в «российской версии» река, вытекающая из Тере-Хольской котловины, на современных российских топографических картах (на всех листах топографических карт масштаба 1:100 000 и 1:50 000) показана только под названием Балыктыг-Хем.

По «монгольской версии» на 238 км от устья Малый Енисей принимает левый приток — реку Балыктыг-Хем. При этом длина Малого Енисея составляет 615^[10] км. Протекает по территории монгольского аймака Хувсгел и российской Республике Тыве.

Истоки

Берёт своё начало при слиянии Мунгараг-Гола и Гунын-Гола^[11] в северной Монголии под названием Бахтахын-Гол, позже Шишгид-Гол (монг. Шишгэд гол)^[9][12]. Координаты истока: 50°47′08″ с. ш. 99°11′22″ в. д.^HGЯOL.

Правый исток Бахтахын-Гола — Гунын-Гол

Шишгид-Гол

Мунгараг-Гол и Гунын-Гол начинаются на восточном склоне хребта Улаан-Тайга^[13] (высота пиков 3351 и 3300 м соответственно).

С западного склона этого же хребта начинается левый исток Селенги Дэлгэр-Мурэн^[14].

После слияния рек Мунгараг-Гол и Гунын-Гол река получает название Бахтахын-Гол, далее Шишгид-Гол. В центре Дархадской котловины впадает в озеро Доод-Цагаан-Нуур^[13], после того как Шишгид-Гол вытекает из Доод-Цагаан-Нуура, на топографических картах название Шишгид-Гол обозначается как местный вариант названия реки Малый Енисей. Затем, после слияния с Билином, уже на территории России Шишгид-Гол меняет название на Кызыл-Хем^[7] (в переводе с тувинского Красная река).

Нижнее течение

Выше Сарыг-Сепа слева впадает последний крупный приток, Бурен, собирающий сток с наветренной стороны хребта Хорумнуг-Тайга (с тувинского Скалистая тайга), относящегося к системе Восточного Танну-Ола, а также через небольшую реку Мажалык из озера Чагытай. Заканчивается в городе Кызыл, сливаясь с рекой Большой Енисей, образуя таким образом Верхний Енисей.

Гидрометрия

река Каа-Хем

Сток Малого Енисея наблюдался в течение 23 лет (1974—1999) на контрольно-измерительной станции в Кызыле. Средний годовой сток, отмеченный в Кызыле в этот период составил 410,19 м³/сек для бассейна 58 600 км²^[15]. Это соответствует среднему количеству осадков в 221 мм/год, которые в контексте Тувы можно считать высокими. Питание рек главным образом обеспечивается таянием снега и ледников на высоких горах Саян. Половодье приходится на весну и лето, с мая по август. Пик стока происходит в июне во время массового таяния снега и льда в вершинах бассейна. В течение всего лета сток постепенно уменьшается, оставаясь при этом достаточно высокой в связи с продолжающимся таянием льда. Начиная с сентября, сток реки резко падает и на момент ледостава с ноября по апрель наблюдается минимальный сток. Среднемесячный сток, зафиксированный в марте (минимально низкий уровень воды) составляет 96,0 м³/сек или почти 10 % стока в июне месяце (1024 м³/сек)^[15]. За период наблюдения в 23 года минимальный ежемесячный сток составил 76,3 м³/сек в марте 1979, а максимальный ежемесячный сток составил 1680 м³/сек в июне 1977 года^[15].

Средний расход воды (м³/с) Малого Енисея по месяцам, измерявшийся на гидрометрической станции в Кызыле. Данные рассчитаны за период наблюдения в 23 года.[15]

Прочее

Село Эржей через реку Каа-Хем

В бассейне реки целиком располагается весь Каа-Хемский кожуун, частично Тере-Хольский кожуун республики Тува и частично Тандинский кожуун. До середины 90-х годов на реке существовало несколько паромных переправ в районе населённых пунктов: Кок-Тей (районного значения), Суг-Бажи, Бурен-Хем, Кундустуг, Бояровка, Кок-Хаак, Дерзиг-Аксы, Усть-Бурен, Бильбей и Сизим. В 1997 году был сдан мост в районе Кок-Тея, что обеспечило постоянную связь района с городом Кызыл. Из паромных переправ на сегодняшний день остались действующими только три: в поселках Дерзиг-Аксы (25 тонн), Бильбей, Сизим.

До 1992 года на реке существовало пассажирское судоходство на участке Кызыл — Сизим. Позднее в связи с убыточностью и постройкой моста районе Кок-Тея оно было прекращено.

Стихийные бедствия

Во времена весеннего паводка и затяжных летних дождливых периодов (май — июль) для Малого Енисея характерны мощные наводнения, когда уровень реки превышает критический на 1-2 метра, что вызывает подтопление таких населённых пунктов как Дерзиг-Аксы, Сарыг-Сеп, Каа-Хем и микрорайон «Орбита» города Кызыл. В ходе наводнения оказываются затоплены все пойменные леса, в том числе и два км автодороги «Кызыл — Сарыг-Сеп». Последние сильные наводнения наблюдались в 1998, 2004, 2007 и 2010 годах. Наиболее значительный урон наносится частным владениям в посёлке Дерзиг-Аксы, затопление которого вызывается высоким уровнем воды одновременно в Малом Енисее и в реке Дерзиг.

Экологические проблемы

Озеро Чагытай в 90-х годах стало широко использоваться для выращивания различных промысловых рыб. Однако его связь с Малым Енисеем привела к проникновению в реку нехарактерных для неё прежде видов рыб: леща и красноперки.

См. также

Примечания

Литература

Староверы Каа-Хема — Мой отпуск

Район Малого Енисея (Каа-Хемский кожуун) — второй по площади в Туве. Он населен преимущественно русскими. Сюда, в верховья реки, в глухую тайгу, во второй половине XIX века бежали от царских и церковных гонений староверы в поисках неведомой страны «Беловодье».

Постоянно преследуемые староверы были вынуждены уходить все выше по течению Енисея. Новые поселения закладывались в долине реки, где был хоть крошечный клочок земли под распашку. Поэтому исторически все поселки оказались нанизаны на нитку Каа-Хема. Именно здесь, в верховьях Малого Енисея, сохранились в первозданном виде быт, уклад и традиции русских староверов, с которыми решила познакомиться наша команда путешественников.

За две недели на машинах, лодках и пешком мы проделали путь в 1200 км, чтобы добраться до самых удаленных сел в верховьях Каа-Хема: Эржей, Верхний Шивей, Ужеп, Чодуралыг, Ок-Чары.

Первой остановкой на нашем пути был староверческий поселок Эржей, а точнее одноименная туристическая база в паре километрах от него. Владелец турбазы Николай Владимирович Сиорпас перевез нас на другой берег Малого Енисея и разместил с комфортом в деревянных домиках на берегу реки. Здесь мы провели пару дней, дожидаясь, пока закончится дождь и подсохнет дорога, а заодно и отсыпаясь после суточного перегона на машине из аэропорта Абакана через Кызыл, Сарыг-Сеп до Эржея.

Чтобы не терять времени даром, наша команда наведалась в поселок, где местные жители после знакомства с нами охотно продали продукцию собственного производства: маринованные грибы, домашнее молоко, хлеб. Скажу честно, половина банки грибов на радость хозяйке была съедена нами тут же на крыльце, уж очень они оказались вкусные.

