Поселения староверов в сибири – «Незабытая Россия» Олега Смолия — Российское фото

Posted on by

«Незабытая Россия» Олега Смолия — Российское фото

Фотограф и путешественник Олег Смолий ищет и снимает все то доброе и прекрасное, чем богата наша страна. Эти кадры он объединил в проект «Незабытая Россия», частью которого стали и публикуемые ниже снимки старообрядческих сибирских поселков. А сопровождает их проникновенный рассказ автора о живущих там людях.

Пройдя удаленные села на берегах Малого Енисея — Эржей, Верхний Шивей, Чодураалыг и Ок-Чары, — я познакомился с пятью большими семьями староверов. Всегда гонимые, хозяева тайги не сразу идут на контакт с чужаками, тем более с фотографом. Однако две недели жизни рядом с ними, помощь в их повседневном нелегком труде — уборке сена, ловле рыбы, сборе ягоды и грибов, заготовке дров и хвороста, собирании мха и постройке дома — шаг за шагом помогли преодолеть завесу недоверия. И открылись сильные и самостоятельные, добродушные и трудолюбивые люди, счастье которых состоит в любви к Богу, своим детям и природе.

Богослужебная реформа, предпринятая патриархом Никоном и царем Алексеем Михайловичем в XVII веке, привела к масштабному расколу Русской церкви. Жестокие преследования царских и религиозных властей, желавших привести народ к единомыслию и покорности, вынудили миллионы русских людей покинуть обжитые места. Хранившие свою веру старообрядцы бежали к Белому морю, в Олонецкий край и нижегородские леса. Время шло, руки власти достигали староверов в новых местах, и искатели независимости уходили еще дальше, в глухую тайгу Сибири. В XIX веке русские люди пришли в труднодоступный район Малого Енисея, Каа-Хемский кожуун Тувы. Новые поселения закладывались на пригодных для хозяйства землях в долине реки, все выше и выше по течению. Здесь, в верховьях Малого Енисея, быт и традиции русских староверов сохранились в первозданном виде.

Малый Енисей, или по-тувински Каа-Хем

В дорогу мы собрались небольшой командой фотографирующих путешественников, впятером. От Москвы весьма далеко. Самолетом до Абакана, затем часов десять машиной через Кызыл, столицу Республики Тыва, до Сарыг-Сепа, районного центра, там пересаживаемся на уазик-«буханку» и еще пару часов лесными дорогами добираемся до точки на берегу Малого Енисея. На другую сторону реки, к турбазе «Эржей», переправляемся лодкой. Привез нас на своем уазике хозяин базы Николай Сиорпас. Он же повезет и дальше, в таежные глубины, но надо переждать сутки-другие, пока подсохнет размытая долгими дождями дорога на перевале.

Эржей, рядом с которым расположилась база, — большое село с населением до полутора тысяч жителей, с электричеством и школой-интернатом, куда привозят своих детей староверы из заимок выше по Каа-Хему, как по-тувински называется Малый Енисей. В старой вере здесь не все сельчане. Часть местных близка к ней, но в общину не входит, строгости не хватает. Есть представители и новой православной веры. Есть даже совсем неверующие.

Одна дома. Поселок староверов Эржей на Малом Енисее

Сходить посмотреть село да продуктов купить оказалось недалеко, меньше километра от базы. Сиорпас, провожая, пошутил: «Староверов отличите: мужики с бородами, по двору с десяток детворы мал-мала меньше, бабы в платках да юбках до пят, через год-два с животиком».

Вот и первое знакомство: Мария, молодая женщина с коляской. Поздоровались, спросили, где купить хлеба и творога. К чужакам она отнеслась сначала настороженно, но в помощи не отказала, даже удивила отзывчивостью. Повела по всему Эржею, показывая, у кого молоко вкуснее, где грузди соленые хороши.

Своих будущих жен парни ищут в других поселениях староверов. Уезжают на полгода, иногда на год. Машу сосватали в далеком селе Красноярского края. Эржей

Здесь, в отдаленных от цивилизации поселках, свои особенности на образ хозяйствования наложила суровая таежная природа. Лето в этих местах короткое, а зима приходит с крепкими морозами. Пахотные земли с большим трудом отвоевываются у леса, в долинах по берегам реки. Местные выращивают хлеб, сажают огороды. Из-за морозов многолетние культуры не приживаются, зато растут однолетники, даже маленькие арбузы. Тайга кормит. Зверя бьют только копытного, мясо едят дикое. Собирают кедровые орехи, грибы, ягоду на варенье. Река дает рыбу. Здесь много хариуса, а тайменя часто отпускают — его в последние годы стало мало.

Старообрядцы не пьянствуют, «казенку» не пьют вообще, а по праздникам вкушают чарку-другую некрепкого домашнего вина на таежной ягоде, голубике или костянике.

Спокойная река намывает песчаные отмели, а на бурном Каа-Хеме они каменные. Со временем отмели превращаются в таежные островки

Отдохнув на базе Сиорпаса пару деньков, мы дождались сухой погоды и двинулись к первой заимке староверов — Верхнему Шивею, в сорока километрах от Эржея, со сложным перевалом через сопки.

Всю дорогу до Шивея Николай Сиорпас под натужное гудение мотора убеждал нас быть сверхуважительными и вести себя более чем скромно, не напирать на людей своими огромными фотопушками. Сам он не старовер, но с таежными жителями у Николая сложились добрые отношения, за которые он разумно опасался. Думается, эти два дня на базе он не только погоды ждал, но и присматривался к нам, и думал, можно ли везти нас дальше.

На полях староверы еще пользуются архаичными приспособлениями, но есть уже и современные тракторы. Верхний Шивей

Работящий люд Верхнего Шивея мы встретили задолго до поселка, на покосном лугу. Напросились помогать, кидать скошенное сено в высокие стога — зароды.

Мы засучили рукава, старались из всех сил и все равно отставали. Нелегко давалась наука поднимать крупные охапки длинными трехзубыми деревянными вилами. За совместной работой знакомились, завязывали разговоры.

Скошенную и подсушенную траву собирают в зароды — так вся Сибирь называет стога. Укладка их — дело ответственное: сено должно лежать равномерно и плотно, чтобы не развеялось ветром и не проквасилось дождем. Верхний Шивей

На заимку Верхний Шивей, тогда пустующую, Петр и Екатерина Сасины приехали лет пятнадцать назад. Хозяйство поднимали на пустом месте, жили-зимовали поначалу в сарайчике. Год за годом строились, крепли, растили трех дочерей. Потом приехали селиться и другие родственники, теперь здесь живет несколько семей. Дочки выросли, перебрались в город, а на лето приезжают теперь к Петру с Екатериной непоседливые внучата — две девочки и два мальчика.

Внуки Сасиных совсем мирские, приезжают на все лето. Для них Петр Григорьевич держит солнечные батареи с аккумулятором и преобразователем, от которых включает маленький телевизор и проигрыватель дисков — мультики смотреть. Верхний Шивей

Веселым шумом разбудили наш палаточный городок детишки, принесшие парного молочка и сметанки. Второй день кидать сено на зароды сложнее — с непривычки у горожан болят все мышцы. Но и теплее уже лица хозяев, улыбки, смех и одобрение. «Завтра Преображение, приходите! Винца попробуете домашнего», — зовут селяне.

В доме просто, без изысков, но чисто и добротно. Просторные сени, делящие дом пополам, в комнатах беленые стены, большие печи посередине, железные пружинные кровати напомнили мне карпатское село, также во многом сохранившее свой быт. «По единой!» — говорит Петр Григорьевич, и мы пробуем вкуснейший напиток. Год настаивается сок голубики без сахара и дрожжей и получается вино с еле заметным градусом. Пьется оно легко и не пьянит, а настроение поднимает и разговорчивость усиливает. Шутка за шуткой, история за историей, песня за песней — хорошо посидели. «Хотите посмотреть моих лошадок?» — зовет Петр.

Петр Григорьевич Сасин и его жеребята. Верхний Шивей

Конюшня расположена на окраине, здесь два десятка лошадей, есть даже иноходцы. И все любимые. О каждом жеребенке Петр Григорьевич может часами говорить.

Расставались с Сасиными, как старые друзья. И снова в путь, на лодке вверх по Малому Енисею.

Перетаскивать огромные зароды сена зимой без трактора сложно. Старенький ДТ-75 купили вскладчину в районном центре. Пригнали своим ходом, для переправы через бурный Шивей построили временный мост, смытый первым же половодьем. Верхний Шивей

До следующей заимки вверх по реке пол-часа плыть на моторке. Нашли Чодураалыг на довольно высоком берегу с просторной, похожей на карниз долиной, крайние дома стоят прямо над рекой. Противоположный берег — почти отвесная, поросшая тайгой гора.

Место здесь удобное для хозяйства, выращивания хлеба, разведения скота. Есть поля под пашню. Река, кормилица и транспортная артерия. Зимой по льду и до Кызыла добраться можно. И тайга — вот она, начинается сопками на краю заимки.

Приплыли, скинули рюкзаки на берег и пошли искать, где удобно разбить палатки, чтобы никому не мешаться и в то же время хорошо видеть все вокруг. Встретили дедушку Елиферия, который угостил только что испеченным вкусным хлебом и посоветовал идти к бабе Марфе: «Марфутка примет и поможет».

С ближней сопки открывается замечательный вид на заимку Большой Чодураалыг

Марфа Сергеевна, худенькая, маленькая и подвижная, лет семидесяти, выделила нам место для палаток рядом со своим небольшим домиком с красивым видом и на реку, и на поселок. Позволила пользоваться печкой и кухонной утварью. У староверов это непростой вопрос — грех есть из посуды, которую брали мирские люди. Все время Марфа Сергеевна заботилась о нас. Помогали и мы ей — собирали ягоду, носили хворост, рубили дрова.

Младший ее сын, Дмитрий, был по делам в тайге. Старшая дочь, Екатерина, вышла замуж и живет в Германии, иногда приезжает мать проведать.

Дед Елиферий и Марфа Сергеевна. Чодураалыг

У меня был спутниковый телефон, и я предложил Марфе Сергеевне позвонить дочери. «Бесовское все это», — отказалась бабушка Марфа. Через пару дней вернулся Дмитрий, и мы набрали номер его сестры, сделав громкость посильнее. Услышав голос дочери, забыв о бесах и бросив перебираемый лук, бежала Марфа Сергеевна через поляну к нам с Димой. Жаль, тогда она еще не позволяла себя фотографировать, иначе получился бы интересный снимок: маленькая симпатичная деревенская бабушка в старинной одежде стоит на фоне тайги, светясь улыбкой, и разговаривает с дочкой в далекой Германии по спутниковому телефону.

С характером. Семья Петенёвых, Большой Чодураалыг

По соседству с заимками староверов находятся стоянки тувинских пастухов

По соседству с Марфой Сергеевной, дальше от берега, живет большая семья Панфила Петенёва. Старший из двенадцати отпрысков, Григорий, 23 лет, позвал нас на место ребячьих игр — поляну в лесу за селом. По воскресеньям дети со всех ближних заимок, нарядные, прибегают и приезжают на лошадях, велосипедах и мотоциклах пообщаться и наиграться вместе. Ребята недолго стеснялись, и минут через десять мы играли с ними в мяч, отвечали на море любопытных вопросов и слушали рассказы о жизни в поселках, балующих нынче медведях и строгом дедушке, который всех детей гоняет за озорство. Они смешили нас байками, интересовались техникой и даже пробовали фотографировать нашими камерами, напряженно позируя друг другу. А мы сами с удовольствием слушали чистую, как ручеек, русскую речь и наслаждались, снимая светлые славянские лица.

Для детей староверов конь — не проблема. Помогая по хозяйству, они рано учатся общаться с домашними животными

Оказывается, Чодураалыг, в котором мы остановились, называют Большим, а недалеко, дорога пролегает как раз мимо игровой полянки, есть еще и Малый Чодураалыг. Дети вызвались показать эту вторую, из нескольких дворов в глубине леса, заимку. Везли нас весело, на двух мотоциклах, по тропкам и дорожкам, через лужи и мостки. Эскортом лихо неслись девчонки-подростки на ладных конях.