На утро третьего дня мы с Николаем переправились обратно на большую землю, погрузились в УАЗ-«буханку» и взяли курс на восток через перевал на встречу с верховскими, так здесь называют староверов в верховьях реки, отличающихся особо строгим укладом жизни. 40 километров раскисшей от дождя лесовозной дороги — и мы на заимке Верхний Шивей.

Главу заимки, Петра Сасина, крепкого мужчину с окладистой бородой, мы встретили еще на подъезде в поле, где он с односельчанами руководил уборкой сена. 
— Здорово живешь! — с ударением на второе «о» крикнул ему из окна Николай. — Помощников тебе привез!
— А зарод метать умеют? — ответил Петр. — Если вилы в руках не держали, то лучше пусть не мешают, нам до захода солнца управиться надо.

Получив разрешение на участие в общем деле, мы поспешили выгрузить вещи на окраине заимки у реки и вернулись обратно в поле, спрятав фотокамеры в рюкзаки, чтобы не пугать своих новых знакомых.

К зароду, стогу сена, нас не пустили, там работа кипела вовсю. Нам «дали добро» собрать в поле остатки сена, которые не смогла подцепить запряженная граблями лошадь. Час работы в полную силу в компании любопытной детворы — и все сухие травинки с земли были собраны. Можно было немного передохнуть в ожидании нового задания. Мы осторожно вынули из рюкзаков фотоаппараты, сделали пару кадров и показали результат малышне. Опыт оказался успешным — мы нашли общий язык с подрастающим поколением.

Наутро был праздник Преображения, Сасин пригласил нас в дом, поговорить да бражки ягодной отведать. Посуда для мирских — отдельная. Из своей староверы не потчуют, иначе обмирщает, придется из дома убирать. По календарю — пост, поэтому на столе ничего мясного, только картошка и грибы, да разговоры о жизни.

Петр с женой Екатериной перебрался в Шивей из райцентра в 1999 году. Он — потомственный старообрядец в четвертом поколении. Его прадед объездил полстраны, от Дальнего Востока до Тувы, в поисках уединенного места для сохранения веры. Сам Петр в советские годы работал лесничим в Лесхозе, но после развала страны окончательно решил уйти от мира и чиновников. Основал заимку на месте вымершего в середине прошлого века поселка, оформил землю, завел хозяйство, разводит собак и лошадей. Даже пытался когда-то вывести редкую породу лошади «золотую». Но дважды во время его отъездов в поселок табуны уводили пришлые люди.

Три дочери Сасиных живут в поселке, на лето присылают внуков. Детвора сует нос во все дела, норовит во всем помогать, осваивают инструмент. Несмотря на уход от всего мирского, Сасин, как добрый хозяйственник, хоть и живет своим трудом, не брезгует пользоваться благами цивилизации. Помимо работавшего вчера в полях трактора и стоящего возле сарая мотоцикла, отмечаем на стене дома солнечные батареи. Их всего четыре, но заряда хватает на сепаратор и видеомагнитофон для внуков. То, что вписывается в концепцию рационального пользования — разрешено. Отсюда и японские лодочные моторы у всех, чья заимка стоит на берегу. Без хорошего мотора никуда: ни на рыбалку не поехать, ни в поселок за десятки километров. А бывает необходимость. Совсем от мира не уйти.

Через несколько дней Сасин с зятем отвезли нас на берег Каа-Хема к переправе у села Ужеп, спрятанного за островом. Нам — 15 километров выше по течению в удаленный поселок Чодураалыг. Туда путь только по воде, поэтому лодку из Ужепа Петр вызвал тремя выстрелами из ружья в воздух.

Когда-то большой староверческий поселок Чодураалыг к 70-м годам прошлого века стараниями власти опустел. Лишь в небольшом монастыре оставались жить старые монахини. Но после распада СССР из города и нижних поселков сюда потянулись старики, желающие сохранить веру, а следом за ними стали перебираться их дети с внуками. Много детворы народилось уже здесь.

В Чодураалыге люди живут по уставу старообрядцев, без паспорта, прописки, школы и всего остального «диавольского». Знания в виде сводов правил старого, дониконовского, Писания получают в воскресной школе и у смотрителя монашеской кельи на заимке Ок-Чары у Павла Бжитских. Многие не умеют читать и писать. Да им это и не нужно. Единственные из детей, имеющие за плечами три класса, оказались 23-летний Григорий Плетенев и его младшая сестра Наталья, дети Панфила, отца самого многочисленного семейства в округе.

У Панфила 12 детей. Одна старшая дочь вышла замуж в соседний район, вторая ушла в монастырь. Гриша — последний из детей, кто выезжал с заимки в город. А его пять младших сестер и четыре брата с большим миром никогда не соприкасались, если не считать туристов-сплавщиков, которых летом за день проходит до двадцати групп.

С туристами у староверов случается небольшой бизнес в виде продажи молочки, целебных трав, бражки, хлеба, яиц и другой продукции. Но основная торговля идет с Кызылом, куда летом на лодке, а по осени, как встанет лед, вывозят товар и охотничьи заготовки. Обратно везут лодочные моторы, ружья для охоты, патроны. То, без чего и староверам не обойтись.

В Чодураалыг мы приехали без рекомендаций. Нам повезло встретить добрую бабушку Марфу, которая разрешила разбить лагерь у нее в огороде. Гриша помог переправить вещи к ее огороду, а потом отвез нас на поляну, куда по воскресеньям со всех заимок пешком, на конях, на мотоциклах съезжаются нарядные дети поиграть в волейбол.

От детворы молва о пришлых мирских людях за считанные часы разлетелась по всем заимкам. О нас уже знали и встречали кто с неприкрытым интересом, кто с особой осторожностью.

За время экспедиции мы познакомились с шестью семьями староверов, жили бок о бок с ними и активно участвовали в их повседневной нелегкой работе: помогали на уборке сена, ловили рыбу, караулили скотину, доили коров, собирали ягоды, хворост, мох, участвовали в постройке дома.

В силу особенностей веры и культуры исторически всегда гонимые хозяева тайги не сразу шли на контакт. Не всегда удавалось растопить лед недоверия, но когда это получалось, горожан принимали тепло и радушно. Две недели пролетели незаметно. И когда пришло время ехать домой, мы с удивлением обнаружили, что недоверчивые поначалу староверы провожали нас с грустью, снабдив в дорогу гостинцами и добрыми пожеланиями.

К верховьям Енисея. — Nota Bene — ЖЖ

Очевидно, что на транспорте, не пешком. Для начала 400км от Абакана до Кызыла. Дорога по качеству терпимая, везде под асфальтом. Много ремонтируется — в следующем году, наверное, будет сильно лучше. А пока ехать 6-7 часов, местами по объездам и стоять на светофорах, пропуская встречный поток по односторонним участкам.

Проехали — вот и столица Тувы, город Кызыл:

Ну а дальше… А дальше наступили какие-то совершенно неприятные неожиданности.

Вертолёт отказался работать. Вернее, оператор «Тува-Авиа» всячески саботировал наш вылет. Такого… даже не знаю какой термин сюда вставить… такого пренебрежительного отношения к клиентам я уже очень давно не встречал, даже в самых неразвитых местах нашего глобуса. Мне как-то раньше казалось, что старый-недобрый СССР уже давно и уверенно «ласты склеил и коньки отбросил» — ан нет! Если покопаться, то ещё можно найти наследия советского прошлого. Ну, например, полтора часа тупо смотреть в контракт (который три месяца назад им выслали!) и тыкать одним пальцем в клавиатуру — а потом гордо объявить «грозовой фронт пришел, аэропорт закрыт!». И затем на наши телефонные вопросы отвечать «надоело с вами разговаривать!» и бросать трубку — это как?

Короче, по результатам опыта общения с местной компанией у нас очевидным образом сложился лозунг:

Скажи Туве-Авиа — НЕТ!

Кстати, любопытный сайт у этой компании. Вот сюда, полюбуйтесь. Разумеется, это не официальный сайт, а киберсквоттеры (видимо, Тува-Авиа не подозревает о существовании Интернета), но его шедевральное наполнение неплохо отражает реальность:

О как! Есть ещё один профильный сайт, который, не стесняясь, называет себя официальным, хотя не поверку оказывается, что это тоже оператор по продаже билетов… Всё, я окончательно запутался.

Короче, с перепугу мне пришлось звонить в Москву и искать «помощь друга», чтобы хоть как-то вразумить местных неандертальцев, что туристы волнуются и очень хотят улететь. Поскольку альтернатива ждать пару дней, а потом ещё на Урале пробираться 40 часов до верхних деревень где-то в горах — это совершенно наш оптимизм не разогревало. Короче, если у вас есть планы покататься по нашему маршруту, то готовьтесь забрасываться наземным транспортом. С воздушным здесь всё плохо.

Заодно. Вот эта чудесная конструкция около аэропорта, вся такая с синими алкоголическими прожилками по всему интерфейсу —

— ведь она наверняка что-то олицетворяет. Но что именно — нам доподлинно неизвестно, в нашем пассажирском лексиконе она шла просто под ником «ведьма».

Так, пора переходить к позитиву.

Вернулись мы в город, где ещё полтора дня ждали у аэропорта погоды. Ну что сказать про город — он нас особо не удивил. Много развалин, но много и свежеотремонтированных участков. Набережная в центре — просто шикарная, особенно обелиск «Центр Азии». Будете в Кызыле — не пропустите, рекомендую.

Город:

Ирландский паб! Очевидно — мы сразу туда, тем более время обеда и делать особо нечего… а он, оказывается, работает только с 18:00, хотя в интернетах и на стенах этого паба в графе «открыто» написана совершенно другая, самая что ни есть дневная цифра! Но ничего, нам не привыкать..

(это не Кызыл, это Подмосковье)

Хотя после 18 паб оказался очень милым и достойным заведением, настоящим ирландским, но также с салом и самогоном. И они только что открылись.

Ну, а поскольку времени много, то гуляли в совершенно разные места и заведения. Что запомнилось гражданам отдыхающим и гражданам отдыхаемым: 1) местный неожиданно роскошный музей, особенно золото скифов; 2) неспешность обслуживания в местных ресторанах: покормить (без изысков) 15 человек занимает два часа минимум.

Короче, набережная и музей — обязательно, остальное — опционально, но если летите вертолётом, то готовьтесь и к тому и к другому и может быть даже по несколько раз.

Как было сказано одним из нас:

Мощная связка: музей (с волшебным золотом скифов) + кабак (с волшебными медленными тувинками) + бар (с волшебным белорусским самогоном)

Тем временем подошло небесами предначертанное время вылета. Ну, мы как честные пассажиры — в указанные 8 часов утра шеренгой у аэропорта.

Где ждали ещё какое-то время, потом по 4 подписи от каждого на приложении к договору (зачем?), потом каждый получил по именному билету(!) на вертолёт, затем на старом львовском автобусе… — и все кинулись фоткать этот антиквариат под недоумённое «Вы что, автобуса не видали?!» — «Такого? — лет 30 точно нет!». Короче, вылет из местного аэропорта — эта целая церемония с шаманскими танцами (хмм… шутки шутками, но на второй день ожидания мы одного местного шамана немного уважили).

Всё: удивились, расписались, билеты проверили, загрузились и полетели!

Продолжение следует.

Часть 6. 1966 год. Июль — август. Тува. Малый Енисей. (Ка-хем).

Кадровая чехарда, иногда до паровозного гудка на станции, постоянно держала открытым вопрос; сколько? Сколько людей пойдёт в поход? Сколько нужно палаток, рюкзаков, штормовок, спальных мешков? Сколько продовольствия нужно закупить? Сколько билетов заказать на станции? При этом, за неделю до отъезда в поход, нужно было предоставить в облсовет ДСО ТРУД маршрутную документацию с отметкой областной маршрутно-квалификационной комиссии, разрешающей выход на маршрут, смету расходов, пофамильный список участников похода, получить распоряжение председателя облсовета, договориться с главбухом, куда он должен отправить деньги (наличные не выдавались), попросить заворготделом вовремя напомнить главбуху об отправке денег. Летом областная МКК прекращала работу по причине того, что члены МКК уходили в походы сами, поэтому с ними приходилось решать вопрос за два-три месяца до выхода в поход.

Палатки, рюкзаки, спальные мешки, штормовки с началом туристского сезона были, как правило, на руках, недостающее получали на спортивных базах предприятий, на спортбазе ТРУД, либо брали напрокат на спортбазе областного совета по туризму. Обязательным для группы было наличие общественного снаряжения; сорокаметровая основная верёвка диаметром 10 мм, восьмидесятиметровая вспомогательная верёвка диаметром 6 мм, блок собственного изготовления, три-четыре альпинистских карабина. Каждый участник похода должен был иметь личный реп-шнур, то есть личную обвязку четырехметровый конец шестимиллиметровой верёвки.

Отдельной эпопеей была заготовка продуктов. Сухари, как правило, заказывали на хлебозаводе, через две недели получали готовый заказ. На длительный поход заказывали до 50 килограммов. Сливочное масло, купленное в магазине, растапливали дома и разливали в различную посуду. В походе по Туве масло слили в 10-ти литровый бидон, по мере того как он пустел — становился всё большей обузой. На следующий год масло разлили в 2-х литровые бидоны и выбрасывали их по мере опустошения.
Сахар, крупы, лапша, мука и специи упаковывались в отдельные мешочки. Сгущенное молоко и тушенку первоначально свободно закупали в магазинах. По мере того как пустели полки магазинов, пришлось вооружаться письмами либо от облсовета ДСО ТРУД, либо от облсовета по туризму. По письму отоваривались на базах ОРСа, существовала в Советском Союзе такая система; Отделы Рабочего Снабжения. У тех, кто побывал на этих базах, впечатлений от увиденного, особенно от размеров увиденного, хватало надолго!

Один человек в группе назначался ремонтником. Он был обязан иметь полный набор инструментов на случай аварий с одеждой или обувью. К общественному имуществу относилась двуручная пила и два топора — большой и маленький. Всё это нужно было разложить по рюкзакам участников похода так, чтобы рюкзаки были примерно равными, а убыль продуктов равномерно раскладывалась на всех. У участников сложных многодневных походов вес рюкзака на старте достигал сорока килограммов! Дальше в действие вступало то, что сейчас называют человеческий фактор.