Мотоцикл для подростка в поселке староверов — предмет гордости, увлечения и необходимости. Как и положено мальчишкам, они с ловкостью циркачей продемонстрировали приезжему фотографу все мастерство управления двухколесным моторным чудом. Чодураалыг

Чтобы познакомиться ближе, начать общение и достичь необходимого уровня доверия, которое позволило бы фотографировать людей, мы смело включались в повседневную работу старообрядческих семей. Праздно болтать в будний день им некогда, а в деле разговоры разговаривать — работается веселей. Поэтому мы просто пришли утром к Петенёвым и предложили Панфилу помощь. Сын Григорий жениться задумал, дом строит, вот и работа нашлась — потолок конопатить. Сложного ничего, но кропотливо. Сначала на другой берег реки, по горам между зарослей мох собирать, в мешки класть и по крутому склону вниз скидывать. Потом везем их лодкой на стройку. Теперь наверх, а еще сюда глину надо ведрами подавать и забивать мох в щели между бревнами, замазывая сверху глиной. Трудимся бойко, бригада большая: пятеро старших детей Петенёвых и трое нас, путешественников. И ребятишки помладше вокруг, наблюдают и пытаются помогать-участвовать. За работой общаемся, мы их узнаем, они нас. Дети любопытные, все им интересно: и как в больших городах картошку выращивают, и где мы дома молоко берем, все ли ребята в интернатах учатся, далеко ли мы живем. Вопрос за вопросом, на некоторые затрудняешься ответить, и это понятно: настолько различны наши миры. Ведь для детей Сарыг-Сеп, районный центр, — другая планета. А для нас, городских жителей, тайга — неведомый край со своими скрытыми от незнающего взгляда тонкостями природы.

Работящий Григорий Петенёв возвращается за очередной партией мешков мха для строительства дома. Большой Чодураалыг

С Павлом Бжитских, пригласившим нас в гости, мы познакомились в Малом Чодураалыге, куда ездили с детьми в воскресенье. Путь к нему на Ок-Чары неблизкий — девять километров по каменистому, заросшему лесом берегу Малого Енисея. Заимка из двух дворов впечатляет крепостью и хозяйственностью. Высокий подъем от реки не создал трудностей с водой — тут и там прямо во дворах бьет множество родников, по деревянным желобам прозрачная водичка подается на огороды. Она студеная и вкусная.

Павел Бжитских. Малый Чодураалыг

Внутри дом удивил: две комнатки, молельная и кухонька сохранили вид и убранство бывшей здесь когда-то монашеской общины. Беленые стены, плетеные половички, льняные занавесочки, самодельная мебель, глиняная посуда — все хозяйство монахинь было натуральным, с миром не общались и ничего извне не брали. Павел собрал и сберег предметы быта общины, теперь показывает их гостям. По Каа-Хему сплавляются экстремальные туристы, иногда заглядывают сюда, Павел даже отдельный домик и баньку построил, чтобы люди могли остановиться у него и отдохнуть на маршруте.

Рассказывал он нам о жизни и уставе монахов-старообрядцев. О запретах и грехах. О зависти и злости. Последняя — грех коварный, злость злостью множится и накапливается в душе грешника, а бороться с ней сложно, ведь и легкая досада — тоже злость. Зависть — грех не простой, от зависти и гордыня, и злость, и обман плодятся. Павел говорил, как важно читать молитвы и раскаиваться. И пост на себя брать, что календарный, что тайно взятый, чтобы ничто не мешало душе молиться и свой грех глубже осознавать.

Молитва. Павел Бжитских. Заимка Ок-Чары на берегу Малого Енисея

Не только строгость царит в душах староверов. Говорил Павел и о прощении, о миролюбии к другим религиям, о свободе выбора для своих детей и внуков: «Вырастут — пойдут учиться, кто захочет. Уйдут в мир. Бог даст — веру нашу древнеправославную не забудут. Кто-то вернется, с возрастом чаще о душе задумываются».

У простых общинников, не монахов, внешний мир не под запретом, берут староверы и достижения цивилизации, которые помогают в труде. Моторы используют, ружья. Я видел у них трактор, даже солнечные батареи. Чтобы покупать, деньги зарабатывают, продавая мирянам продукты своего труда.

Павел читал нам избранные главы Иоанна Златоуста, переводя со старославянского. Так их выбрал, что слушаешь, затаив дыхание. Запомнилось о печати Антихриста. Павел пояснил по-своему, что, например, все официальные регистрирующие человека документы и есть его печать. Так Антихрист хочет всех нас взять под контроль: «Вон в Америке уже каждому человеку собираются какие-то электрические чипы под кожу вшивать, чтобы тот нигде от Антихриста не мог скрыться».

Банька над Малым Енисеем. Чодураалыг

Из «музея» он провел нас на летнюю кухню, угощал опятами, копченым тайменем, свежим хлебом и особенным домашним вином на березовом соке вместо воды. Уходя, мы купили у Павла молодого индюка и до поздней ночи ощипывали его, смеясь над своей неумелостью.

С детьми Поповых из Малого Чодураалыга познакомились в день приезда на игровой полянке. Любопытство приводило их к палаткам каждое утро. Они весело щебетали, безостановочно спрашивали. Общение с этими улыбающимися ребятишками давало заряд тепла и радости на целый день. А в одно утро дети прибежали и от имени родителей позвали нас в гости.

На подходе к Поповым веселье — младшие втроем нашли самую черную лужу с жидкой грязью, увлеченно в ней скачут и что-то ищут. Встречает нас смеющаяся мама Анна: «Видали таких чумазых? Ничего, воды нагрела, отмоем!»

Дима Попов. Малый Чодураалыг

Младшие Поповы нашли замечательную лужу с черной грязью. Малый Чодураалыг

Детей, уже семерых, Поповы не просто любят, они их понимают. В доме светло от улыбок, а Афанасий начал новый строить — побольше простора ребятам. Сами детей учат, не хотят отдавать в далекий интернат, где не будет родительского тепла.

За угощением мы быстро разговорились, будто какая-то невидимая волна заиграла созвучием и родила легкость и доверие между нами.

Работают Поповы много, старшие дети помогают. Хозяйство крепкое. Сами возят продукты продавать в район. На заработанные средства купили трактор и японский лодочный мотор. Хороший мотор здесь важен: на Малом Енисее опасные пороги, случись, заглохнет ненадежный старенький — можно и погибнуть. А река и кормит, и поит, она же является путем сообщения с другими селами. Летом на лодке, а зимой по льду на тракторах и уазиках ездят.

Дочка Петенёвых Прасковья. Игровая полянка в тайге между Малым и Большим Чодураалыгами

Внучка Павла Бжитских в монастырской избе. Заимка Ок-Чары на берегу Малого Енисея

Здесь, в далеком поселке, люди не одиноки — они общаются-переписываются со старообрядцами со всей России, газету старой веры из Нижнего Новгорода получают.

А вот общение с государством стараются свести к минимуму, от пенсий, пособий и льгот отказались. Но совсем контакта с властью не избежать — нужны права на лодку и трактор, технические осмотры всякие, разрешения на ружья. Хоть раз в год, да надо за бумагами идти.

Относятся Поповы ко всему ответственно. Был случай у Афанасия в молодые годы. Служил в армии в начале 1980-х в Афганистане водителем бронетранспортера. Вдруг стряслась беда: у тяжелой машины отказали тормоза, погиб офицер. Сначала ситуацию определили как несчастный случай, но затем высокие чины ее раздули и парню дали три года колонии общего режима. Командиры, полковой и батальонный, доверяли Афанасию и отправили в Ташкент без конвоя. Представьте себе: приходит молодой парень к воротам тюрьмы, стучится и просит пустить свой срок отсиживать. Позже те же командиры добились его перевода в колонию в Туве, поближе к дому.

Заимка Чодураалыг находится на высоте 800 м над уровнем моря, и здесь по утрам в виде тумана ложатся облака

Наговорились с Анной и Афанасием. О жизни здесь и в миру. О связи между старообрядческими общинами по России. Об отношениях с миром и государством. О будущем детей. Уходили поздно, с добрым светом в душе.

Следующим утром мы отправлялись домой — короткий срок поездки заканчивался. Тепло прощались с Марфой Сергеевной: «Приезжайте, в другой раз в доме поселю, потеснюсь, ведь как родные стали».

Много часов дороги домой, в лодках, машинах, самолете я думал, пытаясь осознать увиденное и услышанное: что не совпало с первоначальными ожиданиями? Когда-то в 1980-х читал в «Комсомольской правде» увлекательные очерки Василия Пескова из серии «Таежный тупик» об удивительной семье староверов, ушедшей от людей глубоко в сибирскую тайгу. Статьи были добрыми, как и другие рассказы Василия Михайловича. Но впечатление о таежных затворниках осталось как о людях малообразованных и диких, чурающихся современного человека и боящихся любых проявлений цивилизации.

Заборы кладут из целых бревен, скрепляют без гвоздей. Большой Чодураалыг

Роман «Хмель» Алексея Черкасова, прочитанный недавно, усилил опасения, что знакомиться и общаться будет сложно, а фотографировать — и вообще невозможно. Но надежда жила во мне, и я решился на поездку.

Потому и оказалось столь неожиданным увидеть простых, с внутренним достоинством людей. Бережно хранящих свои традиции и историю, живущих в согласии с собой и природой. Трудолюбивых и рациональных. Миролюбивых и независимых. Подаривших мне тепло и радость общения.

Что-то я у них принял, чему-то научился, о чем-то задумался.

Оригинал: http://www.russia-photo.ru/content/Starovery

rosphoto.com

Между миром и тайгой: как живут тысячи старообрядцев в лесах на Енисее | Статьи

Количество старообрядцев, по-прежнему живущих в тайге по берегам Енисея, исчисляется тысячами. При этом речь идет не только об обитателях глухих скитов или монастырей (они начали появляться здесь в XVIII столетии и существуют до сих пор), но и о жителях довольно многолюдных по современным российским меркам деревень. Многие из них всё еще живут с советскими паспортами или без документов вовсе — в том числе и иностранцы, когда-то переехавшие в Восточную Сибирь. Долгое время и власть, и самих старообрядцев их обособленное существование вполне устраивало — однако они всё чаще сталкиваются с цивилизацией, и нередко эти столкновения оказываются болезненными. При этом никаких механизмов защиты для представителей таких общин в крае, где они проживают исторически, не предусмотрено. Как сегодня устроена в тайге жизнь по правилам прошлых столетий, как относятся к такому соседству местные жители и районные власти — в большом материале «Известий». 

Из Бразилии в Туруханск

Ханофер Ефимов ди Кейрос почти два десятилетия назад вместе с матерью переселился из Бразилии в Восточную Сибирь и с тех пор жил в Туруханском районе. Сначала вместе с матерью (в Россию она привезла его подростком) он оставался в одном из скитов, по-прежнему стоящих в тайге, а после ее смерти перебрался в старообрядческую деревню Чулково, расположенную на берегах Енисея, больше чем в 300 км от райцентра, Туруханска.

Вид на Туруханск со стороны Енисея

Фото: ТАСС/Владимир Веленгурин

В октябре 2018 года о нем написали большинство федеральных и региональных СМИ: в конце лета его остановили на реке сотрудники рыбинспекции. Попытавшись проверить документы у нарушителя, они обнаружили, что у мужчины их в общем-то и нет — по словам Ханофера, его бразильский паспорт сгорел в пожаре несколько лет назад. Из документов осталось только свидетельство о рождении и то на португальском языке.

Дальше ситуация развивалась быстро — в конце сентября Ханофер, оставив в деревне жену Антониду (тоже из числа местных старообрядцев) и троих детей, явился в суд Туруханского района. Судья вынес постановление о депортации Ханофера, его взяли под стражу и этапировали в Красноярск. За него вступились правозащитники и журналисты, сторонники Ханофера призывали власти не разлучать семью, тем более до сих пор благополучно работавшую «на земле». Доводы, да и настойчивость защитников сработали. В начале октября суд Красноярска отменил решение о депортации, в краевом МВД пообещали оказывать ему поддержку, а в паблике, посвященном работе региональных полицейских, даже выложили фотографии счастливого Ханофера вместе с супругой и новым свидетельством о браке.

После этого правозащитники отвезли Ханофера в Москву, где он обратился в посольство Бразилии в России с просьбой о восстановлении паспорта. Документа он пока не получил, но депортация ему как супругу гражданки Российской Федерации больше не грозит, пояснила «Известиям» правозащитница Ольга Суворова, которая помогает семье старообрядца.

Ханофер Ефимов ди Кейрос, старовер из Туруханского района узаконил свой брак с гражданской женой

Фото: vk.com/Полиция Красноярья

Впрочем, вероятнее всего, история Ханофера — лишь вершина айсберга. Людей с просроченными или отсутствующими документами на Енисее может быть сотни, если не тысячи. Многие из них, вероятнее всего, являются гражданами других государств — и при столкновении с официальными органами, не слишком, судя по всему, подготовленными к их появлению, их будет ждать не менее суровый прием.