В группе, ходившей на Тянь-Шань, руководитель похода поручил нести фотоплёнки молодой девушке. Снедаемая любопытством Наташа решила проверить, что же находится в этих интересных черных коробках, и вскрыла кассеты, да не одну-две, а все. Группа осталась без фотоматериалов, а руководителю объяснили в клубе, что есть вещи, которые не следует выпускать из своих рук.

В походе по Кодару Виктор, отвечавший за двуручную пилу, решил, что коли мы вышли на гольцы выше границы леса, то пила нам теперь ни к чему и оставил её на одной из стоянок, а на следующей остановке заявил, что пилу забыл. Реп-шнур, которым пила привязывалась к рюкзаку, и не забытый хозяином, опроверг его байки о забывчивости.
Однажды я возмутился по поводу очередной забывчивости, а в ответ получил ещё большее возмущение: Ты же сам говорил, что группа выходит с полным набором снаряжения, а приходит, как правило, далеко не с полным; что-то ломается, а что-то теряется. Оказалось, что новичков не следует посвящать в некоторые аспекты туристского быта.

В пятницу 20 июля мы выехали в Абакан. В Ачинск мы приехали рано утром, до следующего поезда решили прогуляться по городу. Не зная город, пошли куда глаза глядят, попали в какой-то район частной застройки. В общем, частный сектор как частный сектор, везде, если еще не испорчен современной застройкой. Удивило другое чуть не под каждым палисадником спал мужик, причем не забулдыга, а вполне приличный с виду. Одного спавшего как-то совсем неудобно, во вчера ещё белой накрахмаленной рубашке, мы разбудили: Мужик, у тебя дома жена с ума сходит, не знает где тебя искать, а ты под чужим палисадником спишь. Ожидали, что он полезет в драку, а он поблагодарил нас и пошел, видимо, к жене. Тогда не было законов, запрещающих вторжение в частную жизнь, вторгались все: партком, профком, домоуправ, соседи. Поэтому мужик, похоже, не удивился, что совершенно незнакомые ему люди напоминают о жене.

В Абакане сели в автобус до Кызыла. Рейс продолжался тринадцать часов, в Григорьевке остановились на обед, столы были заранее накрыты по числу пассажиров, кормили котлетами из медвежатины. Поразил их размер, в других местах из такой котлеты сделали бы три. Усинский тракт идёт через Западный Саян, на подъёме мотор автобуса перегревался, водитель несколько раз делал остановки, предлагая пассажирам пособирать цветы и ягоды. Некоторые ворчали, что так мы до глубокой ночи не доедем.
3

4

5

В Кызыл приехали в двенадцатом часу. Утром отправились в аэропорт. Там был заведён порядок, которого не было в других аэропортах; по маршрутной книжке нас записали в журнал, персональный список, начало и конец маршрута, контрольные сроки и указали, после какой группы вывезут нас. При этом следовало зарегистрироваться в контрольно-спасательной службе, роль начальника КСС исполнял директор детской туристской станции. Он начал спрашивать, как я понял, проверяя мои знания Правил организации туристских путешествий: А сколько человек у вас в группе? Шесть (Правила регламентировали минимальное количество туристов в походах разных категорий). А знаете ли вы какую ответственность несёт руководитель группы? — Знаю, вплоть до уголовной. (На сборах в Уфе нам рассказали, что эту меру ответственности записали в Правила по требованию члена Политбюро ЦК КПСС Щербицкого). Минут пятнадцать он экзаменовал меня, задавая детские вопросы, потом расписался в маршрутной книжке.

На краю лётного поля уже стояли палатки нескольких групп, мы присоединились к ним. Непогода на перевалах задерживала всех, хотя над аэропортом было ясно и солнечно. Пользуясь возможностью отправились в город знакомится с достопримечательностями, зашли во двор местной электростанции и отметились у знака Центр Азии, который в начале века установил англичанин, вычисливший этот центр.
6

7

Уш-Бельдир — своеобразный посёлок у тувинско-монгольской границы. Местные жители пользуются энергией падающих со скал ручьёв для устройства водопроводов, для привода динамо-машин и наждачных кругов.
У горячего источника была сделана лавка и ограждение из плах и тёсаных брёвен и вырыта ванна размером 2*2 метра, глубиною полметра. Это сооружение, гордо именуемое курорт, и посёлок при нём связь с цивилизацией имело только по воздуху, а от границы его отделяла только река. Сухопутная же граница была километрах в шести. Туристов там ценили, они вносили разнообразие в их жизнь.
Местный рыбак на моторной лодке двумя рейсами по три человека перевёз нас на правый берег Белина, первой и весьма серьёзной переправы, предстоявшей нам, очень облегчив нашу задачу.
8

9

Первый день похода мы пересекли несколько проток и стариц и, выйдя на сухую поляну, остановились на ночлег. На второй день мы подошли к таким местам, где река начала входить в ущелье. Мы уткнулись в утес, который пройти по берегу было невозможно, пришлось отойти от берега и штурмовать отрог утёса. Все взобрались на этот отрог, пятеро без проблем спустились вниз, а шестой, Юрий, наотрез отказался делать это. Мы долго уговаривали его, объясняя простоту проблемы, оказалось, что у него фобия высоты. Поднявшись к нему с Борисом, я снял с него рюкзак, и мы за руки свели его вниз.
12

13

14

15

16

Стало понятно, что проход вдоль берега невозможен, о съёмке порогов можно забыть, главное, помнить о контрольном сроке, и нужно уходить от реки туда, где долины притоков выполаживаются, а не лезть туда, где при впадении в Малый Енисей они становятся малыми ущельями, физически изматывая себя. Остановившись на ночлег, обсудив ситуацию, приняли решение назавтра двигаться отойдя от реки.

Вечер закончился тем, что завтрашние дежурные Вадим и Нэля потребовали, чтобы утром я разбудил их и выдал им продукты. Я спросил: А кто вам мешает сейчас приготовить продукты, чтобы утром не будить остальных? Будить я никого не буду, я в отпуске. После того как мы с Борисом отдежурил, не напрягая никого, по примеру походов, в которые я ходил ранее. Там руководитель похода дежурил, как и все, а вопросы, которые возникали у очередных дежурных, решались с завхозом (которым здесь был Борис), мне было непонятно, как оценить это требование. Нас шесть человек, дежурим по двое через два дня. Но вот завтрашние дежурные, двое взрослых и, предположительно, дееспособных людей требуют себе няньку. Я мог бы, если не исполнять, то хотя бы понять их позицию, если бы я отказался дежурить, мотивировав это тем, что я руководитель и, как тот анекдотичный чукча, должен думать, как жить дальше.
17

18

19

Не желая вступать в дискуссию, что я в, конце концов, такой же отпускник, как и они, я и ответил им: Я в отпуске. Еще в аэропорту мы договорились, чтобы не было претензий; у кого рюкзак опустошается интенсивнее, чем у других, дежурные берут продукты из своего рюкзака. Получалось, что я должен выдавать им продукты из их же рюкзаков. Мне это требование напомнило другую подобную ситуацию. Однажды я вывел группу молодёжи на Коларовские утёсы. Когда я предложил всем собирать валёжник для костра, двое демонстративно сели и заявили: Ты нас сюда привёл, ты нас и корми. Завтрашние дежурные демонстрировали такой же менталитет. Знал бы я, что по возвращению в город, когда они начнут рассказывать о походе, то фраза я в отпуске станет для них самой возмутительной из всего, что было сказано в походе.

А утром Борис-охотник начал с того, что потребовал справедливости и исполнения конституционного равенства. Когда в мае мы начали ходить в тренировочные походы, он отказался, бодро заявив, что он на охоте ходил по восемьдесят километров в день и в тренировках не нуждается, пусть тренируются слабаки. Решая вопрос, какое снаряжение брать с собой, мы впятером переночевали в четырёхместной палатке и решили, что места для шестого здесь вполне хватит и взяли в поход эту палатку. Первый ночлег показал, что места хватило, но спать нужно было на боку, а переворачиваться только всем сразу, что привело в первый же день к взаимным претензиям.

И вот теперь он требовал устранить несправедливость; по результатам взвешивания в аэропорту у Нэли рюкзак был легче, чем у парней и у него лично. Она ест столько же, сколько я, почему я должен нести рюкзак тяжелее, чем у неё?. Оказалось, он в первый день понял, что этот поход не для него и пожалел, что сделал такую глупость. Кто тебе мешал вернуться с лодочником, когда он привёз вторую тройку? Ага, он бы меня где-нибудь бросил, и я бы погиб. Сейчас у нас единственный выход идти на Кызыл, путь назад отрезан Белином. Теперь хочешь ты, не хочешь тебе придётся идти с нами. Перед завтраком он заявил, что у него порвался мешок с сахаром, предъявил явно надорванный мешок, чтобы чаепитие мы начинали с его мешка. Не желая вызывать новую истерию, чай начали пить с сахаром из его мешка. Когда стали собираться, он снова завыступал, что у него самый тяжёлый рюкзак. В спор с ним вступил другой Борис; не мудрствуя, они изготовили вагу и взвесили рюкзаки. Охотничий рюкзак вместе с ружьём оказался легче завхозовского. Я посоветовал ему оставить три патрона, а остальные выбросить охотник, я думаю, он такой же, как и ходок, Он с возмущением отверг это предложение; патроны денег стоили, нечего мне распоряжаться его имуществом. После этого оставалось надеть рюкзаки и продолжать путь.
20

Мы отходим от этой реки, которая в Монголии — Шишхид-гол, в Туве, приняв Белин, она становится Кызыл-Хемом, а приняв несколько притоков Каа-Хемом (Малым Енисеем), после слияния у Кызыла с Бий-Хемом (Большим Енисеем) это уже Улуг-Хем (Енисей) и двигаемся по отрогам хребта академика Обручева, один за другим преодолевая притоки Малого Енисея. Наш маршрут выглядит так: устье реки Кадырос река Верхний Кадраус река Нижний Кадраус перевал река Верхняя Теректа перевал река Нижняя Теректа перевал река Хадын перевал река Шор перевал река Агой перевал река Хунжюс водопад Хургат дер. Усть-Унджей дер.Сарыг-Сеп.
21

22

23

24

Некоторые реки проходили вброд, другие — по тут и там поваленным деревьям, а там где их не было, валили сами. На переправах через Нижний Кадраус, Хадын, Агой, Хунжюс и Хургат пришлось натягивать верёвочные переправы. И вот, перевалив очередной водораздельный хребет, мы выходим на звериную тропу, идущую вдоль реки, проходим по этой тропе, отыскивая место для переправы, и сворачиваем к реке.
Я иду первым и слышу сзади вопль: Да ты куда прёшь? Ты что не видишь, где люди ходят? Борис возмущен до глубины души, он стоит на тропе и орёт, указывая рукой на тропу. Да ты, охотник, посмотри чья это тропа и куда она идёт. Он не хочет понимать никакие доводы, что по этой тропе, кроме медведей, никто не ходит, что ведёт она к вершинам гор, куда нам незачем лезть. Я еще на третий день понял, что больше всего он боится остаться один, кончаю дискуссию и продолжаю путь.
25

26

27

Форсировав реку, останавливаемся на обед. Дежурят Борис и Юрий. С перевала мы рассмотрели следующий перевал и решили, что не будет сложно пройти его сегодня же. Вадим предлагает не устраивать полноценный обед, а за перевалом поставить лагерь и отметить прохождение двух перевалов, а здесь попить чай и штурмовать перевал.
Дежурные кипятят воду, и Борис спрашивает у меня, как заварить. Мне бы сказать: По своему усмотрению а я, не ожидая подвоха, говорю: Завари покруче, впереди перевал. Он заварил чай, разлил его по кружкам, а сам отошел и сел, не взяв свою кружку. Когда я спросил у него в чём дело, он с тихой злобой сказал: У меня больное сердце, а ты заставляешь меня пить крутой чай. Ты же сам заваривал, кто тебе не давал отлить себе чистую воду? Как я мог отлить, если ты приказал заварить покруче. Стало ясно, что дело не в крепости чая и не в больном сердце, хотя эта новость и была полной неожиданностью, а в желании устроить скандал. И он его получил. Вскочил Вадим, а он был крупнее и сильнее Бориса, схватил его за грудки и закричал, что сейчас он будет бить ему морду. Борис в испуге пятился вокруг костра, к ним бросился Юрий, крича: Вадим, нельзя бить человека, это незаконно, и пытался разнять, бегая вокруг них, под крики остальных: Дай ему, Вадим, как следует — это Нэля, и, Бей, Вадим, здесь медведь прокурор& — это Борис. Всё равно незаконно, — кричал Юра, изо всех сил стараясь спасти своего напарника от мордобоя.
Я сидел и молчал, как руководителю, мне этот эксцесс был совершенно ни к чему, но уж очень хотелось, чтобы хоть кто-то набил ему морду. Дважды обойдя вокруг костра и высказав Борису всё, что он о нём думает, Вадим бросил Бориса и сел допивать чай. Борис затих и до конца похода воздерживался от высказываний.
28

29

30

31

Пройдя перевал, попали в долину, заросшую лесом так, что с трудом нашли место поставить палатку и разжечь костёр. Вечером, когда наступила темнота и четверо уже лежали в палатке, а двое сидели у костра, за палаткой что-то треснуло. Посветили фонарём ничего не обнаружили.
Утром, не далее пяти метров от палатки, увидели медвежьи следы, которых не было вечером. Кто-то не удержался, съязвил над Борисом: Это твой друг приходил к тебе.

За следующим перевалом попали в обширную берёзовую рощу. Говорят, что чага это болезнь берёзы, так в этой роще почти все берёзы были больны, на каждой висел нарост чаги, по нашим прикидкам килограмм по пять десять. Мы наломали чаги, накидали полведра кусками в кулак величиной, залили водой и вскипятили. Утром, взглянув друг на друга, расхохотались, видя перед собой опухшие физиономии, с мешками под глазами.
32

33

34

И вот мы выходим на откос над Енисеем, обнаруживаем поляну клубники, набираем полное ведро, варим компот, обедаем и располагаемся отдыхать. Вдруг Борис кричит: Да вон же тропа идёт. Его возмущению нет предела это ж надо тащить их по бездорожью, когда рядом идёт тропа. Позже выяснилось, мы уже прошли цивилизованное место, от которого тропа идёт к людям; на недоступной скале монах построил жилище и обитает там, забираясь на скалу по лестнице, которую, забравшись, поднимает наверх.
35

36

Мы спускаемся с откоса и оказываемся на тропе, идущей по прибрежной террасе, и продолжаем путь. Часа через три выходим на поляну, где трое бородатых мужиков косят сено. Первая встреча за две недели пути. Борис-завхоз бросается к ним: Мужики, у вас закурить есть? Мужики хмуро смотрят на этого неизвестно откуда взявшегося никонианина и степенно отвечают: У нас это не принято.