«Что там происходит, знают только посвященные»

Река Дубчес, северный приток реки Енисей, считается мировой «столицей» старообрядчества — по крайней мере для старообрядцев часовенного согласия. Это одно из направлений, которое выросло из течения беспоповцев — то есть тех, кто отвергает необходимость священнослужителей в принципе.

Люди начали селиться здесь еще в конце XVII века — вскоре после раскола 1650–1661 годов, за которым последовали гонения на тех, кто предпочел придерживаться старой веры. Многие ехали в Сибирь добровольно, надеясь обрести спасение души, многих просто ссылали в глухие сибирские леса.

Сегодня в тайге по берегам великой реки по-прежнему стоят закрытые монастыри и скиты, попасть в которые «мирскому» человеку нельзя. «Однажды туда прилетали корреспонденты на вертолете, так обитатели монастыря просто ушли все в лес», — рассказал журналисту «Известий» один из жителей Туруханского района.

Фото: РИА Новости/Валерий Мельников

Здесь же, на Дубчесе, находится и деревня Сандакчес — фактически центр местного старообрядчества, через который проходит большинство людей, приезжающих в качестве паломников или с желанием переселиться в эти края.

Автор цитаты

— Там <на Дубчесе. — Прим. ред.> — абсолютно закрытые территориальные образования, что там происходит, знают только посвященные, никто из мира там не бывал и не будет — их туда не допускают. Про них известно только, что люди там молятся, не едят мясо, живут традиционными промыслами, при этом не охотятся, живут только рыбалкой — в монастырях даже нет ружей, — рассказывает Ольга Суворова.

Посетить эти места приезжает много паломников, в том числе из старообрядческих общин, расположенных по всему миру: от Канады до Латинской Америки и Африки. Некоторые из них остаются в монастырях годами. Именно так, объясняет правозащитник, на берегах Енисея появляются люди с просроченными документами и — нередко — иностранными паспортами.

Автор цитаты

— Люди едут сюда, чтобы сохранить свою веру чистой, — они так считают, — объясняет «Известиям» Николай Шляхов, глава Верхнеимбатского сельского поселения, к которому принадлежит село Чулково. Сам он не старообрядец, однако за десятилетия соседства их образ жизни успел неплохо изучить. — В миру сейчас становится слишком много соблазнов, поэтому многие отправляют в местные монастыри из Европы или вообще из других стран детей.

Информацию о закрытых и удаленных от мира монастырях подтверждает и разошедшаяся несколько лет назад по многим изданиям история девочки из США, которая, по ее словам, провела в одном из таких монастырей 15 лет.

Она рассказывала журналистам, что родственники-старообрядцы подростком отправили ее в монастырь на Дубчесе с организованной паломнической группой, но через какое-то время прибывшие с ней люди просто уехали — и девочка поняла, что для нее был взят «билет в один конец». Сбежать из монастыря девушке удалось лишь через 15 лет, при этом, как следует из ее рассказа, добраться до Енисейска ей помогли жители располагавшихся неподалеку сел — тоже старообрядцы.

Фото: РИА Новости/Илья Питалев

Правда, Николай Шляхов, рассказывая о монастырской жизни со слов знакомых старообрядцев, говорит, что «насильно их там никто не держит» — если человек чувствует, что не справляется, что такая жизнь не по нему, он может уйти и поселиться в обычной старообрядческой деревне.

Такие деревни, где в основном живут семейные, в отличие от монастырей, хорошо известны местным, и их жители, по словам Ольги Суворовой, по-своему пытаются взаимодействовать с мирскими.

— Я всегда знала, что на Дубчесе у нас существует община беспоповцев, что Чулково — старообрядческое поселение, что капитаны пассажирских судов с ними поддерживают отношения, так же, как и отдельные граждане, которые занимаются рыбалкой и охотой, — поясняет она.

Старообрядцы, которые живут охотой, рыбалкой, а также сельским хозяйством (в Чулково, по ее словам, жители выращивают картошку и выкармливают молочных бычков), торгуют с местными. Или меновым способом, или за деньги, которые им всё равно нужны на приобретение тканей, одежды, обуви и всевозможных инструментов.

Автор цитаты

Общее количество старообрядцев в России сегодня оценивают примерно в 2 млн человек, в стране действует сразу две церкви — Русская православная старообрядческая церковь (РПСЦ) и Древлеправославная поморская церковь (ДПЦ). На севере в основном находятся общины ДПЦ, многие из них официально не зарегистрированы (в том числе и из-за труднодоступности районов, в которых они располагаются). Кроме того, старообрядческие общины существуют в странах Восточной Европы, Латинской Америки, в Канаде и Австралии. Многие старообрядцы переезжали туда в начале XX века, а также в 1930-е годы, спасаясь от гонений со стороны советской власти.

Виза, просроченная на 10 лет

Если часть людей, покинув монастыри, селится на Енисее, то некоторые возвращаются к себе на родину — в Канаду, Боливию, Уругвай, Аргентину, Северную Америку, Австралию или ту же Бразилию. При условии, конечно, что у них оказываются выездные документы.

Сама Ольга Суворова говорит, что может назвать около 20 человек, которые в течение последних лет сталкивались с ситуацией, похожей на ситуацию Ханофера, а также упоминает старообрядца, у которого с документами всё было в порядке, но при этом требовалась «консультативная поддержка»: человек просто не знал, куда ему нужно с ними обратиться.

До сих пор, однако, у нее никаких контактов с местными староверами не было — зато она общалась с представителями староверческой общины из Бразилии. Именно это, возможно, и помогло спасти Ханофера от депортации.

Автор цитаты

— Пять лет назад я возвращалась с группой туристов с северов на одном из теплоходов <по Енисею. — Прим. ред.>. И вот в Чулково сел старовер, у которого был бразильский паспорт и виза, просроченная на 10 лет. И сотрудники речной полиции сразу сообщили на берег о нелегале. В Енисейске его пришла встречать миграционная служба, и я поняла, что нам надо действовать очень быстро. В итоге нам максимально оперативным вмешательством удалось предотвратить решения судов, заключение и депортацию, выправить ему документы, и он спокойно уехал в Бразилию, — рассказывает Ольга.

Этим человеком был Дионисий — старообрядец, который мальчиком оставался в одном из енисейских монастырей, где и познакомился с Ханофером. Когда Ханофера этапировали в Красноярск, тот связался с Дионисием, который, в свою очередь, обратился за помощью к Ольге. О каких-либо попытках вмешаться в происходящее со стороны российских старообрядческих организаций, по словам Ольги, ей неизвестно.

Старообрядец Ханофер Ефимов ди Кейрос с женой и детьми

Фото: vk.com/Полиция Красноярья

Если бы у Ханофера не было контактов Дионисия или Дионисий не был бы знаком с Ольгой Суворовой, неизвестно, чем закончилась бы его история. Но в пользу Ханофера также говорило наличие семьи (пусть и неофициальной). А если на его месте окажется одинокий человек, спасти его от депортации будет очень сложно — даже в случае, если на родине его давно никто не ждет.

Умершая деревня

Впрочем, документы — далеко не единственная проблема, с которой сталкиваются и сами староверы, и муниципальные власти в районах, в которых они проживают. Деревня Чулково, в которой живет Ханофер, рассказывает Ольга Суворова, возникла на этом месте еще в XVII веке. Потом она пришла в упадок — и до 1970-х считалась «умершей».

В 1970-е ее возродили, но не административно, а стихийно — просто приехали две старообрядческие семьи, спасавшиеся от гонений со стороны советской власти, поставили дом и стали жить. К ним присоединились и другие староверы — в том числе и те, кто покидал расположенные на Дубчесе монастыри, возвращаясь к мирской жизни. Это, объясняет Николай Шляхов, тогда было удобно и советской администрации, и староверам — и долгое время два совершенно разных мира спокойно сосуществовали рядом.

Сейчас в Чулково проживают 77 человек взрослых и детей. Но, когда правозащитники занялись делом Ханофера Ефимова, выяснилось, что у поселения нет официального статуса. То есть даже если член этой общины захочет получить паспорт, в ФМС смогут ему выдать документ, но не смогут его зарегистрировать — формально их домов не существует.

Поселок староверов в Красноярском крае

Фото: ТАСС/Иванов Виталий

В Верхнеимбатском сельсовете, в состав которого входит поселение, еще в 2014 году — то есть задолго до громкой истории с Ханофером Ефимовым, — был принят генеральный план развития, по которому в том числе предполагалось закрепить наконец за Чулково официальный статус поселения.

С этим представители сельсовета по установленной процедуре обратились к краевым властям — но, как показала практика, процедура оказалась сложнее, чем могли предполагать люди в небольшом селении, находящемся в сотнях километрах от крупных городов.

Автор цитаты

— Мы уже два года работаем над тем, чтобы присвоить этому населенному пункту официальный статус, но это оказалось не так просто. Сейчас только говорил с законодательным собранием края, и они нам сказали, что возвращают на доработку документы, которые мы ранее отправили, — объясняет по телефону Николай Шляхов.

При этом, подчеркивает Ольга Суворова, оформление статуса поселения позволило бы в том числе пополнить бюджет сельского поселения: ведь в этом случае его жители будут платить налоги, например, на недвижимое имущество. «В обмен, например, на то, что власти помогут им почистить дорогу грейдером». На вопрос, уверена ли она, что старообрядцы действительно готовы платить взносы в казну, она уверенно отвечает «да».

«Промысел назвали браконьерством»

При этом в России с 2006 года действует «Государственная программа по оказанию содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом». По ней,в том числе старообрядцев, проживающих за рубежом, активно приглашают вернуться на Дальний Восток (еще один дореволюционный центр старообрядчества в России).

Фото: ТАСС/Иванов Виталий

Тем, кто решится на переезд, предлагают помощь — в том числе финансовую, — при оформлении собственности на землю и строительстве домов. Однако в отношении староверов, Россию так и не покинувших, здесь возникает некоторая двойственность.

Автор цитаты

— Получается, что помощь обещают тем, кто только собирается приехать, но те, кто живет на этой земле традиционно, — как это, например, происходит с енисейскими старообрядцами, — на нее рассчитывать не могут: у них нет ни льгот, ни преференций, — говорит Ольга Суворова.

Такая несогласованность выглядит странно в том числе и для представителей общин из других стран — особенно учитывая, что многие общины поддерживают между собой тесные связи. В том числе и с Россией.

— Смотрится всё это так, что одной рукой мы приглашаем старообрядцев — мол, приезжайте к нам на Дальний Восток, будут вам и преференции, и документы. А с другой стороны, мы говорим о тех, кто уже живет на территории Российской Федерации: ребята, они совсем не наши. Пусть они сначала уберутся к вам — причем болезненно, через задержания, суды и решетки, а там мы посмотрим, может быть, потом они смогут к нам вернуться и на Дальнем Востоке жить хорошо и здорово, — указывает Ольга Суворова.

Так, например, серьезная проблема для староверов, живущих в основном охотой и рыбной ловлей, — ужесточение правил рыболовства. Старообрядцы, хотя и придерживаются в первую очередь своих внутренних правил, общие для всех законы нарушать тоже не хотят. Но выжить без охоты и рыбалки они не смогут.

Фото: РИА Новости/Борис Бабанов

Именно во время одного из таких участившихся рейдов рыбинспекции, например, на Енисее был задержан Ханофер Ефимов (что рыбу он ловил, получается, незаконно, он тогда не отрицал).

Автор цитаты

«Они живут натуральным хозяйством, от промыслов, а промысел сейчас называется браконьерством. И если сейчас гайки закрутят дальше, что им будет делать, откуда у них другой доход?» — пожимают плечами соседствующие с ними сибиряки.

Ольга Суворова согласна с тем, что старообрядцам, ведущим уединенную жизнь в тайге, могут помочь квоты, аналогичные тем, что действуют для коренных народов Севера — в конце концов, указывает она, староверы живут здесь с XVII–XVIII веков. Примерно тогда же в России узнали и о существовании коренных народов Севера. Получается, что они существуют бок о бок уже почти три столетия, и те и другие живут довольно закрытыми сообществами, сохраняющими исторический уклад. И одинаково сильно зависят от традиционных промыслов. Однако у одних есть, скажем, квоты на вылов рыбы и охоту, а у других — нет.

Впрочем, в случае с Енисеем, такие дополнительные привилегии могут вызвать вопросы у жителей соседних деревень, даже несмотря на то, что вообще-то к старообрядцам жители относятся спокойно. Вопрос с ужесточением правил рыбной ловли здесь — больной для всех («У нас мало рабочих мест и много рыбы, охотники ею собак всегда кормили»).

Фото: РИА Новости/Александр Полегенько

По данным, которые «Известиям» озвучивают сибирские правозащитники, до 70% мужчин на Енисее так или иначе уже имеют судимость из-за нарушений правил рыбной ловли. И вряд ли люди с пониманием отнесутся к тому, что староверов переведут на привилегированное положение, подчеркивает Николай Шляхов, — сибиряк, называющий себя старожилом Туруханского района.

«Проблемное» население

Сам глава Верхнеимбатского сельсовета явно относится к старообрядцам с уважением. Но как у «человека от власти» у него есть к ним вопросы — в разговоре «своих» старообрядцев он называет «проблемным населением».

Автор цитаты

— Они по сей день живут с советскими паспортами. И это для нас проблема — мы заставляем их, например, детей документировать и самим паспорта менять. Я недавно был в Чулково, разговаривал там со старообрядцем, попросил показать паспорт — а у него он еще советский, — рассказывает Николай Шляхов.

Оформлять или переоформлять документы многие старообрядцы не стремятся потому, что связывают их с нечистой силой и доказывают местным властям, что на документах,якобы есть «число зверя». На любые попытки переубедить, просто говорят: «Мы паспорт получать не будем», — и под любым предлогом стараются уйти от этой темы.

Или, говорят в Верхнеимбатском сельсовете, есть пример того же Ханофера Ефимова.

Несколько лет назад, когда он только собирался жениться на Антониде, он уже приходил к Николаю Шляхову и просил выдать российский паспорт, объясняя, что родился в Красноярске. Глава сельсовета не поверил — и тогда Ханофер признался, что является гражданином Бразилии.

Николай Шляхов вспоминает, что предложил принести все имеющиеся документы, чтобы как-то решить вопрос с восстановлением документов. Например, отправить запрос в консульство, и предупредил, что процедура, скорее всего, будет длинная и сложная. «Тот ушел и больше не появлялся», — сокрушается муниципальный глава.

Вид на Енисей 

Фото: Global Look Press/Michael Vershinin

Еще сложнее — с оформлением документов на детей. Их «выправлять» местные жители, живущие по своим, внутренним, законам, тоже не стремятся. По мере сил муниципальные власти сами стараются отслеживать появление новорожденных, чтобы убедить родителей оформить документы. Но среди детей, получивших свидетельства о рождении, многие по достижении 20 лет так и не получили паспорта: «И этими вопросами мы тоже занимаемся», — говорит Николай Шляхов.

Выстраивая взаимодействие между представителями таких поселений и «мирскими» — в том числе представителями всевозможных государственных органов и ведомств, — крайне важно избегать конфликтов, убежден председатель юридического центра при Российской ассоциации центров изучения религии и сект Александр Корелов.

Автор цитаты

— Это не какая-то деструктивная секта, это совершенно нормальные люди, которые живут своим замкнутым миром. Здесь нужно, чтобы местные органы власти проявляли определенное участие и терпеливо, планомерно занимались этой работой, — отмечает эксперт.

«Только сами»

Пока основная нагрузка по выводу местных жителей «в правовое поле» ложится на местные сельсоветы. И там справляются с ней как умеют: иногда, рассказывают, оформляя документы, действовать приходится едва ли не насильно. Между тем рано или поздно наличие паспорта или того же свидетельства о рождении может оказаться важным.

Возможно, помочь может участие в этом процессе квалифицированных специалистов, умеющих и готовых убеждать, разговаривать и договариваться. Однако и правозащитники, готовые оказывать старообрядцам, например, консультативную поддержку, просто так сделать этого не смогут.

— Это закрытая сфера, куда ты не придешь сам — мол, я такой хороший и хочу вас защищать. Эти люди обращаются за помощью только сами, выбирая того, к кому обращаться, — говорит Ольга Суворова.

Едва ли не самая известная представительница старообрядцев — живущая в Хакасии отшельница Агафья Лыкова. К ней регулярно приезжают журналисты, долгое время отшельнице помогал экс-губернатор Кемеровской области Аман Тулеев  

Фото: РИА Новости/Илья Питалев

Решать вопрос о том, как выстроить отношения между староверами и современным обществом на уровне, необходимом для того, чтобы обезопасить их при столкновении «с миром», но не разрушить традиционного уклада жизни, нужно на краевом уровне, считает Александр Корелов. 

— Прежде всего надо вычленить спектр проблем, которые обычно возникают, и назначить людей, которые будут ответственны за решение связанных с ними вопросов, разработать краевую базу нормативных актов, касающихся организации взаимодействия с этими общинами, — перечисляет он.

В идеале, считает юрист и религиовед, принимать участие в этой работе должны также представители церкви и психологи, которые помогут жителям деревень частично адаптироваться к требованиям современного общества. 

С вопросом о том, ведется ли какая-то работа по выстраиванию взаимодействия со старообрядческими общинами на Енисее и известна ли вообще властям примерная численность проживающего там старообрядческого населения, «Известия» обратились в пресс-службу правительства Красноярского края. Там пояснили, что вопросами, связанными с религией, занимаются в управлении по связям с общественностью губернатора края — его специалисты, в свою очередь, прислали изданию ответ, состоявший из двух предложений. В нем говорится, что «мероприятия есть в рамках программы «Сохранение единства российской и этнокультурное развитие народов Красноярского края». Точной информации о численности населения старообрядческих деревень у краевого руководства нет. 

Автор цитаты

По словам местных жителей, всего на Енисее, в селениях, подобных Чулково, живут тысячи людей. Кроме того, только в Туруханском районе действует как минимум два монастыря — мужской и женский. Они находятся в лесах, уходящих в сторону Тюменской области, недалеко от речки Лаго. Население каждого из них, со слов старообрядцев, может составлять еще по несколько тысяч человек, которые для государства, вероятнее всего, не существуют вовсе.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

 

iz.ru

Жизнь в тайге. Таежные поселения старообрядцев

На что тратится жизнь обычного человека, живущего в миру? Все направлено на улучшение быта, повышение комфорта жизни. Будь то разработка нового кухонного комбайна или двигателя для ракеты — все подчинено одной цели. Однако парадокс в том, что чем лучше и легче живет каждый из нас, тем хуже и сложнее условия, в которых приходится выживать современному обществу. Особенно если речь идет о христианском обществе.

Промысел же Божий, Его человеколюбие и забота о каждом из нас показывает нам другой путь развития человека и общества в целом. Это прежде всего духовный путь развития цивилизации, когда каждый сознательно и без принуждения выбирает жизнь со Христом ради спасения души. Мир сейчас держится не на космических технологиях и не на уровне различных услуг, а на ежедневной горячей молитве христиан ко́ Господу. И чем дальше от цивилизации, тем чище и искренней молитва.

Поселок Нововильвенский Горнозаводского района Пермского края находится всего в 14 км от государственного природного заповедника Басеги. Заповедник организован в 1982 году с целью сохранения ненарушенных участков коренной горной тайги Предуралья и Урала, крупного массива коренных среднеуральских елово-пихтовых лесов, расположенных в предгорьях хребта Басеги.

Само название заповедника и хребта на уральском диалекте означает «красивый, чудесный». И действительно, трудно где-то ещё найти такое красивое место. Горный хребет окружают со всех сторон густые леса, с его склонов стекают чистые горные ручьи и речки. Все они — места нерестилищ рыбы, а их воды питают притоки рек. По вершине хребта проходит уникальный горно-тундровый пояс. Чуть ниже тундр — поражающие воображение субальпийские луга. А всё вместе — места концентрации редчайших растительных сообществ и редких видов флоры и фауны.

В советские годы в поселке Нововильвенский была развита лесная промышленность, работал лесозаготовочный комбинат. Однако после развала Советского Союза и во все последующие годы происходило постепенное падение уровня производства, а вскоре комбинат и вовсе был закрыт. Оставшиеся без работы люди стали покидать некогда крупный поселок городского типа, работать на земле и жить своим трудом захотели немногие. По переписи населения на 1 января 2010 г. численность жителей поселка уже составляла не более тысячи человек, как раньше, а всего 366.

Сейчас, спустя 5 лет, в поселке проживает всего 50 человек. Из инфраструктуры — сотовая связь на опушке, летняя дорога, электричество. Школ, больниц, магазинов и других учреждений нет, пока действует только почтовый пункт.

Именно такое место и стало идеальным для уединения и молитвы двух семей христиан Русской Православной Старообрядческой Церкви (РПсЦ) — Нестеровича Андрея и Ощепкова Александра.

Андрею 31 год, и его нельзя назвать ни дауншифтером, ни отшельником, ни странником. В таёжную глушь он отправился ради спасения души, ради жизни своим трудом вдали от шума, грязи и суеты города.

Трудности быта и таежная жизнь в глухом поселении его отнюдь не пугают. На мой вопрос: «Как живётся в тайге?», — отвечает: «Полное спокойствие. Поют, заливаясь, соловьи, шумит горная река. Топится печка, сегодня на ужин свежее козье молоко и хлеб. Я счастлив здесь».

В доме только самые необходимые вещи, и то не все. Один казанок для всех типов блюд. Небольшая печь. Вода из скважины. Но это всё не главное.

Главное в доме любого христианина — это красный угол, божница. На ней Андрей установил свои иконы, привезенные из Новосибирска.

Вместе с Александром, который поселился с семьей в этом месте раньше, они воздвигли на вершине высокой горы (600 м над уровнем моря) поклонный Крест. Вместе, семьями, они и молятся, в трудах прославляя Бога, и помогают друг другу в нехитром хозяйстве. Никаких развлечений, никаких благ и удобств, только труд и молитва. В действительности, ведь такой и должна быть жизнь христианина.

Спрашиваю: «Не жалеешь о том, что бросил цивилизацию с её благоустройствами, мирскую работу?» И заранее в голове звучит ответ, что, конечно же, нет, особенно, если вспомнить, сколько мирских работ ему пришлось сменить, чтобы сохранить Образ Божий. В мире, где важно скоблёное младенческое лицо, дресс-код и корпоративно-этические кодексы, христианину живется непросто. И, действительно:

Работать нужно на Бога! И во славу Бога. Работайте Господеви со страхом и радуйтесь Ему с трепетом (Прим. — Пс.2:12).

Неисповедимы пути Господни, и во все времена своих верных рабов Господь всегда укрепляет, наставляет, поучает и не оставляет в нужде. От нас же требуется малость — следовать заповедям Его, иметь в сердце страх Божий и любовь нелицемерную, не боясь трудностей.

Задумайтесь, много ли надо человеку, чтобы жить благочестиво? На самом ли деле нам необходимо то обилие вещей, предметов и «благ», которыми сейчас окружил себя человек? Или отвлекает всё это от главной цели христианина — спасения души и жизни вечной?

Ответ, думаю, очевиден. И на примере этих двух таёжных семей я еще раз убедилась в этом.

ruvera.ru

СТАРОВЕРЫ СИБИРИ. Затерянный мир

05.06.2017 15:25


В гостях у старообрядцев Западных и Восточных Саян побывали студенты Школы межэтнической журналистики Александра Пантелеева и Анна Ларионова.

Раскольники, старообрядцы, староверы, – всё это древлеправославные христиане – приверженцы исконного православия, предпочитающие жить по канонам, принятым до церковной реформы XVII века.

В середине семнадцатого столетия Патриарх Никон занялся «книжной справой»: привел Церковные книги в соответствие со «стандартами» Константинопольской Церкви. Реформа также коснулась процесса богослужения: «двоеперстие» заменилось на «троеперстие», крестный ход стал проходить против солнца (до реформы – по солнцу), отменились «малые земные поклоны» и др. Соборы 1656 и 1667 годов утвердили изменения. С нововведениями согласились не все. Гонимые официальной Церковью, старообрядцы уходили все дальше от центральных областей страны, в том числе и на просторы Сибири. Культурный феномен старообрядчества сохранился в советской, а потом и в постсоветской России: некоторые потомки переселенцев и по сей день живут уединенно, предпочитая благам цивилизации таежную глушь.

«МЕДИЙНАЯ» ОТШЕЛЬНИЦА
Агафья Лыкова – одна из самых известных отшельниц России – по-прежнему живет в глухой Саянской тайге, отказываясь перебираться поближе к цивилизации. Несмотря на свой возраст (Агафье Карповне больше 70 лет) женщина в одиночку справлялась с хозяйством до 2015 года, после чего к ней прислали помощника Григория, теперь постоянно живущего на заимке Лыковых. Летом 2016 года староверку навестила экспедиция студентов-волонтеров, которые помогали по хозяйству и знакомились с ее уникальным языком. В составе группы была и Александра Пантелеева.