Дойдя до небольшой деревеньки, не заходя в неё, на берегу реки останавливаемся на ночлег. Когда стемнело, к нам подошел молодой бритый мужик, он оказался зятем одного из бородатых, приехал из Кызыла помочь тестю на сенокосе. Зятю налили наркомовскую норму, он поначалу отказался; тесть убьёт, если учует запах, но желание выпить пересилило страх. Он рассказал нам, что в верховья Малого Енисея за непроходимый Бай-Балыкский порог, ещё до революции пришли семьи староверов. Потом среди них прятались участники белого движения, долгое время здесь верховодили монахи – черноризцы, приют здесь находили те, кому надо было спрятаться от советской власти.

Назавтра пройдя несколько километров, обнаружили тропу от берега. Посовещались, оставили на берегу рюкзаки и Юру, пошли в гости. За кустами черёмухи увидели сооружение типа наших бараков, постояли у калитки, — зайти или не заходить, — обошли куст черёмухи и увидели древнюю бабку, сидящую у двери на торцовой стороне барака. Мы поздоровались, она встала и поклонилась низким поясным поклоном. Когда мы заговорили с ней, из двери вышли три женщины, одна из них моложе других, вся в черном, пригласила нас проходить в скит. Борис уперся: В скит я не пойду. Я урезонил его: Пришёл в гости — исполняй волю хозяина.

Во дворе скита поразили маки цветы были в мужскую шапку. Нас провели по боковой пристройке, заставленной какими-то сундуками, и мы вошли в центральное помещение. Вошли и сели на порог, чистота в ските была такая, какую можно видеть только в хирургическом отделении; на приглашение проходить отнекались. На наши расспросы как же они здесь живут (подразумевалось; без света, радио и телевизора), они рассказали, что у них есть огород, они сеют пшеницу и другие злаки, сажают овощи, собирают грибы, ягоды и орехи.
Отец Палладий и отец Ксенофонт ездят на базар и меняют на свечи и другие нужные вещи, денег у них нет: нам это не можно. Это они подчеркнули несколько раз. Полы у них такие, потому что их натирают веником-голяком. Кружки, которые стоят в шкафу, у каждой женщины своя чужую брать не можно, даже тем, кто живёт в ските, отдельная кружка для уполномоченного из Кызыла, который навещает их раз в полгода. После того как он из неё попил однажды, теперь она стоит в шкафу в ожидании следующего приезда. Потом женщина в черном приказала насыпать нам в туесок общего пользования орехов: Туесок оставьте на берегу, у нас во

Верховьё. Тува

До установления протектората жилось староверам в Урянхайском крае более или менее вольно. Казалось, нашли они если и не свое Беловодье, то тихий угол на земле, где можно блюсти истинную веру. Угол этот, в верхнем течении Малого Енисея, назвали Верховьём.

Но затем, когда появились в крае царские чиновники, укрепилась православная церковь, начались притеснения, «мир» все сильнее вмешивался в жизнь староверов. Молодых забирали на войну с Германией, но большинство из них или убегало в тайгу, становилось монахами, или дезертировало по дороге на фронт.

В годы Гражданской войны староверы в большинстве своем заняли сторону белых. Точнее, не за белых они были, а против красных с их новыми порядками. Много тогда погибло смелых мужиков, но еще больше женщин и детей покончило с собой — решив, что настало царство Антихриста, люди уходили в горы замирать голодом, замерзали на снегу или в землянках, сжигали себя, бросались целыми семьями в полыньи. Нередко случалось так, что в семье умирали дети (а в семьях было по пять-семь детей), а выжившие родители бродили потом десятилетиями из скита в скит, молились до исступления, постились, лили слезы… Много таких рассказов есть в книге (советской по духу, но исполненной сочувствия и даже симпатии к староверам) кызылского писателя Анатолия Емельянова «От мира не уйти», выходившей в Тувинском книжном издательстве в конце 1970-х — начале 1980-х несколькими изданиями.

Пассивное, а иногда активное сопротивление советской власти в Верховье продолжалось до падения самой советской власти. Хотя и ту крепкую однородность, какая была в общине в начале ХХ века, староверам сохранить не удалось. С другой стороны, сложно сказать, была ли когда-нибудь эта крепость на самом деле…

(Меня поразило, что подавляющее большинство староверов Верховья было неграмотным, что противоречит мнению о староверах как о людях образованных. Грамотой владели единицы — наставники. Они выбирали ребенка и обучали его чтению и письму, держа при себе годами. Содержание священных книг и пророчества передавались членам общины устно, нередко в искаженном виде.)

Лет в двенадцать я прочитал «Житие» протопопа Аввакума и заинтересовался церковным расколом. Даже негодовал, что навязанные народу силой, грубо введенные обряды до сих пор исполняются в церкви, считаются каноническими… Я искал материалы о расколе, старался лучше понять его суть, и очень скоро эти поиски вывели меня на жизнь последователей Аввакума. Я узнал, что староверы делятся на поповцев и беспоповцев, а те и другие, в свою очередь, на множество толков и согласий. В итоге, как я понял, чуть ли не каждая семья верит в Бога, а вернее, пытается спастись, по-своему. Кто-то признает деньги, а кто-то нет, есть признающие брак, а есть не признающие, кто-то может взять воду из мирского колодца, а кто-то скорее умрет от жажды; одни признают таинство крещения, а другие крестят себя сами, одни считают часы бесовским изобретением, однако среди них есть те, кто пользуется часами, но лишь теми, где нет ни одной металлической детали… Фанатизм доводил людей до неимоверных мучений, и в то же время никто из них не сумел совершенно не поддаться искушению сношения с миром, его влиянию. Даже семья Лыковых, полвека прожившая изолированно в верховьях реки Абакан, выращивала картошку и принимала помощь геологов.

Лыковых открыл советским людям журналист Василий Песков в начале 1980-х. Тогда он напечатал в «Комсомольской правде» серию очерков о жизни Лыковых «Таежный тупик». Оказалось, что в конце 1920-х годов Карп Лыков с женой и маленьким ребенком ушли из скита еще глубже в тайгу, построили избушку, расчистили делянку под огород. Там, в тайге, у Лыковых родились еще несколько детей, большинство из которых выросли и умерли, не увидев других зданий, кроме своих низеньких избушек, не узнав, что за пределами их тайги есть огромный и разный мир…

Эти очерки мой отец читал вслух в нашей уютной трехкомнатной квартире в центре Кызыла. Помню, как по спине у меня пробегали ледяные мурашки ужаса и любопытства.