Единственная возможность попасть на заимку Лыковых, расположенную в лесном массиве Абаканского хребта Западных Саян, — прилететь на вертолете из Таштагола.

Старообрядцы с трудом подпускают к себе новых людей, но Агафья достаточно социализирована и уже на второй день свободно общалась с нами. Вот некоторые особенности ее речи: ружье она называет хузея, хузей, козленка – козенком, попыталась – покусилась; разделяет вещи на чистые и поганые, говорит откудава и туды, для нее книга с иллюстрациями – книга в лицах.Иногда речь женщины сложно понимать не из-за специфической лексики, а из-за сильного дефекта речи, вызванного отсутствием стоматологов в тайге. Естественно, Агафья использует много церковных, религиозных выражений:Дай Бог дожить, чтобы бесы не попутали, река оскверяется, бесье мытарство, даже благодарить друг друга на заимке мы научились по-особенному, говорили не спасибо, а спаси Христос.

Помимо специфики языка отметили мы и уникальность некоторых традиций и обычаев. Староверка не садилась с нами есть за один стол и вообще не признавала нашу еду, при этом угощала своей: самодельным хлебом и выращенными в тайге овощами. Отшельница не терпит штрих кодов, считая их дьявольской меткой, поэтому с подарков (например, спичек) их заранее удаляют.

Однажды кто-то из нашей группы без разрешения взял табуретку из избы, Агафья потом ее топором порубила и выбросила – вещь-то уже поганая, грязная, нельзя использовать

Сама Агафья не пользуется никакой техникой кроме простой чугунной печки, но у ее помощника в избе есть газовая плитка и даже спутниковой телефон для вызова вертолета в экстренном случае. При этом вертолеты ее уже совсем не смущают, паломники и почитатели иногда прилетают на полчаса, просто чтобы увидеться с женщиной: мы были свидетелями одного такого визита.

Не обошлась экспедиция и без казусов: в очень жаркий день, когда температура воздуха была около 30 градусов, Агафья сделала нам замечание по поводу внешнего вида. Пришлось сменить шорты на брюки, надеть косынки, хотя работать в такой одежде в жару неудобно. Наши занятия в вечернее время тоже смутили староверку, игру в бумажки-стикеры на лоб она осудила и назвала бесовской забавой.

ОТМОЛИМ НА СОБОРЕ

К старообрядцам Восточных Саян экспедиция Музея кочевой культуры, в которой участвовала Анна Ларионова, попала незапланированно: первоначально группа приехала в Туву к оленеводам Саянской тайги . «Неслучайная случайность» позволила молодому исследователю не только больше узнать об апологетах старой веры, но и погулять сразу на двух свадьбах!

В тувинской тайге старообрядцы осели в начале ХХ века. И до сих пор в этих местах все еще можно встретить достаточно закрытые, обособленные от всего мира поселения. В одном из них мы и нашли себе приют на целую неделю

В деревне нет мобильной связи, нет телевизоров, нет магазинов. Да и не нужны они: местные жители успешно занимаются земледелием, снимая хорошие урожаи со своих огородов. К тому же, употреблять в пищу «магазинские» продукты, как их тут называют, считается грехом. Есть можно только то, что вырастил сам или добыл на охоте. Чай и кофе, алкоголь и табак – тоже под запретом. Конечно, жить только своим трудом и не покупать ничего в магазинах кажется нам, городским жителям, делом очень сложным. При этом, тут, как нигде, осознаешь правило «ты – то, что ты ешь».

Есть чужую, непонятно кем выращенную, грешную пищу – значит, стать грешным самому.

ДВОЙНОЙ ПРАЗДНИК

Почему старообрядцы стараются сыграть все намеченные свадьбы в один день?

На свадьбу приглашают всех знакомых и родственников из своей деревни и окрестных поселков, а также «засаянских» — жителей других регионов, приехавших из-за Саянских гор. Не возбраняется позвать и тех, кто не исповедует «старую веру». Правда, после того, как посидели за одним столом с «мирскими», на старообрядцев на целых 40 дней накладывается дополнительная епитимья. Тарелки и бокалы для «мирских» обычно ставят пластиковые, чтобы не отмывать всё с молитвами в реке, а просто выбросить.

Чтобы избежать лишней епитимьи, свадьбы, если есть такая возможность, играют в один день

Отмолить грехи можно на ежедневных службах – «соборах». Мужчины и женщины надевают красивые рубашки и собираются в специальном молельном доме. В деревне нет церквей и священников, есть наставники – люди, которых избрали для выполнения непростой работы: донесения смысла веры и разъяснения того, как жить правильно, «по-божески». Именно духовник помогает разобраться в непростых жизненных ситуациях, подсказывает, как отмолить грех, на ком можно жениться…

ХОТЯ НА СВАДЬБУ «МИРСКИЕ» И ДОПУСКАЮТСЯ, СНИМАТЬ ЛИЦА СТАРООБРЯДЦЕВ НЕ РАЗРЕШАЮТ

Нам удалось побывать сразу на двух свадьбах, совсем непохожих друг на друга. На одной из них невеста была из «мирских», принявших старую веру. Только после того, как она изучила основы веры и выучила самые важные молитвы, наставник одобрил брак. Кстати, чтобы жениться, мужчина должен построить дом для своей будущей семьи.
К свадьбе надо основательно подготовиться – ведь играть ее будут целых два дня подряд! В первый день гости поздравляют жениха и невесту, подносят им подарки и желают всяческих благ. Жених с невестой на этом пиру сидят во главе стола.
На второй день свадьбы всех зовут «на блины». Жених и невеста угощают всех гостей поочередно, находя для каждого из пришедших слова благодарности.

Гости к свадьбе тоже, конечно, готовятся: считается неприличным прийти без красивой прически или в одном и том же сарафане: наряд должен быть разным для каждого дня торжества.
По прошествии двух дней гости начинают разъезжаться: часто путь домой занимает несколько дней, нередко приходится преодолевать на лодках пороги и перекаты бурных сибирских рек… Да и жителям деревни пора вернуться к работе: сенокос не ждет, упустишь жаркие солнечные дни — «промочишь» сено, коровы будут зимой недоедать, а значит – давать мало молока.

Сейчас, когда мир стал намного меньше и можно легко попасть даже в самые удаленные его уголки, образ жизни староверов попадает под влияние внешнего мира: уже можно увидеть, как в старообрядческих деревнях мужик с окладистой бородой едет с покоса на мотоцикле, дети шуршат конфетными фантиками, женщины ходят в покупных платьях… Но все же, несмотря на неизбежность внешнего влияния, люди к нему адаптируются, оставаясь при этом верными своему образу жизни и взгляду на мир.

Авторы — Школа межэтнической журналистики в Москве

Автор: Александра Пантелеева, Анна Ларионова, Юлия Бобкова

Возврат к списку


Перейти к обсуждению на форуме >>

www.finnougoria.ru

Староверы | НЕЗАБЫТАЯ РОССИЯ

Пройдя удалённые сёла на берегах Малого Енисея: Эржей, Верхний Шивей, Чодураалыг, Ок-Чары, я познакомился с пятью большими семьями староверов. Всегда гонимые, хозяева тайги не сразу идут на контакт с чужаками, тем более с фотографом. Две недели жизни рядом с ними, помощь в их повседневном нелёгком труде – уборка сена, ловля рыбы, сбор ягоды и грибов, заготовка дров и хвороста, сбор мха и помощь в постройке дома – шаг за шагом помогли преодолеть завесу недоверия. И открылись сильные и самостоятельные, добродушные и трудолюбивые люди, счастье которых в любви к Богу, своим детям и природе.

Богослужебная реформа, предпринятая патриархом Никоном и царём Алексеем Михайловичем в XVII веке, привела к масштабному расколу в Русской Церкви. Жестокие преследования царских и религиозных властей, желавших привести народ к единомыслию и покорности, вынудили миллионы русских людей покинуть обжитые места. Хранившие свою веру старообрядцы бежали к Белому морю, в Олонецкий край и Нижегородские леса. Время шло, руки власти достигали староверов в новых местах, и искатели независимости уходили ещё дальше, в глухую тайгу Сибири. В XIX веке пришли русские люди в труднодоступный район Малого Енисея, Каа-Хемский кожуун Тувы. Новые поселения закладывались на пригодных для хозяйства землях в долине реки, все выше и выше по течению. Здесь, в верховьях Малого Енисея, сохранились в первозданном виде быт и традиции русских староверов.

Малый Енисей, или по-тывински Каа-Хем.

В дорогу собрались небольшой командой фотографирующих путешественников, впятером. Место от Москвы далёкое. Самолетом до Абакана, часов десять машиной через Кызыл, столицу республики Тыва, до Сарыг-Сепа, районного центра, там пересаживаемся на УАЗик-буханку и ещё пару часов лесными дорогами до точки на берегу Малого Енисея. На другую сторону реки, к турбазе “Эржей”, переправляемся лодкой. Привёз нас на своем уазике хозяин базы, Николай Сиорпас. Он же повезёт дальше, в таёжные глубины, но надо переждать сутки-другие, пока подсохнет размытая долгими дождями дорога на перевале.

Эржей, рядом с которым расположилась база, большое село, до полутора тысяч жителей, с электричеством и школой-интернатом, куда привозят своих детей староверы из заимок выше по Каа-Хему, как по-тувински называется Малый Енисей. В старой вере здесь не все сельчане. Часть народа близка к вере, но в общину не входит, строгости не хватает. Есть кто и в новой православной вере, есть даже совсем неверующие.

Одна дома. Посёлок староверов Эржей на Малом Енисее.

Сходить посмотреть село, да продуктов купить, оказалось недалеко, меньше километра от базы. Сиорпас, провожая, пошутил: “Староверов отличите, мужики с бородами, по двору с десяток детворы мал мала меньше, бабы в платках да юбках до пят, через год-два с животиком.”

Вот и первое знакомство, Мария с коляской, молодая женщина. Поздоровались. Спросили, где купить хлеб, творог. К чужакам отнеслась сначала настороженно, но в помощи не отказала, даже удивила отзывчивостью. Повела по всему Эржею, показывая, у кого молоко вкуснее, где грузди солёные хороши, и так пока не нашли всё что хотели.

Своих жён взрослеющие парни ищут в других сёлах староверов. Уезжают на пол-года, иногда на год. Машу сосватали в далёком селе Красноярского края. Эржей.

Здесь, в отдалённых от цивилизации посёлках, на образ хозяйствования наложила свои условия суровая таёжная природа. Лето короткое, а зима крепка морозами. Пахотные земли большим трудом отвоёвываются у леса, в долинах по берегам реки. Выращивают хлеб, сажают огороды. Из-за морозов многолетние культуры не приживаются, зато растут однолетники, даже маленькие арбузы. Тайга кормит.  Зверя бьют только копытного, мясо едят дикое. Собирают кедровые орехи, грибы, ягоду на варенье. Река даёт рыбу, много хариуса. Тайменя часто отпускают — его в последние годы мало.

Старообрядцы не пьянствуют, “казёнку” не пьют вообще. А по праздникам вкушают чарку-другую некрепкого домашнего вина на таёжной ягоде, голубике или костянике.

Спокойная река намывает песчаные отмели, а на бурном Каа-Хеме отмели каменные. Со временем отмели превращаются в таёжные островки.

Отдохнув на базе Сиорпаса пару деньков, дождались сухой погоды и двинулись к первой заимке староверов — Верхнему Шивею, в сорока километрах от Эржея, со сложным перевалом через сопки.

Всю дорогу до Шивея, под натужное гудение мотора, Николай Сиорпас убеждал нас быть сверхуважительными и вести себя более чем скромно, не напирать на людей своими огромными фотопушками. Сам не старовер, но с таёжными жителями сложились добрые отношения, за которые он разумно опасался. Думается, два дня на базе мы не только погоду ждали, а присматривался он к нам и думал, можно ли везти дальше.

На полях староверов ещё пользуются архаичными приспособлениями, но есть уже и современные тракторы. Верхний Шивей.

Работящих людей Верхнего Шивея встретили задолго до посёлка, на покосном лугу. Напросились помогать, кидать скошенное сено в высокие стога — зароды.

Засучили рукава, старались из всех сил, и всё-равно отставали. Нелегко давалась наука поднимать крупные охапки длинными трёхзубыми деревянными вилами. За совместной работой знакомились, завязывали разговоры.

Скошенное и подсушенное сено собирают в зароды. Зародом вся Сибирь называет стог. Укладка зарода — дело ответственное, сено должно лежать равномерно и плотно, чтобы не развеялось ветром и не проквасилось дождём. Верхний Шивей.

На заимку Верхний Шивей, тогда пустующую, Сасины, Пётр и Екатерина, приехали лет пятнадцать назад. Хозяйство поднимали на пустом месте, жили-зимовали по-началу в сарайчике. Год за годом строились, крепли, растили трёх дочерей. Приезжали селиться другие родственники, теперь здесь несколько семей. Дочки выросли, переехали в город, а на лето приежают теперь к Петру с Екатериной непоседливые внучата — две девочки и два мальчика.

Внуки Сасиных совсем мирские, приезжают на всё лето. Для них Пётр Григорьевич держит солнечные батареи с аккумулятором и преобразователем, от которых включает маленький телевизор и проигрыватель дисков — мультики смотреть. Верхний Шивей.

Весёлым шумом разбудили наш палаточный городок детишки, принесли парного молочка и сметанки. Второй день кидать сено на зароды сложнее — с непривычки у горожан болят все мышцы. Но и теплее уже лица хозяев, улыбки, смех и одобрение. “Завтра Преображение, приходите! Винца попробуете домашнего,” — зовут селяне.

В доме просто, без изысков, но чисто и добротно. Просторные сени, делящие дом пополам, в комнатах белёные стены, большие печи в середине, железные пружинные кровати — напомнили мне карпатское село, так же во многом сохранившее свой быт. “По единой!” — говорит Пётр Григорьевич, и пробуем вкуснейший напиток. Год настаивается сок голубики, без сахара и дрожжей, получается с еле-заметной алкогольностью. Пьётся легко и не пьянит, а настроение и разговорчивость поднимает. Шутка за шуткой, история за историей, песня за песней — хорошо посидели. “Хотите посмотреть моих лошадок?” — зовёт Пётр.

Пётр Григорьевич Сасин и его жеребята. Верхний Шивей.

Конюшня на окраине, два десятка лошадей, есть даже иноходцы. И все любимые. О каждом жеребёнке Пётр Григорьевич может часами говорить.

Расставались с Сасиными, как старые друзья. И снова в путь, на лодке вверх по Малому Енисею.

Перетаскивать огромные зароды сена зимой без трактора сложно. Старенький ДТ-75 купили вскладчину в районном центре. Пригнали своим ходом, для переправы через бурный Шивей построили временный мост, смытый первым же половодьем. Верхний Шивей.

До следующей заимки вверх по реке пол-часа плыть на моторе. Нашли Чодураалыг на довольно высоком берегу с просторной, похожей на карниз долиной, крайние дома стоят прямо над рекой. Противоположный берег — почти отвесная, поросшая тайгой гора.

Место удобное для хозяйства, выращивать хлеб, держать скот. Поля под пашню. Река, кормилица и транспортная артерия. Зимой по льду и до Кызыла можно. И тайга — вот она, начинается сопками на краю заимки.

Приплыли, скинули рюкзаки на берег и пошли искать, где удобно разбить палатки, чтобы никому не мешаться, и в тоже время хорошо видеть всё вокруг. Встретили дедушку Елиферия, который угостил только что испечённым вкусным хлебом и посоветовал идти к бабе Марфе: “Марфутка примет и поможет”.

С ближней сопки открывается замечательный вид на заимку Большой Чодураалыг.

Марфа Сергеевна, худенькая, маленькая и подвижная, лет семидесяти, выделила нам место для палаток рядом со своим небольшим домиком, с красивым видом и на реку, и на посёлок. Позволила пользоваться печкой и кухонной посудой. У староверов это непростой вопрос — грех пользоваться посудой, которую брали мирские люди. Всё время Марфа Сергеевна заботилась о нас. Помогали и мы ей — собирали ягоду, носили хворост, рубили дрова.

Младший сын, Дмитрий, был по делам в тайге. Старшая дочь, Екатерина, вышла замуж и живёт в Германии, иногда приезжает мать проведать.

Дед Елиферий и Марфа Сергеевна. Чодураалыг.

У меня был спутниковый телефон, предложил Марфе Сергеевне позвонить дочери. “Бесовское всё это,” — отказалась бабушка Марфа. Через пару дней вернулся Дмитрий, и мы набрали номер его сестры, сделав громкость посильнее. Услышав голос дочери, забыв о бесах и бросив перебираемый лук, бежала Марфа Сергеевна через поляну к нам с Димой. Жаль, тогда она ещё не позволяла себя фотографировать, иначе получилась бы интересная фотография: маленькая симпатичная деревенская бабушка, в старинной одежде, стоящая на фоне тайги, светясь улыбкой, разговаривает с дочкой в далёкой Германии по спутниковому телефону.

С характером. Семья Петенёвых, Большой Чодураалыг.

По соседству с заимками староверов стоянки тувинских пастухов.

По соседству с Марфой Сергеевной, дальше от берега, живёт большая семья Панфила Петенёва. Старший из двенадцати детей, Григорий, 23 лет, позвал на место игр детей — поляну в лесу за селом. По воскресеньям дети, нарядные, прибегают и приезжают на лошадях, велосипедах и мотоциклах со всех ближних заимок, пообщаться и наиграться вместе. Ребята недолго стеснялись, и через десяток минут мы играли с ними в мяч, отвечали на море любопытных вопросов и слушали рассказы о жизни в посёлках, балующих нынче медведях и строгом дедушке, который всех детей гоняет за озорство. Смешили байками, интересовались техникой, и даже пробовали фотографировать нашими камерами, напряжённо позируя друг-другу. А мы сами с удовольствием слушали чистую как ручеёк русскую речь, и наслаждались, фотографируя светлые славянские лица.

Детям староверов конь — не проблема. Помогая в хозяйстве, они рано учатся общаться с домашними животными.

Оказывается, Чодураалыг, в котором мы остановились, называют Большим, а недалеко, дорогой мимо игровой полянки, есть ещё и Малый Чодураалыг. Дети вызвались показать эту вторую, из нескольких дворов в глубине леса, заимку. Везли нас весело, на двух мотоциклах, по тропкам и дорожкам, через лужи и мостки. Эскортом лихо неслись девчёнки-подростки на ладных конях.

Мотоцикл для подростка в посёлке староверов — предмет гордости, увлечения и необходимости. Как положено мальчишкам, приезжему фотографу с ловкостью циркачей продемонстрировали всё мастерство управления двухколёсным моторным чудом. Чодураалыг.

Чтобы познакомиться ближе, начать общение и получить необходимый уровень доверия, позволяющий фотографировать людей, мы смело включались в повседневную работу старообрядческих семей. Праздно болтать в будний день им некогда, а в деле разговоры разговаривать — работа веселей. Так просто пришли утром к Петенёвым, и предложили Панфилу помощь. Сын Григорий жениться задумал, дом строит, вот и работа — потолок конопатить. Сложного ничего, но кропотливо. Сначала на другой берег реки, по горам между зарослей мох собирать, в мешки класть и по крутому склону вниз скидывать. Потом везём лодкой на стройку. Теперь наверх, а ещё сюда глину надо вёдрами подавать, и забивать мох в щели между брёвнами, замазывая сверху глиной. Трудимся бойко, бригада большая: пятеро старших детей Петенёвых и трое нас, путешественников. И детишки помладше вокруг, наблюдают и пытаются помогать-участвовать. За работой общаемся, мы их узнаем, они нас. Дети любопытные, всё знать хотят. И как в больших городах картошку выращивают, где мы дома молоко берём, все ли дети в интернатах учатся, далеко ли мы живём. Вопрос за вопросом, на некоторые затрудняешься ответить понятно — настолько различны наши миры. Ведь для детей Сарыг-Сеп, районный центр — другая планета. А для нас, городских людей, тайга — неведомый край со своими скрытыми от незнающего взгляда тонкостями природы.

Работящий Григорий Петенёв, возвращается за очередной партией мешков мха для стоительства дома. Большой Чодураалыг.

С Павлом Бжитских, пригласившем в гости, познакомились в Малом Чодураалыге, куда ездили с детьми в воскресенье. Путь к нему на заимку Ок-Чары неблизкий, девять километров по каменистому, заросшему лесом берегу Малого Енисея. Заимка из двух дворов впечатляет крепостью и хозяйственностью. Высокий подъем от реки не создал трудностей с водой — тут и там множество родников прямо во дворах, по деревянным желобам прозрачная водичка подаётся на огороды. Вода студеная и вкусная.

Павел Бжитских. Малый Чодураалыг.

В доме ждало удивление: две комнатки, молельная и кухонька, сохранили вид и убранство бывшей здесь когда-то монашеской общины. Белёные стены, плетёные половички, льняные занавесочки, самодельная мебель, глиняная посуда. Всё хозяйство монахинь было натуральным, с миром не общались и ничего извне не брали. Павел собрал и сберёг предметы быта общины, теперь показывает гостям. По Каа-Хему сплавляются экстремальные туристы, иногда заглядывают, Павел даже отдельный домик и баньку построил, чтобы люди могли остановиться у него и отдохнуть на маршруте.

Рассказывал Павел о жизни и уставе монахов-старообрядцев. О запретах и грехах. О зависти и злости. Злость — грех коварный, злость злостью множится и накапливается в душе грешника, а бороться сложно, ведь и лёгкая досада — тоже злость. Зависть — грех не простой, от зависти и гордыня, и злость, и обман плодятся. Как важно молится и раскаиваться. И пост на себя брать, что календарный, что тайно самовзятый, чтобы нично не мешало душе молиться и свой грех глубже осознавать.

Молитва. Павел Бжитских. Заимка Ок-Чары на берегу Малого Енисея.

Не только строгости царят в душах староверов. Говорил Павел о прощении, о миролюбии к другим религиям, о свободе выбора для своих детей и внуков. “Вырастут, пойдут учиться, кто захочет. Уйдут в мир. Бог даст — веру нашу древлеправославную не забудут. Кто-то вернётся, с возрастом чаще о душе задумываются”.

У простых общинников, не монахов, внешний мир не под запретом, берут староверы и достижения цивилизации, которые помогают в труде. Моторы пользуют, ружья. Видел трактор, даже солнечные батареи. Чтобы покупать, деньги зарабатывают, продавая мирянам продукты своего труда.

Читал нам избранные главы Иоанна Златоуста, переводя со старославянского. Так выбрал, что слушаешь, затаив дыхание. Запомнилось о печати антихриста. Павел пояснил по-своему, что, например, все официальные регистрирующие человека документы и есть его печать. Так антихрист хочет всех нас взять под контроль. “Вон, в Америке уже каждому человеку собираются какие-то электрические чипы под кожу вшивать, чтобы нигде от антихриста не мог скрыться.”

Банька над Малым Енисеем. Чодураалыг.

Из “музея” провёл на летнюю кухню, угощал опятами, копчёным тайменем, свежим хлебом и особенным домашним вином, на берёзовом соке вместо воды. Уходя, купили у Павла молодого индюка, и до поздней ночи ощипывали, смеясь над своей неумелостью.

С детьми Поповых из Малого Чодураалыга познакомились в день приезда на игровой полянке. Любопытство приводило ребятишек к палаткам каждое утро. Весело щебетали, безостановочно спрашивали. Общение с этими улыбающимися ребятами давало заряд тепла и радости на целый день. А в одно утро дети прибежали и от родителей позвали нас в гости.

На подходе к Поповым веселье — младшие втроём нашли самую чёрную лужу с жидкой грязью и увлечённо в ней скачут и что-то ищут. Встречает нас смеющаяся мама, Анна: “Видали таких чумазых? Ничего, воды нагрела, отмоем!”

Дима Попов. Малый Чодураалыг.

Младшие Поповы, нашли замечательную лужу с чёрной грязью. Малый Чодураалыг.

Детей, уже семь, Поповы не просто любят, они их понимают. В доме светло от улыбок, а Афанасий начал новый строить — побольше простора детям. Сами детей учат, не хотят отдавать в далёкий интернат, где не будет родительского тепла.

За угощением быстро разговорились, будто какая-то невидимая волна заиграла созвучием и родила лёгкость и доверие между нами.

Работают Поповы много, старшие дети помогают. Хозяйство крепкое. Сами возят продукты продавать в район. На заработанные средства купили трактор и японский лодочный мотор. Хороший мотор здесь важен — на Малом Енисее опасные пороги, случись заглохнет ненадёжный старенький, можно погибнуть. А река и кормит, и поит, она же — путь сообщения с другими сёлами. Летом на лодке, а зимой по льду на тракторах и УАЗиках ездят.