Хотелось оказаться на месте Пескова, увидеть самому эту первобытную жизнь, поговорить с людьми из прошлого времени. И даже тянуло стать таким же, как Лыковы, — вот так же охотиться на медведей, вволю ловить рыбу на горных речках, по вечерам читать древние книги. Ни школы нет, ни хулиганов, ни всей этой городской тяжести…

Лишь недавно, перечитав «Таежный тупик» (в подъезде московского дома, где живу теперь, нашел тонкую книжечку среди других, предназначенных в макулатуру), я понял, какое преступление Карп Лыков совершил по отношению к своей семье. Уморил жену, не женил сыновей, не выдал дочерей замуж, всех их пережил (кроме самой младшей, Агафьи) и в итоге, состарившись, обессилев, сдался миру. Стал принимать помощь, подарки от охотников, геологов, журналистов. А жена и дети, не справившись с голодом, болезнями, тоской по другим людям, лежат в могилах.

Особенно меня потрясла такая деталь: Лыков держал дочерей и сыновей за несколько километров друг от друга, объединяя семью лишь по праздникам. Наверняка боялся кровосмешения. И невозможно представить, как парни лет двадцати, физически крепкие, обходились без женщин. И ведь догадывались, что есть где-то люди, и когда столкнулись с геологами, не бросились прочь или же на них с ножами, а были спокойны. Лишь обменялись братья между собой замечаниями: «Гляди, девка в штанах». Среди геологов была женщина.

Семей, подобных Лыковым, в верховье Малого Енисея, да и в тайге Тувы наверняка было немало. Может быть, и не жили десятилетиями совершенно изолированно (впрочем, не исключено, что были такие), но мучения принимали не меньшие. Ютились в щелях и ямах, изводили себя постами, еду употребляли лишь ту, что приносили им монахи, а при появлении чоновцев, милиционеров, сельсоветовцев шли замерзать, бросались в полыньи, самосжигались. (Мой дед, Семен Степанович Шмелёв, в 1940-1960-е шоферивший на Усинском тракте, рассказывал о живших неподалеку от тракта мужиках-отшельниках; но кто это был — староверы или власовцы, трудно было определить, да и рискованно выспрашивать: многие под староверов маскировались.)

С конца 1940-х годов случаи самоубийств почти прекратились. Впрочем, и давление на староверов поослабло. В колхозы и совхозы их не сгоняли (хотя формально объединяли в некие хозяйства), голосовать на выборах не принуждали. Даже детей в школы и интернаты не тащили насильно. Больше убеждали, но мягко — уговаривали, скорее… Да и сами староверы к середине прошлого века утеряли свою каменную твердость. Кто-то из самых крепких погиб во время Гражданской войны, кого-то сослали или приговорили к высшей мере, кто-то покончил с собой. От мира прятались, уходили в монахи люди в основном пожилые, доживающие свой век. А более молодые пользовались благами цивилизации почти наравне с мирскими. Поняли, что мотор на лодке — это удобно и полезно, автомобиль и мотоцикл тоже нелишние механизмы, и электричество не мешает, и с радио повеселей…

В общем-то «расейские» староверы это давно поняли, недаром именно из их среды вышло столько миллионеров, меценатов, коллекционеров. Староверы Верховья стали проявлять любовь к земной жизни много позже. Сегодня сложно отличить староверский поселок от другого таежного поселения: если лет двадцать назад можно было целый день ходить по Эржею или Сизиму и не встретить ни одного местного жителя — все сидели в темных, крытых корой избушках, боясь встретиться с мирскими, — то теперь в Эржее, к примеру, проводятся фестивали старообрядческой культуры, неподалеку от поселков и скитов находятся туристические базы, часто принадлежащие староверам; в последние годы в Верховье часто бывают высокопоставленные чиновники, деятели культуры, которых встречают довольно гостеприимно…

Ужеп — самый дальний в Верховье поселок. Выше по течению Малого Енисея лишь скиты. По рассказам, где-то там до сих пор живут те, кто соблюдает древнее благочестие, но, скорее всего, это уже просто сказки — обмирщающимся староверам хочется верить, что есть праведники. А может, и правда: тайгу даже при помощи вертолета не разглядеть, а скиты строят там так, что, даже пройдя от них в нескольких шагах, не заметишь: так, кочки какие-то, а оказывается, под этими кочками кельи, где обитают десятки людей.

Добираются до Верховья и по воде, и вертолетами, и на автомобилях. По воде легче всего… Когда-то в Кызыле была целая флотилия теплоходов «Заря» — небольших, но мощных, напоминающих формой катера. Эти теплоходы способны бороться с енисейским течением, преодолевать пороги. Теперь на ходу два теплохода, принадлежат они частным предпринимателям, и уже несколько лет в правительстве Тувы идут споры, давать ли субсидии коммерсантам, осуществляющим пассажирские перевозки, или не давать. Билеты на «Зарю» стоят недешево, но перевозка пассажиров все равно убыточна. Многим кызылчанам навестить родню в Верховье или, наоборот, верховьёвцам побывать в столице республики не по карману…

«Заря» отваливает от пристани в Кызыле (рядом — обелиск «Центр Азии») и медленно, надсадно гудя, начинает ползти вверх по течению. Налево — Большой Енисей, направо — Малый. У обеих рек течение бешеное — этакие горные потоки, но широкие, с глубинами, позволяющими проводить по ним теплоходы, баржи.

Цель большинства отправляющихся вверх по Большому Енисею — Тоджа. Там удивительный микроклимат. Вокруг озера Азас буйная, разнообразная растительность, пестреют цветы, многие из которых занесены в Красную книгу; озеро богато рыбой, можно поймать даже тайменя килограммов на тридцать. Едут за брусникой, особенно крупной здесь, просто полюбоваться природой… В Тоджинской котловине обитают северные олени, как утверждают местные жители, самые крупные в мире.

Традиционное жилище тоджинских тувинцев не юрта, а чум, как у большинства народов Крайнего Севера…

Кстати сказать, с середины XVII до начала XVIII века Тоджа фактически входила в состав Российского государства под названием Саянской землицы. Правда, вхождение это ограничивалось тем, что жители Тоджи вносили ясак в Красноярский острог…

Те, что плывут вверх по Малому Енисею, в основном хотят увидеть староверские поселки. «Заря» причаливает сначала в Сарыг-Сепе (в прошлом — Знаменка), районном центре, затем берет курс на Эржей, который, благодаря пристани, частым приездам сюда туристов, делегаций, стал столицей Верховья.

Но чтобы узнать более первозданную жизнь староверов, нужно пробраться дальше — в Ужеп, в скиты, на заимки. «Заре» туда уже не пройти — много порогов и мелей, река узкая, с течением не справиться. Люди пользуются моторными лодками, на которые часто ставят по два мотора, или идут горными тропами… Раньше перевозка грузов в скиты производилась только зимой, когда Енисей замерзал. Но при таком течении лед редко становится надежно толстым, и лошади с санями, люди проваливались. Вода тут же уносила их вниз по течению. Страшная, но, наверное, быстрая смерть. И потому раньше староверы часто кончали с собой, бросаясь в полыньи.

Едут к истокам Малого Енисея и туристы-экстремалы со своими байдарками, альпинисты, охотники.

Если сидишь в каюте «Зари» (она, правда, больше напоминает салон самолета — одно помещение с рядами кресел), уткнувшись в книгу или дремля, то путь в Тоджу или Эржей покажется долгим и нудным. Лучше любоваться окружающими пейзажами. Скалы чередуются с клочками подобравшейся к берегу степи, часто почти в самую воду спускается тайга. Среди стволов лиственниц иногда можно увидеть палатки туристов и рыбаков — «Заря» способна причаливать к заранее не подготовленному берегу, главное, чтобы глубина позволяла, поэтому желающие отдохнуть средь дикой природы покупают билет примерно до такого-то километра, и «Заря» высаживает их в приглянувшемся месте.

Чем выше по течению, тем больше скал и гор. Порой Енисей мчится по узенькому коридору, зажатому багровыми каменными стенами. Теплоход кажется крошечным, хрупким, вода треплет и трясет его, подкидывает, тянет воронками и бурунами на дно. Девушки повизгивают…

До Верховья можно добраться также на вертолете (но это транспорт избранных) и на автомобиле. Путь от Кызыла сравнительно недолгий для такой местности — раньше часов пять, а сейчас, после постройки моста на месте паромной переправы, на час-полтора меньше… Сначала по асфальтовой дороге доезжают до Сарыг-Сепа, а оттуда уже грунтовкой, проселками держат путь в Сизим. Почти напротив Сизима, на другом берегу реки, — Эржей. Можно проехать и выше по течению — дорога переходит с одного берега на другой (выручают паромы), — но до Ужепа, последнего большого поселения в Верховье, на машине не добраться. Только лодками или тропами.

Читать книгу целиком

Следующая глава >

Малый Енисей — это… Что такое Малый Енисей?

Ма́лый Енисе́й (тув. Каа-Хем, русифицированный вариант Ка-Хем) — река в Республике Туве, принадлежит бассейну Енисея.

Название реки Каа-Хем в переводе с тувинского означает «малая река».

Длина реки составляет — 680 км. Площадь бассейна составляет 59,8 тыс. км², а расход воды в устье 428 м³/с. Почти на всём своём протяжении является горной порожистой рекой.

Течение

Берёт своё начало в северной Монголии под названием Шишхид-Гол (Шишгид-Гол; монг. Шишгэд гол)^[1][2]. Сначала под названием Кызыл-Хем, а затем Ка-Хем продолжается территории Тувы (Россия). Имеет приток Бусэин-Гол.

Истоки

Мунгарагийн-Гол и Гунын-Гол начинаются на восточном склоне хребта Дод-Тайгасын-Нуру (высота пиков 3351 и 3300 м соответственно). С западного склона этого же хребта начинается левый исток Селенги Дэлгэр-Мурэн^[3]. После слияния Мунгарагийн-Гола и Гунын-Гола река получает название Бахтахын-Гол, далее Шишгид-Гол. В центре Дархадской котловины впадает в озеро Дод-Нуур, после чего уже на территории России из Шишгид-Гола получает название Кызыл-Хем (в переводе с тувинского Красная река) после слияния на границе с Билином, где расположен курорт Уш-Бельдыр (в переводе с тувинского Тройное слияние, другое название «Северный аржаан»), а после слияния со своим главным левым притоком Балыктыг-Хемом получает название Каа-Хем. Выше Сарыг-Сепа слева впадает последний крупный приток Бурен, собирающий сток с наветренной стороны хребта Хорумнуг-Тайга (с тувинского Скалистая тайга), относящегося к системе Восточного Танну-Ола, а также через небольшую реку Мажалык из озера Чагытай. Заканчивается в городе Кызыле, сливаясь с рекой Большой Енисей, образуя таким образом Верхний Енисей.

Гидрометрия

Сток Малого Енисея наблюдался в течение 23 лет (1974—1999) на контрольно-измерительной станции в Кызыле. Средний годовой сток, отмеченный в Кызыле в этот период составил 410 м³/сек для бассейна 59849 км². Это соответствует среднему количеству осадков в 221 мм/год, которые в контексте Тувы можно считать высокими. Питание рек главным образом обеспечивается таянием снега и ледников на высоких горах Саян. Половодье приходится на весну и лето, с мая по август. Пик стока происходит в июне во время массового таяния снега и льда в вершинах бассейна. В течение всего лета сток постепенно уменьшается, оставаясь при этом достаточно высокой в связи с продолжающимся таянием льда. Начиная с сентября, сток реки резко падает и на момент ледостава с ноября по апрель наблюдается минимальный сток. Среднемесячный сток, зафиксированный в марте (минимально низкий уровень воды) составляет 96,0 м³/сек или почти 10% стока в июне месяце (1024 м³/сек). За период наблюдения в 23 года минимальный ежемесячный сток составил 76,3 м³/сек в марте 1979, а максимальный ежемесячный сток составил 1680 м³/сек в июне 1977 года.

Среднемесячный сток Малого Енисея (м³/сек), измерявшийся на гидрометрической станции в Кызыле.
Данные рассчитаны за период наблюдения в 23 года

Прочее

В бассейне реки целиком располагается весь Каа-Хемский кожуун, частично Тере-Хольский кожуун республики Тува и частично Тандинский кожуун. До середины 90-х годов на реке существовало несколько паромных переправ в районе населённых пунктов: Кок-Тей (районного значения), Суг-Бажи, Бурен-Хем, Кундустуг, Бояровка, Кок-Хаак, Дерзиг-Аксы, Усть-Бурен, Бильбей и Сизим. В 1997 году был сдан мост в районе Кок-Тея, что обеспечило постоянную связь района с городом Кызылом. Из паромных переправ на сегодняшний день остались действующими только три: в поселках Дерзиг-Аксы (25 тонн), Бильбей, Сизим.

До 1992 года на реке существовало пассажирское судоходство на участке Кызыл — Сизим. Позднее в связи с убыточностью и постройкой моста районе Кок-Тея оно было прекращено.

Стихийные бедствия

Во времена весеннего паводка и затяжных летних дождливых периодов (май — июль) для Малого Енисея характерны мощные наводнения, когда уровень реки превышает критический на 1-2 метра, что вызывает подтопление таких населённых пунктов как Дерзиг-Аксы, Сарыг-Сеп, Каа-Хем и микрорайон «Орбита» города Кызыла. В ходе наводнения оказываются затоплены все пойменные леса, в том числе и два км автодороги «Кызыл — Сарыг-Сеп». Последние сильные наводнения наблюдались в 1998, 2004, 2007 и 2010 годах. Наиболее значительный урон наносится частным владениям в посёлке Дерзиг-Аксы, затопление которого вызывается высоким уровнем воды одновременно в Малом Енисее и в реке Дерзиг.

Экологические проблемы

Озеро Чагытай в 90-х годах стало широко использоваться для выращивания различных промысловых рыб. Однако его связь с Малым Енисеем привела к проникновению в реку нехарактерных для неё прежде видов рыб: леща и красноперки.

Топографические карты

Примечания

Ссылки

Выход в верховья Енисея.

Итак, как именно мы попали в верховья Енисея?

Ну, конечно, не гуляли. В нем задействованы различные виды транспорта. Сначала мы проехали 400 км от Абакана до Кызыла. Качество дороги было сносным — всю дорогу асфальт, хотя были проведены дорожные работы. В следующем году он должен быть в лучшей форме. На это у нас ушло 6-7 часов из-за ремонта, объездов и времени ожидания на светофоре, уступая место встречному транспорту на однополосных участках.

Но мы наконец добрались до города Кызыл, столицы Тувы:

Однако именно здесь ситуация неожиданно изменилась к худшему.