Дочка Петенёвых, Прасковья. Игровая полянка в тайге между Малым и Большим Чодураалыгами.

Внучка Павла Бжитских в монастырской избе. Заимка Ок-Чары на берегу Малого Енисея.

Здесь, в далёком посёлке, люди не одиноки, общаются-переписываются со старообрядцами по всей России, газету старой веры из Нижнего Новгорода получают.

А вот общение с государством стараются свести к минимуму, от пенсий, пособий и льгот отказались. Но совсем контакта с властью не избежать — нужны права на лодку и трактор, технические осмотры всякие, разрешения на ружья. Хоть раз в год, да надо за бумагами идти.

Относятся Поповы ко всему ответственно. Был случай у Афанасия в молодые годы. Служил в армии, в начале 80-х, в Афганистане, водителем бронетранспортёра. Вдруг беда, у тяжёлой машины отказали тормоза, погиб офицер. Сначала определили как несчастный случай, но ситуацию раздули высокие чины, парню дали три года колонии общего режима. Командиры, полковой и батальонный, доверяли Афанасию, отправили в Ташкент без конвоя. Представьте ситуацию: приходит молодой парень к воротам тюрьмы, стучится и просит пустить, свой срок отсиживать. Позже те же командиры добились перевода Афанасия в колонию в Туве, поближе к дому.

Заимка Чодураалыг на высоте 800м над уровнем моря, и здесь по утрам в виде тумана ложатся облака.

Наговорились с Анной и Афанасием. О жизни здесь и в миру. О связи между старообрядческими общинами по России. Об отношениях с миром и государством. О будущем детей. Уходили поздно, с добрым светом в душе.

Следующим утром отправлялись домой — короткий срок поездки заканчивался. Тепло прощались с Марфой Сергеевной. «Приезжайте, в другой раз в доме поселю, потеснюсь, ведь как родные стали.»

Много часов дороги домой, в лодках, машинах, самолёте, думал, пытаясь осознать увиденное и услышанное, что не совпало с первоначальными ожиданиями. Когда-то, в 80-х, читал в “Комсомольской Правде” увлекательные рассказы Василия Пескова из серии “Таёжный тупик”. Об удивительной семье староверов, ушедшей от людей глубоко в сибирскую тайгу. Статьи добрые, как и другие рассказы Василия Михайловича. Но впечатление о таёжных затворниках оставили как о людях малообразованных и диких, чурающихся современного человека и боящихся любых проявлений цивилизации.

Заборы кладут из целых бревен, скрепляют без гвоздей. Большой Чодураалыг.

Роман “Хмель” Алексея Черкасова, прочитанный недавно, усилил опасения, что знакомиться и общаться будет сложно. А фотографировать может оказаться вообще невозможным. Но надежда была, и я решился на поездку.

Потому и оказалось столь неожиданным увидеть простых, с внутренним достоинством людей. Бережно хранящих свои традиции и историю, живущих в согласии с собой и природой. Трудолюбивых и рациональных. Миролюбивых и независимых. Подаривших мне тепло и радость общения.

Что-то я у них принял, чему-то научился, о чём-то задумался.

Олег Смолий, 2013г.

www.russia-photo.ru

Рассказ потомка ПравоСлавных СтароВеров из Сибири: ladstas — LiveJournal

Со стародавних времен жили мои Предки на большом острове, что располагался на чистом родниковом озере в Сибири. Каждая семья имела в своем личном распоряжении богатые хозяйства — пашню, скотину, цветущий сад, амбар, сеновал, загоны для домашних животных, на берегу размещались бревенчатые бани с парилками.

Жили в крепких хоромах, в которых находились русские печи. Воду набирали из колодцев, у каждой семьи имелись «журавли». Не было между хозяйствами отгораживающих заборов или замков на дверях, люди не знали грехов (жадности, алчности, воровства и прочей нечисти).

В те далекие времена они жили на острове большой Родовой общиной. Кровная чистота передавалась из поколения в поколение. Из века в век переходил их жизненный уклад от семьи к семье, от Рода к Роду. Жизнь каждого человека определялась устоями Рода. Все жили по Совести и Справедливости. Если для какой-то семьи наступала нужда, то родные тут-же без промедления помогали и поддерживали; если неурожайное лето выдавалось, то главы Родов проводили общее собрание на котором распределяли помощь нуждающимся.

Труд был для всех, без исключения, обязательным. Земельные угодья находились за озером, где взращивались зерновые и плодово-овощные культуры. Неподалеку находились пастбища, где паслись стада коров, баранов и табуны лошадей. Пасли скотину попеременно, очередность переходила от двора ко двору. Никогда скотина не пропадала.
Для такой общины было естественно — большая семья в тесном соседстве с семьями родных. Семья сообща трудилась, вместе потребляли продукты своего труда, вместе праздновали, соблюдали обычаи и традиции уходящими своими корнями в глубокую Древность. Для людей в таком единстве, самым главным было Свято чтить Богов, суть коих Предки, жить по Совести и в гармонии с Матушкой-Природой.

Для них время не существовало, они жили без каких-либо исчислений, не стремились иметь деньги, они их просто-напросто игнорировали, потому что и без них были богатыми и счастливыми. Соблюдая Духовно-нравственные заповеди, Предки осознавали своё предназначение, несли ответственность за продолжение Рода, имели непоколебимую Духовную силу, светлую Веру. Оберегали окружающий их мир и никогда не применяли технику приносящую вред Природе. Живя на острове, прапрадеды небыли рыболовами или охотниками, они были земледельцами, землепашцами.

Чувствовали свою ответственность за всё живое и это было у них в крови, в ЧИСТЫХ ГЕНАХ.

Вся жизнь моих Предков была посвящена процветанию Рода. Это было основой их поступков, каждый сознавал долг перед Родом. Именно поэтому мужчина являлся духовным наставником, добытчиком и защитником, а женщина поддерживала его во всех начинаниях, отвечала за сохранение жизни, домашнего очага. Чтобы семья была крепкой, то есть счастливой, дана энергия под названием Любовь. Эту Любовь человек проносил через века, и воплощением этой энергии были родные потомки.

Мои прадед и прабабушка, Николай Ефимович и Надежда Федоровна, родили 16 детей. Имена нарекали чисто славянские — Захар, Фрося, Поля, Тая, Агафья… Всех надо было поднять, правильно воспитать. Так и было. Почитание старших в семье было естественным. Родителей дети называли ласково — тятенькой и маменькой. Каждый член семьи воспитывался ежедневным трудом. Утром вставали перед рассветом и отходили ко сну после заката. Трудились все, от мала до велика.

Мои Родичи никаких политических взглядов не придерживались, чётко осознавали, что политика — детище паразитов, поэтому старались не вливаться в их среду, отвергая чуждое.
Высшей властью был семейный совет, на котором решались все вопросы, касавшиеся жизни: хозяйственная деятельность, воспитание, обряды, празднования. На этом совете взрослые мужчины и женщины имели равные права, но главенствовал всегда старший мужчина в семье.
Никогда не было униженного положения женщины, ведь она воплощала потомство, рожала продолжателей Рода. Испокон веков главным требованием к женщине было рождение здоровых и крепких детей. Уважение и почет женщине оказывали все, и это зависело от её интуиции, силы Духа, хозяйственности и трудолюбия.

Во время трапезы за столом не принято было разговаривать, тем более шалить. Если малыш начинал баловаться или усаживался за стол с немытыми руками, то тятенька брал деревянную ложку и ударял по лбу, чтоб не повадно было. Иногда нашкодившего ребенка ставили в угол, чтоб снять отрицательную энергию (прямые и острые углы выжимают энергию) у малыша и чтоб он мог наедине с собой задуматься о своем поведении. Пищу можно было вкушать лишь после молитвы (молча), обращаясь мысленно к Богам-Предкам, к Роду.
Каждый человек осознавал себя членом Рода и всю свою жизнь чувствовал его мощную поддержку, помощь в трудных ситуациях. Они верили, что умершие Предки продолжают жить рядом с живыми, помогая и храня их от бед. Не было в Роду ни одиноких стариков, ни брошенных детей. Человек был ответственен перед всем Родом — как перед живущими, так и перед ушедшими и теми, кто еще не рожден — множеством Предков и будущих потомков.

Никогда в моем Роду не существовали разводы или измены. Оставшись во время Второй мировой войны вдовой в возрасте 29 лет с 4-мя малышами на руках, моя бабуля хранила верность погибшему под Москвой мужу, моему деду. В декабре 41-го с фронта она в сибирской глубинке получила похоронку. С большой любовью рассказывала мне как они совместно с дедом до войны трудились, как вместе путешествовали к родным — на Вятку, в Казахстан и как она, уже будучи в преклонном возрасте, любит его. Всегда предложения к повторному замужеству она отклоняла. Ведь сила женщины — в любви. И она была сильна этим.

Слушая бабушкины замечательные рассказы о жизни я удивлялся их огромному хозяйству, большому табуну лошадей и стадам коров и баранов, на что она реагировала так — «Ведь у тятеньки с маменькой было 16 душ и всех надо было прокормить, но все трудились не покладая рук!».

Моя бабуля — символ женственности, доброты, верности и преданности. Уже в последующие лета она оставила даром свое, к тому времени крепкое хозяйство, ради того, чтобы воспитывать осиротевших внуков, переехав в город. Но и в городе к ней соседские родители приводили своих детишек, чтобы она их нянчила и воспитывала. Она никому не отказывала в этом. Всё делала безплатно, по Совести. Раз надо, значит надо.

На острове в общине в почете было ткачество, рукоделие, столярничество, плотничество, кузнечное мастерство. Передавались устно из поколения к поколению сказы, потешки, частушки, прибаутки, былины, песни. Часто на завалинках бабушки устраивали посиделки. Никогда мужчины не употребляли алкогольных напитков.

Доброта царила во всем, но доброта и сыграла злую шутку — в конце 19-го века общинники позволили иудохристианским попам на острове установить иудохристианскую церковь с крестами. Позднее, пришел с оружием большевик и стал уводить мужское население на фронт, внушая им, что якобы, на защиту Отечества. Мужчины шли и защищали, проявляя мужество и отвагу, но вот только с полей битв не все возвращались домой. Первая мировая, Японская, Финская, Вторая мировая… Если бы они только знали, что защищали различные режимы, не столько Родину!.. Слишком добренькие и доверчивые были…

Затем паразит стал насильно сгонять людей с острова в совхозы-колхозы, терялись связи, остров становился немноголюден. Приходилось прапрадедам собирать своих потомков в одной местности, в одной деревне, но уже не на острове. И той единой сплоченности, что присутствовала ранее, уже не ощущалось. Горе. Кое-кто из бабулиных старших братьев полег на развязанных теми же паразитами войнах, женщинам приходилось самим поднимать хозяйства, воспитывать детей и ухаживать за скотиной. Тяжкое время.

Постепенно озеро стало мельчать, высыхать и теперь в наше время вместо острова — пустынный полуостров. Лишь небольшие бугорки свидетельствуют о том, что когда-то здесь находились зажиточные поместья и кипела жизнь.

Только Живя действительно НА Своей Родной Земле Крепкая Семья создает Счастье! Сила Духа Рода всегда состояла в божественной чистоте душ сородичей — сим и крепла Земля Русская. Предки это ясно осознавали.

…понимают ли это потомки?…


Источник — http://welemudr.mirtesen.ru/blog/43418601269/Rasskaz-potomka-staroverov-(RASSKAZ-SIBIRYAKA)

ladstas.livejournal.com

Тайные тропы старообрядцев — Истории — Агентство ТВ-2 — актуальные новости в Томске сегодня

Алексей Багаев

21.12.2016

«Далеко раскинулась земля… Кто изочтет в ней дебри, леса и пустыни? Кто изведал в ней все «сокровенные места» где живут «люди под скрытием», кинувшие постылую родину и доживающие свой век в незнаемых миру дебрях, вдали от больших городов и селений». П.А.Мельников (Андрей Печерский). Роман «В лесах».

Немногим более тридцати лет назад публикация документальной повести «Таежный тупик» Василия Пескова вызвала ажиотажный интерес у советских читателей. Автор подробно рассказал эпопею семьи Лыковых, которые по своей воле прожили в полной изоляции от людей очень долгое время. Писать об отшельниках-староверах, не впадая в антирелигиозную риторику, в 1982 году было сложно. Василий Песков сумел это сделать и поведал миру историю, героями которой стали верующие старообрядцы с таежной речки Еринат.

Семейство Лыковых обнаружили геологи. Они и сообщили Василию Пескову о «странных» обитателях саянской тайги. В Сибири подобные встречи с отшельниками не были редкостью, но не все из них превращались в темы для журналистских сюжетов. Охотники, лесозаготовители частенько докладывали в партийные органы, в милицию о присутствии в труднодоступной местности значительных групп людей, которые именуют себя «хранителями старой веры».

В фондах Государственного архива Томской области хранится документ середины 70-х годов прошлого века. Бумагу составил председатель сельского совета поселка Красный Яр А.Б.Тау. Он назвал свою служебную записку «Некоторые данные о жизни старообрядцев в лесах Кривошеинского лесхоза» и подробно изложил детали отшельнического быта.

Живут староверы в небольших избушках, покрытых берестой. Передний угол занят иконами. Посуда разделена на свою и «мирскую» (она с пометкою). Некоторые совсем не берут в руки деньги. Разговорчивы, гостеприимны, всегда предложат поесть. Почти все они пожилого возраста. Питаются с огородов, мясо почти не едят. Собирают орехи, грибы, ягоды. В разговорах поясняют, что они беженцы от новой эры, которая неправильная…

Историки, филологи, археографы из СО АН СССР в те же годы проводили исследовательские экспедиции в Рудном и Горном Алтае, в Красноярском крае и в Туве. Ученые посещали старообрядческие селения и монастыри, сумев собрать уникальные коллекции древних рукописей, книг, предметов быта. В 1982 году поисковая удача сопутствовала специалистам Томского областного краеведческого музея. В нарымской тайге ими было открыто сохранившееся (со всей утварью, старопечатными текстами) старинное поселение, по каким-то причинам брошенное хозяевами. Ценные находки можно увидеть на редких кадрах кинохроники.

В 2017 году ученые Томского государственного университете собираются запустить электронный ресурс о таежных старообрядческих общинах на территории Томской области.

— Скиты формировали конфессиональную идентичность, сохранив эту роль даже в советское время. И сейчас там продолжают создавать рукописи, опираясь на древнерусскую кириллическую традицию — отметил ученый секретарь Научной библиотеки ТГУ Артем Васильев.

Специализированный сайт в первую очередь будет полезен тем, кто изучает памятники древней письменности с целью их прочтения, определения авторства, места и времени создания.

А вот на обывательском уровне ориентироваться в отличиях между многочисленными старообрядческими толками и согласиями довольно трудно. Для непрофессионалов все староверы ассоциируются с такими понятиями: раскольник, отшельник, кержак, а иногда-сектант. Только специалист может объяснить отличие поморских старообрядцев от часовенных, бегунов от дырников, средников от субботников, федосеевских от даниловских. Названия объединений древлеправославных христиан (порой экзотические) фигурируют в большом массиве документов 18-20 веков, хранящихся в Государственном архиве Томской области. Некоторые из них будут представлены в публикации. Не станут лишними и репортажи, снятые в рамках проекта «Экспедиция ТВ2». Автору довелось побывать в самых потаенных уголках Сибири и рассказать зрителям о бытовой и духовной стороне жизни старообрядцев.

Впервые мы познакомились с обитателями таежных поселков во время путешествий по Обь-Енисейскому каналу. В разные годы съемочная группа ТВ2 неоднократно проходила маршруты по заброшенной системе гидротехнических сооружений на границе Томской области и Красноярского края. В тех местах возникало ощущение отсутствия границы между прошлым и настоящим. В домах не было телевизоров и магнитофонов, но многие староверы пользовались сотовой связью. Моторные суда не вытеснили долбленных лодочек. Современная одежда всегда сочеталась с традиционными для староверов опоясками. У каждого взрослого человека при себе всегда находилась лестовка (предназначена для счета молитв, своего рода четки).

В домах можно было увидеть не только иконы, но и написанные кириллицей от руки тексты духовных стихов для знаменного распева. Мы могли сидеть за одним столом, но попытки угостить хозяев или детей конфетами, печеньем неизменно заканчивались лаконичным отказом: — «Нам не можно». Молитвы и богослужебные ритуалы перед пришлыми людьми не афишировались, охотнее старообрядцы (особенно пожилые) делились историями о том, как их единоверцы оказались на водоразделе Кети и Каса.

В разгар никонианских религиозных преобразований в среде старообрядцев сформируется объединение беспоповцев. Так называются древлеправославные христиане, не приемлющие духовенства и отвергающие священников нового наставления. Беспоповцы, осевшие на побережье Белого моря, причисляли себя к поморскому согласию. Близкими к ним считались староверы, ушедшие в необжитые места Олонецкого края (Карелия) и в нижегородские земли на реке Керженец (отсюда и название кержаки).

В Сибири же наиболее распространилось часовенное согласие, которое появилось позднее — в первой половине XIX века. Беспоповские богослужения проводили и до сих пор проводят духовные наставники или уставщики. Они и определяли внутренний порядок в общинах. В часовенном согласии постановления по важным религиозным и бытовым вопросам принимались на Соборах. В институте истории СО РАН есть сведения об одном из таких Соборов, который состоялся в декабре 1990 года у деревни Безымянка. Это как раз на Обь-Енисейском канале. Приведу лишь некоторые из правил, установленных более 20 лет назад.

1. У кого из христиан еще имеются радиоприемники в домах, избушках, то таковые в братию не принимаются и милостыню от таковых не брать. 2. Электрочайник подобен самовару. 5. У которых христиан дети ходят на елку, то за сие епитимии 300 поклонов. А если и родители пойдут, им епитимии 10 лестовок….11. На христианских браках строго запрещается плясать и вносить музыку, сие не христианское, но еллинское беснование. 12. Если кто табакур и хочет прийти к браку, таковому выдержки 6 месяцев. Потом брачить. … 15. О выгонке самогонки и пития ея. Кто производит и выпивает, пока не оставит сие дело, в братию не принимать согласно Бийского соборного уложения. 16. Духовным лицам неприлично быть пенсионером и кадровым работающим по заявлению.

Соборные положения менялись. Если предмет признавали полезным, его разрешали. Лодочные моторы, сотовая связь необходимы охотникам промысловикам — значит пользоваться ими можно. Крепкий алкоголь и табак всегда находились под запретом. Полезность телевизора староверами тоже отрицается…

В конце 18 века беспоповцы пришли в пределы Горного Алтая. Спасаясь от преследования властей, приверженцы дореформенных верований искали глухие, потаенные территории не случайно. Среди старообрядцев из уст в уста передавались легенды о существовании «земного рая» — Беловодья, куда вел вполне конкретный маршрут.

 Во святую страну Беловодье надобно ехать от Москвы до Казани, оттуда до Бийска. От Бийска подниматься вверх по реке Катуни. На Катуни ищите деревню Уймонку. В ней инок Иосиф содержит обитель. Он покажет путь через горы каменные, снеговые. Там древа дивные и земные плоды. Там хлеб сеют раз, и урожая хватает на 4 года, потому что страна сия лежит близко к раю, и оттуда живьем берут всех на небо.

К «земле обетованной» стремились не только староверы, но и беглые солдаты, заводские крестьяне. Их задерживали, ловили в горах и в лесах, наказывали, а поток ищущих Беловодье людей не уменьшался. В 1836 году Бийский земский исправник сообщал:

Проживающие в деревне Уймонской заводские крестьяне Вавило Болтовский с братом Харитоном намереваются совершить побег на место, называемое Беловодьем. С ними могут последовать и другие жители деревни Верхне — Уймонской.

Донесение адресовалось в Томское губернское правление.

В мае 1837 года под грифом «секретно» губернские власти получат очередной рапорт «О намерении крестьян Алтайской волости скрыться на какое-то Беловодье и о пойманных четырех раскольниках». Подобные документы в фондах ГАТО не единичны.

Потомки старообрядцев и сейчас живут в алтайском селе Верхний Уймон. По словам краеведа и хранительницы местного музея старообрядчества Раисы Кучугановой:

несмотря на сталинские репрессии, изменения в укладе общины многое остается как прежде. Если малые дети крестятся двумя перстами, я сразу вижу — вот они староверы. Значит каноны в семье, пусть не полностью, на бытовом уровне, но соблюдаются.

Вернемся к событиям прошлого. Более 200 лет назад старообрядцам запрещалось занимать государственные и общественные должности, быть свидетелями в судах. Они платили двойной налог за право жить в городе. Тем не менее, все больше людей «записывалось в раскол», то есть переходило в старообрядчество. Для государственной власти и официальной церкви это стало тревожным сигналом. Были приняты меры по созданию особой структуры «Единоверческой церкви» под общей юрисдикцией официальной православной церкви. Так появилось еще одно направление в старообрядчестве, сторонники которого, признав главенство официальной церковной власти, сохранили все дореформенные ритуалы. В 40-е годы 19 века в Томске на средства прихожан единоверческой общины был построен Свято-Троицкий храм.

Компромисс со стороны властей мало повлиял на самостоятельные процессы внутри старообрядческого движения. В 1846 году после перехода в «старую веру» митрополита Боснийского Амвросия возникла Белокриницкая иерархия, признававшая священство. Образовалось новое старообрядческое «поповское» согласие, ставшее основой для будущей Русской Православной Старообрядческой Церкви, но до момента ее официального признания и независимости пройдет еще много лет…

Поповство превратится со временем в самое представительное объединение старообрядцев. В 1907 году Томск признают центром Сибирской епархии, в которую войдут Енисейская и Иркутская губернии. В сентябре 1913 года в городе будет освящен храм Успения Пресвятой Богородицы. В одной из местных газет напечатали репортаж.

Старообрядцы-томичи радуются. Подходя к храму и слыша несущийся мощными волнами звон, они приходят в восторг и плачут от радости, ибо случилось наяву то, о чем предки наши и не помышляли.

В середине 19 века на территории огромной Томской губернии на учете состояло более 25 тысяч старообрядцев принимавших священство. Священство не приемлющих насчитывалось 13 тысяч человек. Статистика не указывает на принадлежность верующих к согласиям и толкам. С поповцами и беспоповцами властям было все более-менее понятно, сложнее приходилось с теми, кто предпочитал радикальное отшельничество, строгий аскетизм и избегал контактов с «антихристовым миром». Такие староверы не признавали гражданских и церковных законов. Они жили на нелегальном положении, скрывали имена. Их не случайно называли бегунами, странниками, скрытниками, подпольщиками, а еще чолбешниками. Случаи задержания бегунов фиксировались с особой тщательностью. 22 июня 1874 года Томскому губернатору докладывали:

3 гильдии купец Петр Вихряев взят в Томске с поддельным паспортом, многими старообрядческими книгами и вещами. Задержанный принадлежит к религиозной секте бегунов.

Странствующие находили приют у единоверцев в скитах. Иногда, такие обители находили в относительной близости от столицы губернии. Обратите внимание на содержание документа из фондов Государственного архива Томской области:

Сведениям, поступившим в серьезные ведомства нашлось подтверждение. Томский окружной исправник сообщил, что действительно, «в 100 верстах от Томска, на дальних пасеках Нелюбинской волости открыто 4 скита, в которых найдено 21 человек мужского пола и 22 женщины, которые жили в особом монастыре (отдельно). Все они бродяги из разных мест России и Сибири». Зачем «бродяги» устроили предназначенное для полного самообеспечения хозяйство, что с ним и с его насельниками стало — исправник не пояснил.

Эта давняя история самым причудливым образом повторилась в конце 1985 года. Тогда в Томском районе с вертолета были обнаружены многочисленные поселения отшельников. Во время милицейских рейдов нашли 57 келий, в которых проживало более 70 человек в возрасте от 65 до 80 лет. Об этом случае доложили в обком КПСС. Эпопея отшельников Лыковых вполне могла получить продолжение уже на томской земле. Однако, в местных газетах об этом не писали, зато сохранился уникальный (на мой взгляд) архивный документ.

Оружия в скитах не нашли. Лиц, скрывающихся от следствия и суда тоже. Детей определили в интернат. Были приняты меры по перекрытию каналов снабжения отшельников продуктами и одеждой. «Монастыри» рекомендовали ликвидировать. Как все это происходило — неизвестно. Но вот что интересно, охотники и туристы до сих пор продолжают рассказывать о встречах в тайге с обитателями «тайных» заимок и называют их староверами. Подобные встречи происходят в разных районах Томской области. Кажется, приходит время для новой экспедиции. Пойду готовить лыжи…

tv2.today

No related posts.

0
Советы по съёмке

Leave a Reply

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *